Насчет света с Востока я, конечно, погорячился. Сейчас увидел книжку - некто Бхагаван Шри Раджниш (Ошо) толкует для своих учеников Гераклита с Пифагором. Влез посмотреть - занятно ведь, как этот гуру индусы древних греков будет разъяснять. Хреновые они мыслители, если их мерить мерками европейской философии. Они вроде как для дебильчегов растолковывают то, что и так ясно. Ну и понты, конечно, насчет тайных мудростей, раскрытие сексуальных чакр и медитации на пупок. Вернее, традиционные индуисты и буддисты, разумеется, Гераклита не толкуют, а всякие там ориентированные на Стивена Сигала - эти могут. Этот Раджниш известен под кличкой "секс-гуру". Свои индуисты его не признают, но в Америке хавают за милую душу, под гамбургеры с кока-колой, наверно, хорошо идет. Вообще, все хорошо идет, если забить на аскетизм, и сказать, что духовные высоты охеренно берутся с помощью свободного траха с кем угодно, веществ и в личном самолете еще лучше, чем в роллс-ройсе. И тут же появляются среди последователей пара десятков богатеньких буратин, обиженных на Христа из-за слов об игольном ушке.
А тут, блин, кругом дискотэка... "Динамическая медитация состоит из 5 стадий по 10 минут каждая. Во второй стадии происходит выплеск накопившихся эмоций, которые не только не подавляются, но всячески усиливаются. В третьей стадии надо, поднимая руки над головой, подпрыгивать вверх-вниз и, твёрдо приземляясь на ступни, кричать «ху-ху-ху» до полного изнеможения так, чтобы вибрации достигли полового центра. В четвёртой стадии медитирующие застывают в той позе, в какой оказались по завершению предыдущей стадии. В пятой стадии исполняется 10-15 минутный танец и выражается благодарность за испытанное блаженство. Во время «медитации кундалини» медитирующие сильно трясутся, чтобы «разогнать зажимы тела», а также пляшут для того, «чтобы проявилась вновь обретённая жизненность».
Прикололи нравы в ашраме и их научная деятельность. "В 1984 году в еду нескольких ресторанов соседнего городка Далласа были добавлены сальмонеллы для проверки, можно ли повлиять на результаты предстоящих выборов путём снижения числа людей, имеющих право голоса." (Цианистый калий был бы намного эффективнее).
"Ошо был условно осуждён на 10 лет заключения и штраф в размере 400 тысяч долларов за нарушение иммиграционного законодательства и соответствующих уголовных норм, и депортирован из США без права вовзращения в течение 5 лет. Раджниш распустил свой ашрам в Орегоне, сжёг 5 тысяч экземпляров своих брошюр и публично заявил, что не является богом".
Потом он жил в Бомбее. "Именно здесь Раджниш произнёс две речи среди немногих оставшихся последователей в которых провозгласил появление т.н. Декларации "Прав нового человека", которая, якобы, должна прийти на смену Всеобщей декларации прав человека. В ней он предлагает для всеобщего благоденствия, ввиду ограниченности природных ресурсов, любыми доступными способами ограничивать рождаемость, используя противозачаточные средства, аборты, умерщвление детей с врождёнными физическими недостатками. А также предлагает пропагандировать эвтаназию и официально признать права гомосексуалистов. В ноябре 1987 года Ошо заявил, что в течение 12 дней, которые он пробыл в тюрьмах США, он подвергался радиационному облучению от матраца, на котором он спал".
"В результате систематического употребления Раджнишем высоких доз валиума в конце жизни его умственные способности пошатнулись, после чего он выразил намерение уехать в Россию, чтобы соединить собственную тоталитарную форму духовности с русским коммунизмом, а также публично призвал к убийству Михаила Горбачёва, поскольку Горбачёв ведёт Россию к капитализму западного типа"
И этот человек сейчас нам все насчет Гераклита с Пифагором разъяснит на раз-два.
ОН СМОТРИТ НА ТЕБЯ, КАК КИРКОРОВ: "КАКОЙ НА ХРЕН ГЕРАКЛИТ?"
