О скрытом народе
Григорий Ревзин заочно полемизирует с Латыниной на предмет слова «анчоусы» применительно к народу. Не в том смысле, упаси Господи, чтобы его совсем не употреблять, как же можно – нет, просто корректирует модальность. Там все прекрасно, я немного поцитирую:«Я, однако, не думаю, что мотивации митингующих против меня людей вовсе не интересны».
«Исторически российская интеллигенция считала себя в долгу перед народом, но это прошло».
«Это очень отличается от традиционного русского понимания проблемы — интеллигенция не просвещает народ, а относится к нему политкорректно».
По моим представлениям, моральное право писать такие вещи имеет только человек, который живет на какой-нибудь таежной заимке, на полном самообеспечении: сам добывает себе еду, сам шьет себе одежду, сам себе жопу моет, в таком духе. Просто потому, что человек, который делит мир на «себя» и «их», притом враждебных ему «их», которых он полагает себя вправе называть быдлом и анчоусами – должен этим самым «им» и в самом деле быть ничем не обязан. Ну просто порядок такой у приличных людей – если ты кого-то назвал пидорасом и сволочью – то не занимай у него деньги больше и не одалживайся маслицем, некрасиво это. Со стороны анчоусов этот порядок соблюдается – они Ревзину и Латыниной реально ничего не должны, потому что те для них ничего полезного не сделали и сделать не могут. Обратное же не так очевидно.
Я, разумеется, не буду требовать подобной последовательности от Латыниной - все же она женщина, и притом преглупая. Но Ревзин вроде (пока) не женщина, так что некрасиво выходит.
На самом деле я, разумеется, знаю, как тот и другая выходят из этого положения.
Во-первых, они считают себя вправе, потому что они «работают и платят налоги». Несмотря на очевидную смехотворность этой мысли, она звучит постоянно. Но этого было бы недостаточно, просто потому, что полученные таким образом денежные массы все-таки надо куда-то пристроить в рассуждении, чтобы они обратились в булки и платьица. Понятно, что сказать «Мы этими деньгами оплачиваем средства труда и работу быдла» будет все-таки нехорошо: они, может, так и думают, однако вслух сейчас подобные вещи говорить не принято. В силу чего эти люди предпринимают еще один сильный ход – а именно сочиняют некий отличный от анчоусов народ, который работает, а не ходит на митинги, пашет с утра до ночи и вообще состоит из сплошных Мартинов Иденов. Они, правда, всегда забывают сообщить, где они этот народ в последний раз видели и как отличают его от анчоусов, но ссылаются на его мнение исправно.
Собственно, вот этот фантомный «второй народ», который трудолюбив, не любит Путина и почти либертарианец – это постоянная скрытая величина в либеральных рассуждениях. Только в силу ее наличия у этих людей что-то складывается на пальцах, только в силу ее наличия их рассуждения в их собственных глазах обладают силой логики. Это такое либеральное число пи, фактически. Его единственная проблема в том, что его не существует.
Но для либеральной интеллигенции, воспитанной на платоновских идеалах, это, разумеется, не является препятствием. Они эту величину умопостигают. Очень удобно.
Этакий эйдос народа. Его бы все увидели, кабы не сидели в пещере с оковами на шее и не пялились на стену. Но не каждому дано быть философами и писать колонки в Коммерсанте. Только избранным.
Тот чисто клинический факт, что собственное воображение является самым убедительным аргументом только для шизофреников и параноиков, они постоянно выпускают из виду.