Приехал на дачу. Чиж в дороге волновался, бросался со всеми целоваться, спиной к нам сидела обнимающаяся парочка и Чиж время от времени залезал повыше и лизал их, куда дотянется - они не реагировали, наверно, не догадывались, что это мопс их лижет. Выпивающие мужики из тамбура предлагали и ему налить, и он так рвался из рук: "Пуссссти, зараза!", злобно чихая на экран планшета. Я взял Чижу бутылку воды в дорогу, но он не пьет из горла и с ладони тоже не пьёт. Зато вода пригодилась умыть чавку одному парню, у которого кровь носом пошла.
Все едут мне навстречу, чтобы День Победы в Москве встречать, а я буду парад по телевизору смотреть.
На даче весь пол на втором этаже в мёртвых осах, а к потолку прилипли высосанные пауками мухи.. Сладковатый запах, будто кто-то сдох за стенкой - еще летом был и за зиму не выветрился. То ли птица умерла, то ли мышь, у нас под крышей и те и другие водятся. Окна настежь, пока еще крыша не остыла.
Тюльпаны расцветают и одна тонкая вишенка в цвету, и всё прекрасное еще впереди.
Ночью под звездным небом: мой Арктур ярче всех горит, и Марс идет с востока на юго-запад. Дымом пахнет, туман. Столько росы, что кажется будто ливень незаметно прошел. " От росы роскошный холод проникает в сад". И первый в году соловей где-то под Марсом накатывает бурлящие мелкие волны, захлестывает вишни, белые на черном, и меня птичье-звериной непонятной страстью.
Чиж в кромешной тьме ушел гулять по саду. Я его шепотом выкликаю, а в ответ только промелькнула из мрака в мрак белая тень и сопение доносится из не пойми какого куста. Пришлось идти за фонариком. Я увидел, что он стоит над кустиком травы и возмущенно на него лупится, уши приподняты, выражение на морде: "что за дела?" и весь мокрый от росы.
Мы оба тут с ума спрыгнули. У меня в ушах звон, в глазах туман. Завтра буду парад смотреть, водку пить и петь военные песни - "горит свечи огарочек", "тёмная ночь", "ночь коротка", " решили самураи", "в последний раз, на смертный бой", "а я им отвечаю, а я им говорю: в следущей атаке обязательно сгорю". Авось вернусь в разум.
+++
ПОЛ БОУЛЗ. ПУСТЬ ЛЬЁТ - 7,5/10
Чем-то похоже на "Постороннего" Камю,на "Александрийский квартет" Даррелла и "Имморалиста" Жида. Хорошая книжка о том, как действует восточное легкомысленное безумие на маленького американца, который от скуки и пустоты жизни готов на все, что угодно. Пугливый, подозрительный, озлобленный и отчаянный американец будто бы ищет свободы, но получает только кусок гашиша, а потом становится убийцей от страха.
Выписки:
- Если бы только существование можно было срезать до булавочной точки здесь и сейчас, чтобы никакое эхо из прошлого не отзывалось, не зудели ожидания от времени, еще не наступившего!
- Утро — маленький мальчик. Полдень — мужчина. — Сумерки — старик. Что я делаю? Я улыбаюсь первому. Я восхищаюсь вторым. Я почитаю третьего.
9 мая, понедельник
Перед рассветом какая-то птица звонко кашляла в окно. Такой странный звук! Утка, наверно.
Парад с утра смотрел, потом в магазин, чтобы все купить, Чижу игрушку купил и подарил, но он пока не заинтересовался.
Казачий кубанский хор слушал по телевизору. А здесь, на дачах, на стадионе поставили эстраду и устроили прекрасный концерт, мне из сада слышно, как хорошо они поют прекрасные песни. А потом был салют - маленький и скромный сперва, а под конец - на все небо, струями, гроздьями и гирляндами, мерцающий, пунктирный, дождевой, звездопадный.
Жизнь в нашем поселке с каждым годом становится лучше, все время что-то добавляется. В прошлом году - прекрасный стадион с тренажерами, памятник знатному коневоду, тротуары на дорогах, в этом году - концерт с салютом, фонари на школьной аллее и, наконец-то мусорные ящики в стратегически верных местах. Жалко, что цирк больше не останавливается, мне нравилось, когда верблюды паслись на обочине вместе с козами, а за полотняной стенкой шатра невидимо и грозно жили крокодилы.
