На самом деле, я все это знал, и там еще много чего подобного есть. И русские сказки страшные. Там, например, когда правда торжествует, злодеев привязывают к лошади, пускают ее вскачь, и там, где какой кусок отваливается, там то ли чертополох вырастает, то ли что. И я помню, что даже в адаптированном для детей сборнике сказок ужасно боялся в детстве сказку про Василису Прекрасную, где мачеха посылает сиротку за огнем среди ночи, а никто из соседей ей не дает, гонят от дверей, а она боится возвращаться к злой мачехе, не выполнив приказа, и пускается куда-то вглубь чащи, где видит свет костра. А кончалось тем, что ведьма дает ей вместо огня череп с горящими глазами, и когда она приносит его домой, огонь в глазницах разгорается и череп смотрит на мачеху так долго, что сжигает ее взглядом буквально, она мечется по избе, пытается спастись, но в конце концов от нее только горстка пепла остается.

И до сих пор боюсь медведей из-за сказки про медведя-липовую ногу. Где старик у медведя в обмороке ногу отрезал и стал ее варить, а медведь очухался, увидел, что ему ногу ампутировали, сделал себе липовый протез, и пришел ночью с какими-то леденящими кровь, безумными словами стал ломиться в дом. И стал жрать всю семью по очереди (они от него попрятались кто в печку, кто под корыто, кто в бочку с огурцами). И что-то такое вспоминается, что старик ему нарочно скармливал внучек и бабок, чтобы самому выжить.

И про Аленушку, там песенка утопленницы впечатление производит, что люта змея глаза выпила и в волосах гнездо свила.

+ + +