15 июля, воскресенье
Гроза весь день проходила мимо, только черные тучи лежали со всех сторон, а вчера попал под теплый редкий дождь (как будто кто-то плевался с облаков) и бешеный кинжальный ветер со свистом по Садовому. Я все вспоминал старый анекдот про интеллигента, как он попал под асфальтовый каток, жена скатала его в трубочку, унесла домой, потом он год лежал ковриком у дверей и все вытирали об него ноги, запачкался, жена его постирала, повесила сушиться -интеллигент простудился и помер.
Вспомнил вдруг школьную прибаутку в трудных обстоятельствах. Один начинает: "Подходим мы с Климентием Ефремычем к Дону, а слева, твою мать, конница генерала Мамонтова". Другой отзывается: "Подходим мы с Климентием Ефремычем к Дону, а справа, твою мать, конница атамана Шкуро". Откуда это все берется?
Еще фаталистское: "Снаряды ложатся все ближе и ближе". - "Кысмет". И "такие дела" (Воннегута тогда всего на цитаты растащили: "Рисую дырки в заднице", "дурра - дитя, заблудившееся в лесу", "видал, видал кошкину колыбель, где спит котеночек?" (обычно сопровождалось неприличным жестом под нос), "когда-нибудь, сынок, это все будет твоим" (при взгляде на что-нибудь масштабное и омерзительное). Ну и любимая эпитафия "Все было прекрасно и ничуть не больно".
"Это, брат, гражданская война, а не вишневый сад".
Укоризна: "На тебя коль смотрят люди, не кричи "шаляй-валяй, и кормилицыной груди у дити не отбивай" (это помню, откуда). Оттуда же: "Пойдем на антресоли" (барышням - игриво, друзьям - мол, серьезный разговор).
"Заряжу я свой обрез, с братаном отправлюсь в лес, там с веревки смотрит вдаль комсомольский секретарь". (Оралось, когда кто первый влетал в класс, вскакивал ногами на парту. Иногда втроем, впятером вскакивали, изображали позой бдительных пограничников или печальных висельников, пока остальные смирно рассаживались по местам). Девки порой из солидарности тоже запрыгивали на парты и быстренько изображали канкан - лучше всего получалось у самых увесистых, весь смак был в треске и грохоте парт под дружными ударами ножек на каблучках и в пронзительных взвизгах. Еще любили (особенно начинающие каратисты) отрабатывать удары обеими ногами в полете по двери или по классной доске.
У нас буйный был класс, один раз мы чуть не вдесятером по карнизу третьего этажа переходили в соседний класс, где шел урок, по очереди вежливо стучались в окно и входили, учительница лежала на стуле, схватившись за сердце, бедняжка. В другой раз все стулья из окон покидали. Украли носилки из комнаты гражданской обороны и таскали девок бегом по всем этажам на максимальной скорости. Как они верещали, как выпадали на поворотах! Фигурное катание на щетках для натирания паркета. Куча-мала до потолка. Драки чернышевцев, аполлоно-григорьевцев и писаревцев из-за верного понимания пьесы "Гроза" (мы все тогда только познакомились, но сразу как-то всё двинулось в правильном направлении, русская классика как оружие ближнего боя). Метание тесаков в доску и в поднятые над головой портфели (когда географ включал нам кино и уходил квасить). Рулетка на камчатке - "игрушка для развития навыков счета для детей от 3 до 7 лет". Приятель мне спор проиграл, пришлось ему на следующий день прийти в школу негром - с завитыми кудрями (он был яркий блондин) и с выкрашенной черным мордой. Одна девочка на спор же побрилась наголо. Мой сумасшедший друг два раза школу поджигал.
Учителя, кстати, теперь вспоминают о нас с умилением. Ну чо, им тоже свои легенды нужны - кем стращать, кого в пример ставить.
А мы еще года три при всяком удобном случае собирались на днях рождениях, было о чем вспоминать. Потом как-то сошло на нет. Еще через год я встретил одного из школьных приятелей, и мы друг друга не узнали - лупились друг на друга, думали: "он - не он?" Это при том, что мы оба были запоминающимися персонажами первого плана, не из тех, кто тихонько сидел в углу и не отсвечивал. А потом еще одного встретил, но он меня сам узнал, я бы ни в жисть к нему не подошел - он в 35-градусную жару был с бородой до пупа, в черном пальто и в шляпе. Оказалось, стал хасидом и то ли пятеро, то ли семеро детей (наверно, не все его, или его жена тройнями рожала), а я-то себя еще вчерашним школьником ощущал, беспечным инфантильным придурком, каким, наверно, и остаюсь до сих пор.