Иногда я просто в ужас впадаю, что ничего не читаю. А потом прикидываю – не читаю-то я только беллетристику. На неделе читал Геродота, Платона, Аристофана, Овидия, Еврипида. Они же тоже в счет идут. Вот так и болтаюсь. Хватаюсь иногда в метро за фэнтези какое-нибудь – скука, как сам себя за хвост тяну. Отвычка от такой литературы. Вот летом привык – и Круза всего прочел, хотя большей нудятины и представить сложно, и еще много всякой фигни, а сейчас – ничего не лезет.
Сейчас кстати, офигенную книжку нашел Ежи Анджеевского «Врата рая» про крестовый поход детей. Коротенькая, очень изящная повесть, написана как будто одним предложением, такое перетекание мыслей от одного к другому, ощущение темной страсти, волнует по-настоящему. Вообще, я уже давно понял, что в современной литературе мне ближе всего славянская. Павич там, Кундера, даже Сапковского сюда можно.
Да, я заметил – в Европе куда-то делся простой народ. Из литературы вообще исчез. А он там вообще-то есть? Должны же быть крестьяне, рыбаки, дальнобойщики – только что-то в литературе они не упоминаются, или упоминаются как-то очень уж тошно и подчеркнуто нудно, видно, что о них пишут всякие интеллектуалы, которые народ представляют вроде как каких-то синих китов в красной книге или крокодилов в болоте, такие тяжелые, тупые, странные, пугающе непонятные. А вот у нас и не поймешь, кто народ, а кто нет. Все - народ, если покопаться (и все интеллектуалы, на хрен).
И вообще, современная литература как и живопись со скульптурой, да и музыка тоже и театр, мутируют в какие-то интеллектуальные игры, загадки, – хвастаются этим в предисловиях и анонсах всяких. Нашли чем! Как будто кроссворд, головоломка или квест – заведомо более высокий и интересный вид, чем литература. Это все скучища – потому что свод правил игры, какими бы они не были,все равно стандартный – во всяком случае, с живой жизнью уж никак не сравнится, и загадки-то такие, которые и отгадывать не стоит, потому что все действительно важное, таинственное и неразрешимое еще в Библии загадано, и до сих пор хрен решение найдешь. И новизна вся эта уже давно в зубах навязла, всем этим авангардизмам, модернизмам и постмодернизмам по стопиццот лет, из них от дряхлости труха сыпется. Но каждый год новый гений и новатор появляется и в очередной раз заявляет, что в нашем «Евгении Онегине» все кролики будут натурально сношаться на сцене, и в публику будем палить из хлопушек и говномета. В полной уверенности, что он это первый придумал и все должны ужаснуться и вострепетать. Угу! Как ново с голым задом бегать! Блин, никому раньше и в голову не приходило! Все зевают и засыпают.
В общем, интересно только про жизнь человека и про душу, а все остальное – фигня.
Я тут пробовал покурить с Малышом. Сделал несколько затяжек - и никакого эффекта. Ни обретенного рая, ни головокружения (уж на это я рассчитывал твердо), ни отвращения – ничего. Из-за этого – некая бессмысленность. А на хрен тогда курить? Сейчас мне иногда хочется покурить, но если б я курил, мне бы хотелось курить намного чаще, чем сейчас, и в чем тогда смысл? В общем, я не хочу снова начинать. Я бы с удовольствием курил по паре сигарет в день, но вот это у меня точно не выйдет – на две пачки перескочу мухой, на раз. Правда, я все равно себя воспринимаю как сильно курящего человека (наверно, продолжаю курить в снах и в подсознании). Вещи, стены, постель, все равно все табаком пахнет. Выветрится, наверно, через пару лет.
Есть сожаление о потере некоего ритуала, который нечем заменить. Все едят обычно, но мне дико не нравится состояние сытости и пережора. Все равно, потолстел килограмма на два, на орешках и барбарисках, - это хорошо, ура! только на долго ли эти кг задержатся? Барбариски надоели, а пиво с чипсами не подходит – лучше я как доска тощий буду, чем с пивным животом.
Нужно что-то придумать, какой-то ритуал. Четки, может быть, перебирать? Я себе оставил еще это виртуальное курение. Из соломинки для коктейля сделал сигарету, ватой набил, чтобы тянуть было с усилием, пепельницу даже опять выложил самую красивую – стою у окошка и типа курю соломинку. Трубку или мундштук надо себе завести. Мундштук у меня был, но я его из-за нервов изгрыз на фиг, как бобер, в щепки.