Небо с прозеленью. Месяц тоненький, как след от ногтя. Два пламенных тюльпана. Звезды разгораются ярче с каждой ночью.
+++
Выписки:
- Сами ли мы выбираем из множества множеств рек одну, или это река выбирает нас? Связь между человеком и рекой бесспорно существует, потому что именно к общению с рекой сводятся главные жизненные дилеммы: искать брод или оставаться на берегу, плыть по течению или грести против него?
- За Оранжевой обитают буры и зулусы, за Черной Жорж Дантес стрелял в Александра Пушкина, о Желтой пела группа Christie, а о Белой – Юрий Шевчук. За якутской Синей рекой раскопаны золотые прииски, в долине Зеленой реки южноафриканцы добывают алмазы, в “Красной реке” ковбой Джон Уэйн отстреливался от индейцев, неподалеку от Серой реки гнездятся чилийские пингвины.
- Скопление продолговатых наносов у песчаного берега, например, называется застругой. Большая заструга с крутым тыловым скатом, уходящая в речное русло, – это заманиха. Подводная галечная отмель, протянувшаяся параллельно руслу, – лещадь; нанос без растительности посередине течения – осередок; глинистый выступ у высокого берега – печина; отдельная, бугром, песчаная отмель – шалыга.
(Андрей Шарый. Дунай, река империй)
+++
А моя первая река, конечно Москва-река, "Маскварика" раннего детства. Когда метро вырывалось на поверхность у Киевской, Коломенской или у Филей, я всегда прилипал к окну, чтобы смотреть на реку жадными глазами. Ритуал такой. Даже сейчас. И мосты: перегнуться через перила и смотреть на серо-зеленую воду до головокружения и в какой-то момент непременно подумать: а может прыгнуть? А еще резкие ветры набережных, тихое сумасшествие ледохода, дурацкие заплывы на Левобережке и в Серебряном бору (всегда начинаю тонуть на середине реки, как дурак), лыжные кроссы по льду и снегу и катание с гор, необычный в Москве простор, далекий взгляд.
Вторая, дачная река - Нара. Обмелевшая, в камышах и ивах над водой, с кувшинками и ужами, с сердитыми рыбаками на камнях, с мальками на мелководье, которые вместе с водой вытекают из рук. Лягушачья капелла, следы от ползающих по песку ракушек, гроза, когда молнии бьют прямо в воду, овражки с ручьями на дне, ночная парная вода, туманы, когда четко слышен тихий разговор на другом берегу, ласточки и стрекозы, коровы и пастух на старой коняге, драки с ножами и топорами на закате, тугая грязь там, где пьют коровы, волчьи следы на нашем спуске, заливные луга, медовые цветы и травы, ястреб в небе. Нару, наверно, уж не увижу больше. Только во сне.
А потом уже Сена, Нева, Тибр... Но это уже всё не то.
10 мая, вторник
Светлые сумерки вдвое печальнее, если фонари горят.
Читаю ирландские саги. Дейрдре, хорошая девочка, шальная, я бы влюбился, какую трогательную песенку про вольную жизнь она пела!
Смелых воинов светел облик,
Рати ряды радуют взоры,
Но мне милее легкая поступь
Храброго Найси братьев гордых.
Мед лесной приносил мне Найси,
У огня я его умывала,
Приходил с добычей с охоты Ардан,
Хворост сухой находил Андле.
Кажется вам, что нежно пели
Все эти трубы и свирели,
Я же в то далекое время
Слышала музыку нежнее:
Пение трех сыновей Успеха.
Волны морские голоса Найси
Слушать хотелось мне неустанно,
Этот напев подхватывал Ардан,
Голосом звонким им вторил Андле.
...Мил мне был его взгляд зеленый,
Для женщин — нежный, для недругов — грозный,
И после долгой лесной охоты
Мил мне был голос его далекий.
Хорошие люди ирландцы, меломаны и эстеты:
"Начали музыканты играть, и двенадцать человек во дворце скончались от слез и великой печали. Выступили к крепости трубачи, и от звуков их рогов тридцать любимейших друзей Айлиля погибли от упоения."