ГЛЕН ХИРШБЕРГ. ДВА СЭМА. ИСТОРИИ О ПРИЗРАКАХ.
Хороший автор умных хорроров. Без монстров, на одной психологии, очень душевно.
ДЖОЗЕФ КОНРАД. ХАРЧЕВНЯ ДВУХ ВЕДЬМ.
РИК ЯНСИ. МОНСТРОЛОГ 1. УЧЕНИК МОНСТРОЛОГА
Сначала как-то туго шло, а потом ничего, зацепило. Темное фэнтези, душевное про безголовых антропофагов. Только с историей у автора не особо - я поначалу думал по антуражу, по психологии, что речь идет про конец 18 - начало 19 века, времена "Сонной лощины" (похожие отношения хозяина и слуги-ребенка, какие-то грабители могил), а оказалось - на сто лет позже, Джек Потрошитель, все дела. И вдруг кто-то говорит: надо принять антибиотики. У американцев чувство истории все же очень слабо развито. И считает автор плохо - по 2-3 съеденных человека в месяц в течение двадцати лет у него получается 6-7 тысяч. Но все равно - книжка симпатичная, интересная, подростковая, несмотря на мрачность, буду продолжение читать.
16 июля, понедельник
По понедельникам и субботам у меня традиционная бессонница. Пару часов я все же решил проспать, хоть убей, и заодно попробовать восстановить навык запоминать сны, а то я без них сильно скучаю. Положил рядом блокнот с карандашом и как только что-то начинало сниться, я просыпался и записывал. Получилось несколько обрывков:
1. Деревянный стол под навесом, за ним три человека, но рассмотрел я только старушку - у нее были распущенные седые тонкие волосы до плеч, а когда она повернулась ко мне спиной, я увидел, что на ее затылке под волосами просвечивает огромный багрово-синий кровоподтек, и череп, походу, сильно поврежден, расплющенный в этом месте и даже слегка вдавленный. Подозрение, что это зомби.
2. В запасниках музея мне показывают прозрачный гибкий плафон, больше всего похожий на собачий защитный медицинский воротник. На нем нарисована конная битва в зеленовато-коричневых тонах, лицо одного из всадников заклеено кружком, на котором тоже фотография чьего-то лица. Осторожно отклеиваю кружок - под ним лицо Александра, и становится понятно, что это все - вариант мозаики "Битва при Иссе", только нарисована в стиле Ватто или Коро, такие плавящиеся воздушно-водно-зеленые тона.
3. Захожу в какую-то европейскую контору в старинном здании, фигурная решетка в воротах, при входе солдаты (чем-то похоже на проход к Сен-Шапель через военное министерство, что ли.). В здании дама-секретарь ведет меня направо, всего несколько шагов, там снова решетка, отделяющая коридор от крошечного внутреннего дворика среди глухих стен, не больше клетки в зоопарке. И вот там, за решеткой сидит поразительный зверь, что-то среднее между кроликом, сусликом и мышью, и еще на кенгуру похож. Попа у него толстая, широкая, задние ноги, видимо, сильные и прыгучие, но он их подобрал под себя и их почти не видно, а передние лапки совсем маленькие в сравнении с туловищем, как у тираннозавра, голова вроде кенгуриной, но уши намного больше, прозрачные и розовые локаторы. Он бело-желто-розового цвета и размером с большого медведя. Хрумкает траву, капусту и морковку. А весь этот дворик, выложенный булыжниками, зарос вместо травы черными японскими волосами - они стоят и качаются, как осока, высотой где-то метра полтора. А другие, как водоросли в аквариуме, росли горизонтально, мерно колыхались и будто плавали в воздухе.
Был прекрасный слепой дождик при ярком солнце и жаре, быстро превратившийся в бурю с градом. Я было думал отсидеться в беседке, но заметил, что у меня в комнате окна настежь и туда вода хлещет вовсю. Поскакал по дорожке под ветром и ливнем, а вместе со мной - уйма неизвестно откуда взявшихся лягушек, на каждом шагу приходилось их перепрыгивать. Ливень кончился и земля стала паром дымиться, а когда чуть подсохло, запели цикады свежими звучными голосами.
