Три сна:
1. Ленин яростно дерет щеки зубной щеткой, остаются черные гуталиновые полосы. Следующий этап – он берет топор и выбегает за дверь с ревом.

2. Темно-синий силуэт ангела над городом, Останкинкая башня ему по ухо. Понурый, плечи и крылья опущены. В какой-то момент начинаю думать, что это не ангел, а ворона или пингвин, потому что появляется раскрытый жадный клюв и, как гром, раскатами, доносятся искаженные хриплые птичьи крики.

3. Мутно. Будто бы мы с отцом (неизвестный мне мужик на самом деле) на мосту. Мост вздрагивает, погибает разом много народу, какую-то девчонку мы спасаем. «Отец» гордо и радостно смеется, как в американском кино, расправив плечи, смотрит на солнце. Я чую: не к добру, неправильно это. И тут же – смерть отца. Тип смерти вообще непонятен – что-то быстрое, стремительное, с грохотом и ударной волной. Я думаю: это потому что он смеялся неправильно. Хочу его спасти – для этого надо скользнуть в какую-то наклонную трубу, девчонка туда проскакивает, а от отца ничего не осталось, и я не знаю, что делать. В записи есть еще что-то неразборчивое, что не могу расшифровать и вспомнить: типа, «бел. всплеск подним. черн.» Кажется, что-то жуткое.