+++
Вспоминал сегодня, как я в школе свой список кораблей сочинял: пара сотен имён, и почти ничего не помню - "Кот Баюн", " Опричник", "Три ведьмы", " Басмач", " Не рыдай", "Джунгария", "Буй Тур"... Не помню даже название флагмана.
Зато внезапно вспомнил свою столицу - Пожар. Неподалёку был хороший город Табор, должно быть, что-то вроде русского Лас-Вегаса. "Ах эти чёрные глаза, дарёные соболи"... " Чибиряк, ах чибиряк, чибиряшечка. С голубыми ты глазами, моя пташечка". И коронное: "Ах, белые очи да синяя грудь до самой зари мне покоя не дають". В пределах видимости, кажется, был еще город Острог, а где-то далеко - Светлояр и Алатырь. Я не сочинял никаких историй ни про корабли, ни про города, только имена давал да карту рисовал.
11 мая, среда
Ночь выдалась буйная. В три часа гуси-утки монотонно голосят, лягушки заунывно ведут свою партию, собаки по кругу брешут охрипшими голосами, и поверх всего этого шума надрывается соловей.
Утро удивило исчезновением забора.
Новые соседи (как оказалось, чеченцы) решили поставить нечто капитальное и старый наш, кривой и падающий заборчик снесли. Из-за этого они оказались в затруднительном положении, когда на них налетел наш грозный Боня и стал быковать, роя копытами землю (у него с годами зубы стали расти вкривь и вкось и торчать, как у вампира, и взгляд такой нехороший, тяжелый, кровью налитой), а потом и Чиж примчался, ля-ля-ля, с букетом ромашек и в прекрасном настроении, и бросился целоваться со всеми по очереди. Чечены благоразумно застыли столбами, не дыша и не мигая, пока я собак не переловил.
+++
Андрей ШАРЫЙ. ДУНАЙ, РЕКА ИМПЕРИЙ - 5/10
Увлекательная по замыслу книжка, история реки. Но я почему-то ждал большего, очень уж ее хвалили. Тут все в венском легком стиле, а мне драматизма и трагичности не хватает, балканского безумия, античности и цыганщины, крови и страсти. Биографические вставки "Люди Дуная" - просто выписки из справочников. Отсутствие эмпатии у автора и его постмодернистская холодность мне совсем не по душе. На историю он смотрит с отстраненным отвращением (дикари и лузеры), зато с удовольствием перечисляет, в каких европейских кафе он за чашечкой кофе посидел. И чувства природы у него нет. Под конец меня это все стало порядком бесить. Ну их, эти комплексы неполноценности, которые пытаются навязать целым народам, и скромно вздыхают о "стабильности и умеренном процветании" османского ига. Стиль тоже не впечатляет, есть удачные места, но полно и такого: "Я в очередной раз подумал о том, что главное богатство балканского края – это его люди. Они неизменно открыты, доброжелательны и готовы бескорыстно делиться с первым встречным..."
А я вполне имперец, национальный комплекс неполноценности мне совершенно чужд, и в победные времена, когда "феникс парит и летает дракон", и в трагические. Русский - это судьба, а наша история - как вода для рыбы, хорошо ли, плохо ли, но я тут живу, этим дышу, и в чужой судьбе бессмысленно зачахну, хватая воздух пересохшим ртом.
И еще есть смутное убеждение, что трагическая судьба превосходит счастливую и успешную. То ли смысла в ней больше, то ли еще чего. Мне еще в детстве матушка безапелляционно заявила, что человек, вообще-то, не для счастья рожден. И я смирно принял это, не требуя доказательств.
+++
Ночь тихая и тёплая, за тучами звезд не видно, соловей поет где-то вдалеке, один, без ответа, и часто замолкает. В полночь прошел лёгкий короткий дождь. В темноте я увидел, что все вишни и яблони расцвели - днём почему-то не обратил внимания.
12 мая, четверг
С утра холод, и я в печали, и писать ничего не хочу, потому что холодно. У Чижа опять был маленький приступ ночью. Но за пару минут я его успокоил. Так и не пойму, что это такое. Он всё ещё бесится из-за переезда, спит мало, лает, скачет, мечется. Еще какой-то ячмень у него на глазу вскочил.
13 мая, пятница
Забор поставили, в оставшуюся дыру важно вошел черный кот. У них здесь тракт проложен, и кошачьи караваны проходят через наш сад, несмотря на опасности в лице Бони (Чиж не считается, он котофил).