Все вместе оставило впечатление прослушанной симфонии.
В полночь снова началась гроза, но цикады продолжали петь, и только от грохотания грома примолкли.
Мне нравятся причастия и деепричастия, они делают текст ёмким, можно сразу несколько предложений в одно слепить и показать одновременность действий. Вот только с причастиями беда в области звука: все эти ползучие "вши-вший", чихающие "ующий-ающий". Надо стараться, чтобы это звучало не по уродски. С другой стороны, что ж, такой язык, в других тоже свои неприятные созвучия, поляки шипят, французы и англичане гнусавят, американцы мявкают, повизгивают и словно жуют в процессе, португальцы шепелявят, арабы хрипят. Вот в церковнославянском причастий вообще невпроворот, а звучит, как песня.
17 июля, вторник
Походу, у меня некий кризис в этом марафоне. Пишу много, но такую отчаянную халтуру, что зубы сводит.
РИК ЯНСИ. ПРОКЛЯТИЕ ВЕНДИГО.
Все еще интересно, но меня малость язык раздражает - то ли сам автор так мутно пишет, то ли переводчик не доработал. Вроде бы все неглупо, с воображением, но слова подобраны такие блеклые, такие абстрактные, грамматика такая неуклюжая, что прям хочется все это пересказать своими словами, а не продираться через эту невнятицу. Думаю, у переводчика просто нет чувства слова.
TECHNIQUES OF NOVEL WRITING
Сборник 40 авторов на разные темы писания романов. Некоторые прям нужные, другие просто интересные. Хорошая книжка
Чет вспомнил, как в интернете мне попался текст очень юного автора, где было что-то вроде "маленькая деревенька раскинулась на крошечном клочке земли". Раскинулась. И четыре раза про то, что она маленькая в предложении из семи слов. Там же, вроде, прицесса уточняла у любимого: "В каком плане?"
У меня была подруга-филолог, работала редактором, образованная, хорошие книги любила, много читала, вполне прилично оценивала чужие тексты, а сама писала приблизительно как этот юный автор. Просто не понимала, что пишет, слепое пятно. Типа, "застыл, как стрела" и все такое.
Кстати у Михаила Лозинского была, может, та же болезнь. Переводчик он был замечательный, тонкий, зоркий, а когда свои стихи писал - акмеисты ухахатывались.
18 июля, среда
Из-за этого "застыл, как стрела" не могу заснуть, потому что "Поручик Голицын" в голову лезет. Сейчас полпятого утра, но я все равно напишу, что я по этому поводу думаю.
Если взять текст песни, сразу ясно, что первое четверостишие написано одним человеком, а остальные - другим. Первый человек - это, видимо, Николай Самвелян, в чьей книжке о Гражданской войне это четверостишие и было в первый раз напечатано. Ну тут все понятно: никакой подходящей белогвардейской песни под рукой не оказалось, изыскание проводить влом, проще самому сочинить. Потом эту книжку читает какой-то романтический советский юноша, приходит в восторг, считая, что такая песня на самом деле была, а найти продолжение в тех условиях невозможно, и он сочиняет остальные куплеты, чтобы бацать их под гитару, охмуряя девочек. Причем сперва пишет третьи и четвертые строчки про Голицына с Оболенским, а потом кое-как лепит к ним первые и вторые, чтобы хоть малость рифмовалось, о смысле и не думая. Просто я сам сто раз делал и то и другое.
Ну ладно. Вернемся к первому четверостишию. Оно вполне литературное, написанное опытной рукой, хотя и небрежно, видна некая общая культура. Акмеистическое "четвертые сутки пылают станицы" ("четыре дня они летели, воды не зачерпнув крылом"), слишком дерзкий образ земли, потеющей дождями (дождями - небо или туча, земля - росой), ну да ладно.
