Досматриваю "Наполеона" 1927 г.. Очень увлекся. Осталось минут сорок еще.
Сен-Жюст с серьгами в ушах, с розой в руках, усмехается так порочно, сидит на столе, нога на ногу в чулках. Играет его сам режиссер Абель Ганс. Еще один красавец похожий – Мюрат, один раз мелькнул на экране и восхитил. Да и сам Наполеон того же типа. Мне нравится тень иронии, пробегающая у него по лицу. И вспышки гордости. И властность, конечно. Властность – мой фетиш, я голову теряю. А еще у него очень резкая и широкая артикуляция - зримое воплощение военной лапидарности, видно, что отдает резкие, небрежные, бесстрашные команды, презрительный в разговоре рот, уверенный, усмехающийся.
Бал жертв, когда Наполеон выпустил всех из тюрем. Когда он видит Жозефину, у него такая умильная морда! Брови домиком! Вид дурацкий! А сама она немного старообразная на вид, вроде нашей Целиковской или даже Цесарской (которая в немом Тихом Доне Аксинья). Но тогда такие чувственные и зрелые с мясистыми подбородками лица в моде были. Деметра, знойная женщина.
Время до педофилии. Приходящий в дом мужик первым делом тащит детей на колени (девочку и мальчика лет 10-12) и покрывает их поцелуями, тискает за бока, щиплет за щеки и т.д. В те времена это говорило в его пользу - значит, хороший человек.
Влюбленный Наполеон – прелесть, глобус целует, потому что представляет вместо него Жозефину. Эти игры с подручным материалом – так близко и понятно. Бида, бида! Сразу становится молодой и глупый. Но ухмылочка у него – такая полу-, неполная, застенчивая, плавающая, исчезающая. И офигенные сияющие глаза. Небось, белладонной закапывал, дурила. Но красиво очень. Еще ярче кажутся от черных теней. Прелесть.
В общем, он мне офигенно нравится. Я бы хотел быть каким-нибудь Мюратом или Евгением Богарне, на худой конец. У меня мечта великая о любимом командире, таком, чтобы за него радостно было помереть - кто-нибудь вроде генерала Маркова или Александра. (Наполеона я вообще-то совсем не люблю, и даже в Пантеоне демонстративно не был, но эта трактовка в кино и актер меня очаровали, я на фиг в пыль рассыпаюсь от восторга.)
Вот что мне совсем, ужасно не нравится в Наполеоне и французах – это их высокопарные изречения по любому поводу. (Дантон на гильотине: «Покажите потом мою голову народу…» Я счел бы справедливым немедленный ответ палача в стиле: «Дерьма-то!»)
А тут фильм-то немой и я блаженствую. Все молчат. Только улыбаются.