Кстати, абсолютно идиотская история этих соломинок. Когда я стал один жить и сюда отселился, у меня не было очень многих нужных для самостоятельной жизни вещей, и денег ни фига ни на что не было. Как только появилось немножко денег, я сразу потопал в хозяйственный магазин - всё и сразу, начиная от штор, веника, туалетной бумаги, кончая видаком, часами, консервными открывашками, отвертками. Денег было с гулькин нос, а какие-то вещи нужны были позарез типа стирального порошка, лампочек или половника, без них уже совсем было сложно жить. В результате на все деньги я купил вот эти идиотские соломинки для коктейлей. Это было особенно умно, учитывая, что я коктейли не пью. Я из них даже пробовал мыльные пузыри пускать - хоть на что-нибудь они годятся? Ни фига! Не выходят пузыри. Да, умом я никогда не блистал.
Я вчера в Царицыно ездил, золотую осень фотографировать, да и просто на природу любоваться. Хотел еще и дворец посмотреть, что там внутри - да куда там! Я никогда никуда не попадаю, если парк есть - мне уж не до дворцов, жалко от деревьев в стены уходить, не только в Павловске во дворец не зашел, но даже в галерею Питти во Флоренции - по садам Боболи гулял с кошками (их там просто море, как голубей на площади Сан-Марко). Ну и в Царицыне тоже, все по парку гулял да по берегу озера. С утками и белками. Народу было полно, особенно почему-то невест, но я, как обычно, людей почти не снимал, редко когда попадаются.
Очень красиво - как раз самое роскошное яркое время - по верхушкам деревьев золотое и красное, а трава еще изумрудная, мягкая, летняя. И небо осеннее, красивое - летом такое только перед грозой.
Это Баженов с Воронихиным. Очень милый, наивный, трогательный памятник. Очень понравились. И белки рядом ходят.
После прогулки ужасно спать хотелось, да я еще меду наелся, там рядом была ярмарка медовая и меня Олечка попросила меду купить, а все угощают и пробовать дают, в общем, когда вернулся - уже в полусне каком-то, а часов в десять вечера вдруг Малыш приходит. Слово за слово, поссорились. Он драться стал, а я дико боялся, что Гугу он потопчет и вообще испугает - она и так ахала, металась и смотрела в ужасе. В общем, не защищался почти, пока он мне по ушам стучал, говорил, что на улице буду драться, а здесь - нет. Пошли на улицу. Ну там уже можно было нормально помахаться, но у Малыша запал прошел. Он там не один был, а со свитой, и вся эта свита с каруселей и от детских грибочков кинулась на меня, когда мы из подъезда вывалились (еще на лестнице пинаться стали), но Малыш их отогнал. Только все равно кайфа никакого не было, у меня от свежего царицынского воздуха башка кружилась, ноги не держали, поэтому и я все время промахивался, и Малыш, потому что меня хаотически шатало и я просто так упасть норовил. В общем, ущерб не большой, так, фигня, как будто и не дрались. Ольге даже рассказывать не буду, потому что на морде даже следов не осталось. Так, повалялись по двору, и все. Урну свернули. Потом нас кто-то мирил даже. Малыш, в общем, какой-то и не особо злой был. А я сонный.
Вчера читал стихи и рассказы у fedora, про всё, что и моим кошмаром было лет пять, и смотрел картинки Fobs– как Федя детей обнимает на прощание, вот здесь и на Варвару с Голицыным - веселую вдовушку, чтоб она провалилась.