Аутентичной белогвардейской песней это быть не может. Они могут быть куда более корявыми, но они просто не о том. С одной стороны настоящие военные песни более эпичны, никаких вычурных метафор, с другой - всегда точны в деталях ("Мы под Медведовской храбро сражалися, Марков там был генерал"). Там никак не могли оказаться мифические Оболенский и Голицын (прям Глазенап и Бутеноп), которых взяли за только громкость фамилии. Даже в военной песенке написанной для исполнения в узком кругу были бы лично знакомые, сидящие рядом "поручик Пелёнкин" и "корнет Грум-Гржимайло".
Первое четверостишие, если вдуматься, тоже очень глупое. Одно дело "четвертый год нам нет житья от этих фрицев" - тут с конкретикой все понятно, 45-й год. А "четвертые сутки", начиная с чего? Где точка отсчета? Четверо суток подряд какие-то определенные станицы пылают? А вот хрен! за день бы выгорели или, как в этом случае, быстро бы потухли, поскольку там дожди всю дорогу.
Остальные куплеты вообще что-то невообразимое. Пошла полная хрень:
"Мелькают Арбатом знакомые лица" - безграмотно, но лишь бы в строчку уместилось. "С аллеи цыганки заходят в дома" - в какие? зачем? почему? как вообще это в песню попало? Видно, не одного меня это мучило, так что я встречал вариант "цыганки заходят в кабак", что сразу снимает почти все вопросы. Но тогда ведь просится на язык совсем другая рифмующаяся строчка: "Корнет Оболенский, разлейте коньяк".
"А где-то ведь рядом проносятся тройки" - на Дону? Орудийные упряжки имеются в виду или все же катание на санях с армидами младыми? второе более соответствует завистливо-ностальгическому тону фразы, но никак не согласуется с военной обстановкой?
"А в сумерках кони проносятся к "Яру" - тут уж точно должны были быть армиды, но, видно, санки оторвались по дороге, а кони веселым табуном, привычной дорогой... И вообще, "проносятся" "мимо" или "по", а не "к".
"Девочек наших ведут в кабинет" - тут может быть двойное толкование: либо девочки - некие милые сердцу шлюхи, которых теперь в отдельные кабинеты ресторанов водят комиссары, а не господа офицеры (и тогда горькое сожаление по этому поводу в патриотической песне несколько неуместно), либо это невесты и сестры белогвардейцев, которых вызывают в комиссариат с непонятной целью (и тогда непонятно, почему их называют "девочками" как проституток).
"На бой вдохновляет Россия (страна)", блин, для кого это уточнение?
"Корнет Оболенский, надеть ордена". Сразу возникает вопрос, откуда у корнета столько орденов? В Добровольческой армии орденами не награждали, потому что война братоубийственная, только уже в Крыму Врангель учредил орден Николая-чудотворца, и он был один. Может, речь о мировой войне? Во время войны чинопроизводство быстрое, так что юный корнет вряд ли воевал больше нескольких месяцев 1917 года, а в феврале уже революция и полный бардак на фронте. Даже если бы корнет был настолько героическим и везучим, что умудрился бы получить орден на великой войне, а потом Николая-чудотворца в Крыму, то к этому времени он уже был бы по меньшей мере полковником, а то и генералом, как Туркул с Манштейном, которые тоже начинали поручиками.
И какого хрена все время оказываются рядом и в бою, и на отдыхе, корнет с поручиком, если они из разных родов войск? На постой их определяли: одного со своим взводом, другого - со своим эскадроном.
"Русское солнце - великое солнце". И правда, куда там немецкому или английскому! "Корабль "Император" - не было такого корабля, хоть убейся об стену, и быть не могло.
Ну и "застыл, как стрела" - контрольный выстрел в исстрадавшуюся голову уже воспринимается как удар милосердия.
техническоеНу что, я постепенно подобрался к норме Наноримо. За время безумного марафона я написал около 46 тысяч слов, еще пара и дней и я на фиг преодолею рубеж в 50 тысяч слов. Но... Но! Я даже до середины своей Миезы пока не дошел! Так что ж, мне еще 50 тысяч слов писать в таком бешеном темпе? Вряд ли. Я тупо не вынесу, да и материала на столько у меня нет.
Следующая глава будет здоровая и целостная про первый поход. Материала у меня для нее много, надо собрать его в кучу, кое-что дописать. За неделю вчерне сложу без проблем, и вот тогда посмотрю, что у меня осталось.
