Интернет Судного ДняВидел скучный компьютерный сон: бесконечное копание в блогах, только одно было интересно – мелькал везде парень лет восьми в сутане с белым воротничком, то ли маньяк-проповедник, то ли Антихрист. Он выкладывал видео, где вместо проповеди ел на камеру длинные и тонко нарезанные куски красного мяса и смеялся окровавленными зубами. . И вообще, походу, это был Интернет Судного Дня, только не сразу поймешь – в нём почти ничего не изменилось.
Колониальные страсти* * *
Сразу записал ключевые моменты и хорошо запомнил сон почти целиком. Что-то вроде Гаити или Южной Америки, белая гасиенда, кто-то приносит хозяину, мулату в камзоле и кружевах, полную корзину глаз - скорее стеклянных, чем настоящих. Оживление в зале, хозяин похлопывает добытчика по плечу, шутит: «Он разбирается в русских». Это типа русские глаза, голубые.
Вообще обстановка русофобская, дамы говорят: «Опять дожди из-за них» (Из-за нас.) Ссорюсь. Хозяева учтиво злятся и мне назло наказывают какого-то раба – ставят его на берегу моря связанного. Между прочим, среди господ много мулатов, а вот рабы азиатского типа или вроде чилийцев - широкие скуластые лица, очень черные прямые волосы. Импровизированный бал, павана Генделя звучит (т.е. будильник мой, на котором я вчера эту музычку поставил, но я игнорирую и дальше сплю.)
Вечером прогуливаемся по берегу океана, смуглые дамы в белых платьях, мужчины со шпагами. Невольник, скрученный веревкой, стоит, как памятник сопротивлению – мускулистый и несгибаемый. Хозяин на меня косится, говорит: «Пусть еще постоит до прилива». Мне это дико (я тут каким боком? мне до их рабов дела нет), но выражаю возмущение.
Когда стемнело, пробираюсь на берег. Прилив, и мы с невольником уже по грудь в воде, я пилю ножичком его веревки. А прибой полон светящихся рыб и опять же – глаз. «Так он их здесь наловил?» - «Да, - говорит невольник. – Тут на дне тысячи русских кораблей».
А я вспоминаю (внезапно), что я сам одноглазый, и надо бы мне для себя глаз какой-нибудь подобрать. Говорю о борьбе с угнетателями, а рукой незаметно в воде шарю, ухватил что-то, думаю: потом вставлю.
Выходим из воды на берег, раб удивленно смотрит, что я там держу. Это оказывается не глаз, а рыба - очень красивая, хрустальная и голубые лампочки внутри ее светятся. Я говорю: «Пусть она станет символом восстания». В общем, чую, что впутался в это дело по уши.