Тоска смертная! Ни хрена не могу смириться с этим со всем. Я ведь еще совершенно не верю ни в какую демоничность Басмановых, в злодея-змея-искусителя Федьку, ни в его развратность, ни в их жестокость. Так, солдатик, приглянулся царю, кто его спрашивать-то будет? Ну а потом уж как-то освоился, это понятно. Жертва всё же, хоть и не невинная. Мальчишка всю жизнь воевал, с 15 лет, два года было в Москве при царе 65 и 66, а так – походы и служба на границах, солдатская судьба, а не палаческая. О Данилыче и не говорю. Не верю и в басмановское участие в опричных погромах, во всяких там игрищах на монашеские темы в слободе – это не тот уровень, не та семья, не тот человек Данилыч – он и Федьку бы не пустил, потому и не упоминаются среди братии в отличие от Вяземского (Вяземский, кстати, им не ровня – захудалый род, обозный голова, из низов, Вяземский к Грязному и Штадену ближе по положению, чем к Басмановым). И в любовь, конечно, никакую не верю. В Федькину верность верю, а в любовь – ни хрена, ни в его, ни в царскую. И никаких срубленных отцовских голов - с какой стати? Это все Курбский мировую общественность русским чудовищем на востоке пугал. А в общественное сознание вошло - на самом деле, кому Федька нужен, если не слэш и не срубленная отцовская голова? кого он без этого всего интересует? В общем, были у Федьки счастливые деньки – это я думаю в Рязани, когда из города выезжали и с татарами бились. Из-за этого совсем беда и горюю.
Солдатские песенки для Феденьки бедного и Данилыча:
Ночью почему-то вспомнил про фильм Рустама Хамдамова "Анна Карамазофф". Я только его смотрел. У меня он на кассете есть, только видак кассетный уже сдыхает, а на компьютере я все никак не привыкну кино смотреть и скачивать не пробовал. Как я этот фильм люблю! Гипнотический, медитативный, сразу куда-то отлетаешь из реала - так на меня еще Сокуров иногда действует и Германы. Какими-то вещами оттуда я просто отравлен - девочка, которая говорила гордо: "Ты живем вне общества" - такое впечатление, что это какая-то забытая часть нашей с Ольгой жизни. Очень личностно все. И азиатки, который спички в плиту кидают. И вся эта история немая из "Нечаянных радостей", о коврах и войне. Всё как-то вошло в сны, подсознание, совершенно и полностью усвоено, как своё.
Жуть даже не в том, что "Нечаянные радости" уничтожили, даже не в том, что Михалков украл все, до чего дотянулся, в "Рабу любви" - страшно, что всё опошлил, опустил до своего и советского уровня. Вот хуже этого, конечно, сложно что-то придумать. И все же не думаю, что Хамдамов - загубленный гений, просто человечеству обломилось с ним, не заслужили, не оценили, и утрётесь - но где-то это всё есть, осталось и хранится.
- Прошлое дает отстраненность, позволяет уйти от плоской реалистичности... Наверное, это пристрастие началось у меня с немого кино, которое Блок называл "электрическими снами наяву". Еще - с музыки. Мне кажется, 23-я соната моего любимого Шуберта очень его напоминает. Постепенно все эти ощущения выкристаллизовались в образ определенный женщины: у нее довольно широкие скулы, стрижка каре и шляпа с загнутыми полями. - Время - странная вещь. Когда в нем живешь, не ощущаешь его как стиль. Потом проходит - и ты его чувствуешь...
- Просто неизвестность, недосказанность всегда глубже, загадочнее. Вспомните "Блоу ап" Антониони - там все так странно, правда? Мне кажется, Хичкок это такие вещи тоже хорошо понимал, стремясь наполнить самые обыденные ситуации ощущением опасности и ирреальности.
- Боюсь крыс. Только слышу это слово - уже умираю от ужаса. Боюсь кладбищ, мертвецов и их городов мертвячьих. Всякий тлен мне страшен. Я бы даже мечтал, чтобы у меня не было могилы.
- Ничего такого особенно восточного, кроме пристрастия к баранине, я в себе не ощущаю. Честно говоря, мне ближе утверждение Хемингуэя, который говорил, что на самом деле на Востоке никакой тайны-то и нет. Мне кажется, некоторые западные люди, не реализовавшие себя в собственной культуре, устремляются на Восток и с пылом неофитов начинают говорить, что обрели истину. Я лично отношусь к таким с осторожностью и стараюсь их не слушать.