Вернее, я уже сейчас знаю - с гулькин нос у меня осталось о чем писать. Я просто слишком много всего вывалил в первых главах. Так что этих оставшихся условных глав будет явно меньше - на одну или две.
Но из-за того, что я сильно растянул первые главы (например, вместо 5555 слов у меня 17500), я уже запутался страшно - календарь из башки выпал напрочь. Я написал большой сюжетный кусок, а через день посчитал и понял, что события там должны происходить зимой, а не летом. А там много на лето по сюжету завязано. Ну это ладно, я как-нибудь выправлю потом. Страшно, что из этих двух с лишним лет в Миезе, у меня половина всего возможного текста относится к первым двум-трем месяцам. Все как бы вводное. Это надо будет исправлять, а я пока понятия не имею, как.
В общем, у меня кризис середины текста. Радует, что следующая глава для меня относительно ясна и понятна, а то я наверняка завис бы здесь надолго в отчаянии и недоумении. А после этой главы все уже должно покатиться под горку, очень на это надеюсь.
Приблизительно я уже втыкаю, какие куски надо будет перенести во вторую половину. Только, ради всего святого, не забыть про календарь!
19 июля, четверг
Дожди идут и меня в уныние вгоняют. Еще меня какая-то тварь искусала, возможно, это была крапива, которая подобралась с тыла, пока я лопал вишни, и обплевала мне ногу ядовитой слюной. А может какая-нибудь сколопендра.
В туалете поселился большой боевой паук, хищными очертаниями похожий на наши новые самолеты. Красивый такой, желтоногий. Я в него легонько палочкой потыкал, он сразу передние лапы грозно поднял - красавец! Я его на улицу выкинул. У меня контактная арахнофобия - смотреть на пауков я не боюсь, но при мысли, что они будут по мне ползать, дергаюсь и чешусь заранее.
Я очень люблю цикад. Когда слышу их - впадаю в эйфорию и умиление, как будто я немножко в раю. А поют они - точь-в-точь как у меня в ушах шумит. Наверно, у меня в межушном пространстве цикада живет.
Я совсем заработался, уже пару раз умываться забывал, а один раз зубы не почистил. Зато мне всего 1000 слов осталась до 50 тысяч. Завтра, наверно, напишу.
ДЖИМ КОРБЕТТ. КУМАОНСКИЕ ЛЮДОЕДЫ.
Записки охотника на тигров. Я очень люблю охотничьи записки читать и тигров тоже. Он на тигров охотился со спаниелем. Я сначала прям офигел, но у них свой метод был. Пёсик чуял тигра и сразу просился на ручки. Корбетт совал его задние ноги себе в карман, спаниель хватался лапами за его левую руку и замирал столбиком, чтобы не мешать ему стрелять.
РИК ЯНСИ. МОНСТРОЛОГ 3. КРОВАВЫЙ ОСТРОВ - 19.07
Мне кажется, эти книжки написаны некой дамой, которая начинала в фикрайтерстве. Герой - одинокий ребенок, который привязывается к своему грубому и холодному хозяину, потому что больше у него никого нет. И эта тема раскрывается слишком уж широко - на полкнижки про их отношения, как хозяин жесток, но в глубине души его любит, как мальчик вспоминает о погибших родителях и как он страдает на каждой странице от невыносимой жизни с безумным ученым, но остается верен своему хозяину, и как этой верностью спасает его, сохраняя в нем что-то человеческое. Третью книжку читаю и это все заполняет каждую вторую страницу. "Уилл, не бросай меня, ты все, что у меня есть" - "Хозяин, не прогоняйте меня, у меня кроме вас ничего нет". Что-то есть в этом очень типичное. Садомазохистская выдуманная психология, сладострастное расчесывание волдыря. А, еще одна типичная штука - герой женится на девочке, с которой в первый раз поцеловался (прям как в Гарепотере). И "Рик Янси" - очень похоже на псевдоним автора фичков. (Вполне допускаю, что автор "мужчина, даже с бородою", это еще смешнее). Логика сильно хромает. Освобождение из дурдома могло бы быть куда проще, так же как дилемма пирата. Но целом, неплохая книжка. Кровь-кишки-слизь-дерьмо.
