Жан Марэ похож на куклу Кена, смешной такой. Сейчас эффекта пластикового лица добиваются пластическими операциями и фотошопом, а у него оно от природы такое глянцевое.

Мария Казарес – как раз из тех фам фаталей, по которым я порой с ума начинаю сходить, мрачная и властная, и прекрасно одетая. Таинственно обшарпанный и просторный особняк Смерти.

Комично, насколько серьезно французы относятся к себе, тут им их остроумие отказывает. Тут же идиотически идеальная жена Эвридика - считает мужа гением, ноет и ноет, и не дает шагу ступить без присмотра. По-нашему, такая любовь – хуже петли, а им тешит самолюбие и никаких неудобств.

Здорово всё, что сюр. Особенно хороша смерть – Казарес с сигаретой, элегантная, в болеро, черных перчатках до локтя (а еще в отвратительных резиновых поверх черных, когда приходит убивать). "Смерть требует дисциплины безоговорочной, как на военном корабле". "В зеркале изо дня в день мы видим работу смерти." Орфей прилип к радио в машине, оно говорит: «Птица поет пальцами один раз».

Во владениях смерти и в промежуточном мире - облупившаяся штукатурка, как у меня дома, время от времени дорогу переходит стекольщик с криком: "Вставляю стекла". В смерть мертвые идут по-разному, то как на роликах катятся, то будто против сильного ветра, цепляясь за стену. "В нашем мире одни трибуналы да ритуалы", - говорит Смерть.

Орфей Эвридику совсем не любит, он любит Смерть, причем взаимно, но как-то не сложилось. У смерти на допросе спрашивают: "Вы любите этого человека? Вы приходили к нему в спальню смотреть на него спящего".

Эвридику отпускают с условием, чтобы он ее никогда больше не видел, поэтому она прячется под стол и там сидит. Орфей начинает беситься - не прошло и 5 минут после возвращения из ада. Но и это ничего, потому что Эвридику утешает шофер смерти по имени Астерикс или Мегабиз или Идефикс, как-то так.

еще чуть-чуть текста и 4 картинки