- Перчатки, забытые в траве - уже картина. Вот, взгляните на ту мою работу, где на переднем плане - белая туфелька и гроздь винограда на берегу моря. Предметы, совершенно не связанные между собой. Рядом, думаете, мяч? Нет. Это - шар, весь мир... Здесь нет никакого движения - собака не пробежала, волны не нагнала, но есть ощущение сюрреализма в духе де Кирико, который говорил: "То, что я слышу, - ничего не значит. Существует только то, что я вижу своими глазами. И даже более - то, что я вижу с закрытыми глазами".
- Все наши поступки, повороты судьбы, все вообще - это лишь узоры на ковре жизни, а главную канву видно лишь со звезд.
- Знаете, когда-то давно мой друг Тонино Гуэрра написал сценарий фильма про людей, которые хотели улететь куда-то на воздушном шаре. Однажды на восточном базаре они случайно зацепились за ковер и таким образом распустили его весь, разматывая нить. Этот фильм в 1975 году хотел снимать Антониони. Я ездил с ними в Ташкент, Самарканд, Хиву на выбор натуры. Помню, Хива показалась Антониони совершенно волшебным местом, и он отказался от идеи снимать сказку про этих людей. Они, говорит, и так здесь все сказочники. Я много тогда рассказывал им о Гурджиеве, который во время своих странствий по Востоку учился ткать восточный ковер и читать символику его узоров. У мусульман ведь запрещено использовать изображения людей или животных, и орнаменты ковров придумывали суфии-ковроделы - аскеты и мистики. Девочки и женщины, ткавшие ковры, рано или поздно начинали медитировать. В абстрактном орнаменте, как в чертеже непонятного нам строения мира, заложена мысль о вечности, о космосе. О том, что мы сами, как узелки большого ковра, там присутствуем. Я думаю, что серьезный, настоящий художник-абстракционист работает так же - отрывается от реальности или, наоборот, так сосредоточенно и глубоко в нее погружается, что начинает медитировать и творить вселенную заново, изобретая свои узоры и орнаменты. В настоящей абстракции должна присутствовать мудрость.
- Есть формула. Поэт Ахматова говорит, что вся поэзия - это цитата. Когда смотришь сейчас на искусство, с данного времени, своего возраста и своего места, в конце века... понимаешь простую эту формулу: почти все мелодии спеты.
- Думаю, в искусстве такой же бег, как и в моде. Все - измы уже есть вне тебя, и приходится сочинять свой собственный - изм или смысл, чтобы попасть в мелодию. Короче, как у Ницше, вечное возвращение к главному - к традиции. И преемственность этому миру может быть поддержана только на уровне вкуса или внутренней ориентации человека при большой внешней свободе. Вот Бродский. Его стих достаточно внутренне изобразителен, он симпатичен, и густое и сильное литературное мышление не отпугивает. Сгусток образов и мыслей поначалу не понимаешь, но шарады угадываемы, потому что через тебя прошли те же книги и образы. Мы брали их с одной полки времени. И ты ставишь себя с "Цельсия" на "Фаренгейта", и думаешь, да, да, вот они, те самые координаты, то самое полушарие, эти самые холодные широты Петербурга - Москвы, эти самые пятидесятые - шестидесятые - семидесятые годы присутствуют, ты все угадываешь, ты все понимаешь.
- Ведь тот же Набоков сказал про рецепт спасения: "Когда тебе за сорок и ты устал и ничего не можешь читать. И когда у тебя есть удобная комната, хороший свет, ты выпростал ногу из-под одеяла, чтоб чуть-чуть холодило, и ты точно знаешь, что опять спрячешь ее в теплоту - ты берешь роман "Война и мир" и открываешь его. Его никто никогда не может понять ни в детстве, ни в молодом возрасте, а именно вот в таком этом среднем, уставшем возрасте ты думаешь: "А вот это оно". Ну, конечно, можно пойти и дальше, сказать, что на свете существует одна книга - Библия. Но искусство очень выборочно для тебя: в этом десятилетии - одно, потом - другое. Предположим, 20 лет назад нравились Моранди и Бэкон, а теперь может нравиться Шишкин. И читаю я сейчас "Былое и думы" Герцена. Все связано и зависит от твоего времени и взгляда.
Я насобачился курить без сигарет. Открываю форточку, зажимаю нечто невидимое и виртуальное между большим и указательным, по-тюремному, и тяну чинарик, как не фиг делать, только затягиваюсь слишком сильно, даже голова кружится. Теперь бы еще снова научиться засыпать ночью, не надираясь. Забыл уже, когда вечером трезвым был.
