27 мая воскресенье. Унюхал сейчас божественный запах. Оказалось, одна плеть каприфоли сохранилась под виноградом, она и пахнет. Если б у какой барышни были такие духи, я бы за ней хвостом ходил.
Очень светлая ночь. Красноватое небо, которое светится, все неизвестно откуда светом пожара. Запах дыма, цветов, отчаянный и далекий гудок паровоза, будто застрял где-то и просит помощи. Белые силуэты деревьев. Страшновато. Темнота укрывает, а при этом тусклом адском свете все, как на ладони. Со всех сторон смотрящие неведомые глаза. Казалось, что подходит кот тереться о ноги – нет, какие-то пушистые соцветия касаются щиколоток, паутина липнет к щекам, пауки путаются в волосах, счастливая семья воробьев дружно гадит на голову. Везде разбросаны возможные орудия убийства – у печки топор и кочерга, у двери фомка, у кровати – монтировка, в сортире - ломик, на окне – тяжеленный молоток, под ступеньками - тесак. Серые жирные ночные бабочки ломятся в окно со стороны ночи, бражник мертвая голова, я его узнал и хрен я его к себе пущу.
Пошел на улицу, что-то на крыльце коснулось затылка. Такой быстрый внутренний диалог:
Я: Это повешенный, пяткой или рукой меня задел.
Я: Ты чего, очумел? Откуда он здесь?
Я: Ну пришел какой-то мужик и повесился.
Даже не обернулся посмотреть – страшно. Оказалось на пути к сортиру в темноте этих повешенных полно развешено, и все касаются меня холодными пятками.
28 мая, понедельник. Ездил деньгу зарабатывать, загоревал от встречи с разными знакомыми. Я хорошо отношусь к людям и стараюсь никого не обижать, но врагов у меня всегда было до хренища. Не знаю, откуда берутся. Сейчас я вообще живу тише воды ниже травы, и тем не менее повсюду враги. От смущения или неловкости я сразу зажигаю звезду во лбу. Типа, мне необязательно умным быть, я типа красавец на посмотреть и полюбоваться, я ваще могу жы-шы через ы писать.
Багрицкий: «Для того чтобы иметь дело с Маяковским, нужно подавать ему пальто; мы никому не хотим подавать пальто; у нас найдутся свои подавальщики...»
Тоже мои заморочки. Я вдруг осознал, что из пары мест меня внезапно и истерично извергли как раз за то, что они мне пальто на руки сбрасывают, а я думаю о вечном и роняю, оно тряпкой на пол. И на хер я им сдался? Их пальто по полу валять? Там не оценил, тут заспорил, здесь свое мнение имел, там за совет мастера не поблагодарил, здесь меня по щечке потрепали покровительственно, а я упустил случай ручку благодарно облобызать. Но это я только с пейсателями всеми наравных, а художникам, музыкантам, ученым и т.д. пальто подаю без проблем, мне не западло.
О, идет огромная черная туча на весь горизонт, впереди белые облака летят, как морская пена, а за ними стеной – она, как цунами. Птицы молчат, зато у меня по Орфею скрипки экстатически поют.