+++
Бедный парень Кухулин, малыш Ку, Кукук! Отец у него совсем не орел, сам служил псом у какого-то мужика, семь пальцев на руке, эпилептические припадки, а ведь умница, чувствительный и бесстрашный (тут я снова про Александра вспоминаю, конечно), и неизбежная ранняя смерть.
«Остался Кухулин на колеснице один средь равнины. И тогда сказал он:
— Желал бы я добраться до того озера, чтобы напиться из него.
— Не воспротивимся мы этому, если только ты вернешься обратно.
.— Прошу вас только прийти за мной, — сказал Кухулин, — если не смогу я вернуться сам.
Потом подобрал он рукой свои внутренности а отправился к озеру. Добрался он до него, поддерживая рукой внутренности и прижимая их к телу. У озера напился он воды и выкупался.
Приблизилось к нему немало воинов. Посмотрел на них Кухулин и подошел к высокому камню, что стоял на равнине, и привязал себя к нему, ибо не хотел умирать ни сидя, ни лежа, а только стоя. Окружили его тогда воины, но не решались тронуть Кухулина, полагая, что он еще жив.»
Замечательны их бредовые ирландские речи перед смертью:
"О жестокий ворон, не сделаю я того, от чего обесценится смерть. Не поворачивается дух мой к равнине, из которой скакал бы я на тебе. Велики красные потоки. Вечные кони и колеса, остов, упряжь, подстилка, на которой приятно нам было сидеть..."
— Горе мне, — сказал Кухулин, — шум битвы, темно-красные кони…
— Жестока моя рана - Сияет каждое облако — утоление прекрасно, скал беспокойство человек, прекраснее слова — будет в любви, сладки слова жениха.
14 мая, суббота
Очаровательный сон снился, по жанру 100% водевиль. Запомнилось много, но не всё, так что лакуны восстанавливаю по логике.
Я - русский император, высокий, красивый, умный, лет тридцати, и у меня приемный день во дворце.
Начинается все с фрейлины, которая умоляет отпустить ее со службы, потому что она всю жизнь мечтает стать балериной. Я эдак по-отечески: "А есть ли у вас талант, дитя моё?" - - "А я сейчас покажу". И барышня быстро сдирает юбку. Тут входит лакей и объявляет, что пришел французский посол. Я запихиваю барышню в кабинет и принимаю посла. В разговоре он случайно опрокидывает себе на колени кофейник, я предлагаю ему переодеться. Как только он оказывается без штанов, лакей объявляет, что меня хочет видеть императрица. Запихиваю посла к фрейлине, принимаю императрицу. Когда она уходит, заглядываю в кабинет, а там барышня уж совсем в неглиже крутит фуэте, а посол аплодирует: "Да это же талант!"
И весь сюжет строится на том, что дамы в результате оказываются в расстёгнутых платьях, а мужики без штанов.
Одной дурно стало, я вызвал доктора и помогал распустить корсет, у наклонившегося доктора лопнули штаны. Потом пришла террористка с бомбой под юбкой, которую мы с жандармом обезвреживали, немолодая гофмейстрина на шум прибежала. И всех я утрамбовываю в кабинет. В конце приходит граф Головкин, он канцлер и все его ужасно боятся, сидят, как мышки. А когда он ушел, я захожу в кабинет, а там совершеннейший клип Шнура "в Питере пить". Гофмейстрина экстатически восклицает: "А давайте устроим оргию, Ваше Величество!"
Завершающий эпизод: на следующий день приходит ко мне начальник тайной канцелярии, хороший мужик, мой приятель, и показывает отчет своего сотрудника обо всём, что вчера происходило, с фотографиями и описаниями. Мы вместе всё с удовольствием рассматриваем, вспоминаем, смеемся.
Я говорю: "Какой хороший отчет". Начальник тайной полиции отвечает: "Последней фразой все испортил, подлец".
Читаю последнюю фразу, а там что-то вроде: "Прошу увеличить мое вознаграждение за то, что я все устроил, ни разу не заржал и никому до сих пор не рассказал".
* * *
Вся дорога до Москвы в желтых одуванчиках. Гармонист играет На сопках Манчжурии и Прощание славянки.
Ливневый шум березы и странное молчание других деревьев.