Вопрос: мог ли быть виден Олимп из Пеллы? Олимп – 3 км высотой, снежная сверкающая вершина, расстояние до него километров 75-80. По спутниковой карте я посмотрел и вроде он должен быть виден, там какие-то горушки есть между ними, но явно значительно ниже. По идее, Олимп издалека виден, я помню, что откуда-то его рассматривал, чуть не из Салоник – но вот память бы получше и точности побольше.
У меня с этого почти книжка начинается. Ошибиться – позор страшный, я бы не простил, если б автора на таком подловил. Лучше всего вычеркнуть к чертовой матери, но на кой-то хрен мне нужно, чтобы Гефестион туда смотрел.
* * * Стоило ли этого счастье безрассудное? Все-таки возможное? О, конечно, да. Птицей улетевшее в небо изумрудное, Где переливается вечерняя звезда.
Будьте легкомысленней! Будьте легковернее! Если вам не спится -- выдумывайте сны. Будьте, если можете, как звезда вечерняя, Так же упоительны, так же холодны.
На самом деле я НЕ эксгибиционист. Пугает количество отзывов, новых людей, и вообще - что я наделал? Это все дневниковые ловушки. Думаешь вслух, а потом вдруг на это реакция. Из Даррелла сравнение подходит: типа "замурлыкал песенку под душем, а тебе в ответ подпевать припев грянул ансамбль Советской Армии". Вот как-то так. С одной стороны, хорошо, что печаль забалтывается, с другой - разрушается цельность. И опять фобии пошли. Прошу прощения, если начну закрываться или мало отвечать на комментарии.
Ночи люблю. Смотреть из тени на освещенные места - это такое ощущение уюта, покоя. Всегда ужасно любил гулять ночами. Защищенность. Красота, потому что уродского не видно.
Да, еще важно - чтобы с этими правилами не казаться себе самому несчастным ушлепком, надо выглядеть получше. Чтоб шеи сворачивали вслед, а я бы такой великолепный проплывал на уровне седьмого этажа. Жрать не забывать, и не худеть, п.ч. надо не жалость вызывать, а восхищение. Чтобы взгляд в зеркало успокаивал, а не вгонял в тоску. Боксерскую грушу околачивать не только когда курить хочется или злюсь, а не меньше полутора часов в день. Постричься покрасивее, и одеваться в яркие модельные шмотки (вытрясти их из гардероба, чтоб под рукой были), а не чтоб маскироваться под стены и помойки. На самом деле так еще меньше приставать будут. Смотреть на всех сверху вниз отрешенным взглядом. Типа, "я такой нежный, на хрен мне это показывают?" В общем, спешно постараться повысить самооценку, как умные люди советуют. Или хотя бы вид делать - а потом, глядишь, и привыкну.
Ужос какой. Зарекался ведь про личную жизнь писать - только что!!! И вот шуму сколько. Но я сегодня всю ночь не спал и сочинял правила для своей личной жизни 1. Никогда ни с кем больше не жить вместе, ни дома, ни на даче. Никогда до смерти. Даже мысли не допускать. Я - горный орел на вершине, где место только для одной жопы, медведь на льдине, суслик-анахорет, Тимон Афинский и все такое. Никаких людей. И на ночь никого не оставлять и самому не оставаться. Перепихнулись - и по домам, как ничего и не было.
2. Секс - фигня, не повод для знакомства (это если с незнакомыми) - в другой раз можно мимо проходить и не узнавать. А если с друзьями и знакомыми - поутру делать вид, что вообще ничего никогда не было. "Какой секс? Не помню". Где-то так. Секс отдельно от всего, ни с чем не связан, и снижать его значимость ниже плинтуса.
3. Соответственно, иметь дело только с теми, кто также ко всему относится. С дамами до 30 не связываться, с open blue тоже, только с теми, кто жестко шифруется. А лучше бы вообще как-то обходиться. Вон в тюрьме люди по десять лет без секса живут, и никто от этого не помирает. Это все фигня, не курить бросать.