20 июля, пятница
Дождик в салочки играет. Выпускает на небо солнце для усыпления бдительности, недоверчивые люди расслабляются, выходят на улицу в солнечных очках, в креме от загара, с журналами, рассаживаются в гамаки и шезлонги, и тут он такой - "Н-на!" - два мильёна тонн воды им на голову! Шалун.
Странно, что он каким-то образом обходит мою крышу. Ночью ливень был, все вокруг стонало и грохотало, кроме моей крыши, хотя обычно даже маленький дождик по ней звучит, как осколочная граната, ворона садится - будто тунгусский метеорит брякнулся. Может, птицы, выводящие под крышей птенцов, о звукоизоляции позаботились?
СЕГОДНЯ Я ПРЕОДОЛЕЛ РУБЕЖ НАНОРИМО - 50 ТЫСЯЧ СЛОВ! С19 июня по 20 июля такую кучу текста написать - это вам не хухры-мухры. Со мной такого прежде не случалось. Не знаю, сколько осталось. Думаю, где-то одна треть.
Опять меня какая-то тварь укусила. Дело было так. Кто-то жужжал, колотясь об лампу над моей головой, видно, обжегся и свалился мне за шиворот. Я полез его вытаскивать, а он, вместо благодарности, жахнул меня в ладонь. Больно, сука, как кипятком обожгло. Слепень, наверно. Я уж и забыл, как они кусаются.
Но дело на этом не кончилось. Слышу, опять кто-то жужжит. Я хотел посмотреть этой суке в глаза, ворохнулся, он тут же опять свалился мне за шиворот и цапнул меня за шею. Дубль два, пробы с тем же актером. Опять жуть как больно, но я ржал. Не мой день, и ночь не моя. И я не уверен, что на этом все закончится - лампа горит, сука неизвестно где, шиворот при мне.
Если честно, то сука была в своем праве. У меня фумитокс включен, я собирался их всех убить, этих летающих и кровососущих. И эта сука, скорее всего, в ближайшее время сдохнет, коли не от моей руки, то от моего фумитокса. В общем, в расчёте. Мировое равновесие не порушено, страдают все и все отомщены.
Образец нового этикета.
Начал сейчас читать новую книжку на английском - Корбетт "Искусство создания персонажей". Книжка, на первый взгляд, хорошая. Так вот, она написана по правилам, как я понял, новой вежливости. Речь там всегда идет о персонаже/герое/характере (character). Так вот автор из учтивости всегда использует местоимение "она". Типа, "что ваш персонаж хочет, как она себя поведет?", "как ваш герой справляется с трудностями, в чем ее слабости, ее уязвимость", "характер изменяется, она трансформируется под влиянием..." Везде вместо безличного "он" - "она".
Представляю, как бы это выглядело на русском:: "персонаж всегда была сердцем книги, ваша персонаж меня поразила, своя персонаж каждому дорога"... Кстати, "каждому" или "каждой"? Ведь здесь тоже оскорбительно не учитываются существа женского пола. "Любому дураку понятно"? Нет, "любой дуре"!
И такой хренотени от языка требуют ради мелкого мстительного женского тщеславия. Ведь это не мужики придумали из самодовольства, что "персонаж" - мужского рода, просто таково свойство языка, особенности его грамматики. Это не было сознательным и насильственным актом пренебрежения к женщинам. В конце концов, "персона"-то женского рода. И мужчины не пытались подгрести в свой род "истину", "справедливость", "красоту", "голову" и "жопу". А сейчас в угоду озверевшим феминисткам все подгребают в женский.
Читал тут книжку христианской феминистки, так она о Боге тоже говорит "Она".
ДАНИЭЛЬ ДЕФО. ДНЕВНИК ЧУМНОГО ГОДА
Отличная книжка. Наверно, никто не умел писать такие правдоподобные романы, как Дефо.
РИК ЯНСИ. МОНСТРОЛОГ 4. СТУПЕНИ, ВЕДУЩИЕ В БЕЗДНУ
Кто такие тупые названия придумывает? Издатели, походу. Ну вот, кончилась тягомотина со страдающим невинным мальчиком. Здесь уже действует сильно виноватый юноша, который теперь ноет на тему: "Вы превратили меня в монстра". Если бы не перебор с этим нытьем, было бы неплохо. Конец с тайной имени - очень мил. А обрамляющая история, на мой взгляд, ни к чему.