4. Если влюблюсь - объекту ни за что не показывать, от него шарахаться подальше, делать вид, что все по фиг, мечтать в одиночку, потом все рассосется, зато не будет мучительно больно по Островскому и т.д. Шарахаться и от тех, кто сам чувства проявляет. Просто со всех ног убегать по прямой.
5. Самое главное - держаться типа я независимый и свободный, никаких ни перед кем обязательств, никаких отношений, никто даже вопросов не имеет права задавать про личную жизнь - не их дело. Не нравится, ищи жениха в контакте или где там. В общем, вариант "Последнего танго в Париже". Если Коля объявится - все ему разъяснить и послать подальше. Нет, от объяснений уклониться и сбежать, а разъяснить новое положение дел в письме, где все будет написано, чтобы никакого личного контакта и чтобы он мне голову не заморочил. Малышу сказать: пущай женой своей командует. И твердо держаться того, что я д"Артаньян в свободном полете, а они все мне никто и звать их никак.
6. Вообще, думать поменьше. Наплевать на все, куда бы не занесло. Прошлое не должно никак сказываться на настоящем. Каждый день можно все переиграть совершенно. Бросить все работы, не брать на себя никаких обязательств. Отныне все только сдельно - сделал работу, деньгу получил, и гуляю, пока не кончится, не заморачиваюсь. Курить я бросил, мне денег теперь вообще почти не нужно.
7. О будущем вообще не думать. Никакой генеральной линии. Вбить себе в мозг, что нет никакого будущего, не нужно оно мне на фиг, не думать о завтрашнем дне вообще. И не обращать внимание, как принято жить у людей. Охота им карьеру делать, ночью спать и семью заводить - ну и ладно, это их марсианские нравы, а я ваще с Сатурна, мне пох.
Долго не погуляешь. Холодрыга, заледенел весь. И дома тоже. Сейчас ушанку нацепил, пытаюсь Гугу уложить себе на ноги, она теплая, а она бродит - моцион такой по комнате без остановки, копытами стучит, так может часа три ходить. Курить хочется. Но это последний рубеж - если еще и закурю, то значит я вообще полный отстой, поэтому и не курю.
Все-таки эти археологические раскопки только с толку сбивают. Все города кажутся плоскими, как блины. А в Пелле были стены городские, цитадель, башня, где, кстати, и казна была и тюрьма, и ров вокруг и перекидной мост. Такой феодальный скорее вид. Пелла - маленький городишко, Олинф был больше раз в пять. В общем, деревенские ребята, только с гор слезли.
Какие-то странные штуки приходится читать для своей книжки. Про метеоры и метеориты с утра читал (Кааба - это метеорит или нет?), а сейчас нужно поискать какие-то рудничные мифы, только не про гномов, лучше что-нибудь шахтерско-уральское. А потом опять слиняю из дома. Боюсь, что кто-нибудь приедет разбираться. Ненавижу это все.
Вчера когда в метро кататься надоело, я где-то ближе к полуночи вылез на Пушке пошел пить в чужом подъезде, где-то рядом с Елисеевским. Просочился в подъезд за милой девушкой, влез повыше, на последний этаж и стал там пить вино. Думал, может, там и заночевать по-бомжатному. Совершенно не хотел домой возвращаться, просто ненависть какая-то к своему дому появилась. А там уютно, никто кроме тараканов не ходит. Но тут же, то ли на звон бутылки, то ли просто по запаху выперся какой-то парень, причем, я его где-то сто раз видел, актер какой-то, впечатление, что все ж не чужой, он меня, конечно, не видел, но ему по фиг, мимо бутылки пройти не мог, принес два стакана, говорили про жизнь дерьмо, бабы дуры и счастье в труде.
Особо как-то мы прониклись родством душ, когда он "Пироскаф" Баратынского помянул, "много мятежных решил я вопросов, прежде чем руки марсельских матросов подняли якорь, надежды символ", запутался в строчках, а я напомнил, и мы на два голоса, кто чего вспомнил, очень так вдохновляюще - "парус развив, как большое крыло", "с детства влекла меня сердца тревога в область свободную влажного бога", "нужды нет - близко ль, далеко ль до брега", "вижу Фетиду, мне жребий златой емлет она из лазоревой урны, скоро увижу я берег Ливурны, скоро увижу Элизий земной..." У меня сразу крышу сносит от этого стиха. А у актеров он, наверно, в программе. Они ваще много стихов наизусть знают, но немножко дурачки все, у меня такое впечатление.
Такие штуки как-то всегда знак на человеке ставят, типа - "свой". Он стал зазывать меня к себе на кухню, но я чего-то уперся, тогда он на подоконник бычки в томате притащил и маринованный чеснок, хлеба черного. Здорово, в общем, посидели. Потом я вспомнил, что у меня там Гуга одна и домой засобирался. Парень (Олегом зовут) рвался продолжать банкет, хотел еще чего-то докупить, догнать, отпускать меня не хотел, упросил, чтобы я подождал, пока он оденется, вышли вместе - не знаю зачем. Подумать - столько одиноких людей на свете. Потом я все-таки его кинул и к Гуге вернулся. Пешком шел по бульварам. Часа в два пришел наверно домой.
Я с незнакомыми людьми очень легко и быстро схожусь, (когда никто никого не знает и знаешь, что больше не встретишься), но совершенно не умею общения продолжать и поддерживать. В общем, я только с незнакомыми общаюсь и только анонимно. Как здесь, в компьютере.
Никакой брутальности в Александре и Гефестионе не вижу. На самом деле, по-моему, в солдатах ее и следа нет. Мачизм и брутальность – это наряды, в которые прикидываются, чтобы создать впечатление, а солдатам – на хрен оно, они в хаки.
Сделаю Гефестиона моложе на год. Такая детка – самый молодой из всей компании, но крутой даже и без Александра.
Позарез мне надо военную компанию Филиппа против иллирийцев 344 года переместить в 343 г. Причем, мне не столько нужна история с двумя Павсаниями, которая бы на глазах у Сашки с Гешей произошла, сколько именно этот поход, то, что влипли в иллирийскую засаду, жертвы. А то получается, что 343-340 гг. у Филиппа пустые, а так вряд ли могло быть. На самом деле, все фигня. Нельзя судить об истории в целом – что мол было только то, о чем сведения сохранились. Собственно, этот поход или что-нибудь дико на него похожее без проблем могло быть и в 343 – греки насчет времени и календарей полные идиоты, они этого всего не помнят и игнорируют. Интересно, в Македонии по какому календарю считали. По Олимпиадам? Чего-то сомневаюсь я… И уж конечно не по афинским архонтам. Месяцы у них всегда свои были, причем их активно переименовывали, один Сашка несколько раз календарь менял. Позднейшие историки имели в виду календарь современной им Македонии, конечно, а не времен Александра.
Иногда начинают мучить вопросы, на которые ответа в принципе нет и быть не может. Тут не высчитаешь, даже приблизительно не прикинешь. Так чего, спрашивается, голову ломать? Сочиняй на пустом месте, как тебе надо – и все прекрасно. Но хочется-то знать, как на самом деле было! То, что Сашка Гефестиона любил это понятно, это, блин, и через две с половиной тыщи лет чувствуется, а вот Геша-то как? Совершенно ни к чему ему было в ответ любить. Не выгодно. Любящий уязвим, да и чужая любовь быстро надоедает, стирается от частого употребления. Мне кажется, если бы любовь была взаимной, она бы не была такой долгой и такой острой даже в конце. Видна некая Сашкина одержимость, а если б все было взаимно, все бы давно сгладилось и растворилось.
Нет, на самом-то деле, их любовь и дружба для меня один из столпов мироздания. Хочется верить, что так бывает. Но бывает ли?
В общем, я думаю, там что-то вроде братских отношений, как у сиамских близнецов - одна судьба, одна система кровообращения, никуда не денешься. Срок страсти – года три, потом все изнашивается, хочется чего-то новенького, поменять все. А вот брата, сестру менять не хочется. Наоборот, чем ближе отношения, тем они крепче, необходимее и уже сами себя усиливают. Так что даже если Гефестион был коварный холодный тип и все такое, все равно Сашка был для него в центре мира. Я поэтому их дружбу в самое раннее детство передвигаю, типа «они друг для друга были всегда». Поэтому потеря – как ампутация половины тела. Один без другого – калека.