Сон. Бал в кадетском корпусе, все реалистично - взволнованная школота носится, преподаватели ждут кого-то из администрации президента и тоже заполошно бегают. Крепенькие, пухлощекие неумело накрашенные девчонки в бальных платьях (ненавижу бальные платья и подростков) о чем-то сговариваются и хихикают у меня за спиной. Дом старинный, вроде дореволюционной гимназии, лепнина, мрамор кое-где и компьютеры на партах. "Тут государь император висел", - поясняет мне на лестнице какая-то девица, и я не знаю, куда смотреть - на стену или в пролет. Она смекает, что ляпнула, и прыскает в ладошку. Потом бал, подпираю стену. Злоумышляющие девицы решительно направляются ко мне. Я смываюсь в коридор, по лестнице вверх, курю в окошко. На небе какое-то странное атмосферное явление - большое прозрачное облако в виде удлиненной раковины какого-то моллюска, странное, вроде и не облако вовсе, но за домами плохо видно, и я особо не пырюсь.
Когда возвращаюсь, чуйка перед дверью зала взвыла. Вместо "Амурских волн" играет мелодия из музыкальной шкатулки, никаких других звуков не слышно, и я понимаю, что, пока я курил, сон трансформировался в кошмар. Рывком открываю двери - в зале падает густой снег, не холодный, потолка не видно, вместо него туча, впрочем здоровенные хрустальные люстры исправно горят, хотя тускловато и жёлто, как лампочки Ильича. Людей нет, только в углу лежит кто-то, полузанесенный снегом, в розовом атласном платье. Иду туда. Снег растекается лужами по паркету и лужи какие-то странные, типа ртутных, и не обойдешь. Наступаю в одну, нога проваливается в пустоту. Резко просыпаюсь.
* * *
Читаю сейчас раннего Роберта Блоха. Это так мило. "Ибо земля скрывает безумие, а сны — отвратительную реальность, и чудовищные твари обитают в смертельных тенях, скрываясь и выжидая, чтобы захватить души тех, кто вмешивается в запретное." Вот про это и пишет.
Тогда мода была не на реализм ужасов, а на недосказанность. Он не описывает самое страшное, а предоставляет читателю самому его воображать. Приёмчик для ленивых авторов, но действенный. Лучше, чем описывать каждого могильного червяка в вонючей слизи и делать это дерьмово.
Еще читаю про тамплиеров, сценарий за 21 день, про кавказскую войну, про музыку и мистику, ирландские саги, фанфик на английском и пару романов. Пока метод чтения по главе из каждой книжки себя оправдывает. Не скучаю.
* * *
Нас совсем заморозило, но я взялся за ум, пишу каждый день, читаю умные книжки и живу по жёсткому подробному расписанию. Иначе мне с собой не сладить. Пока доволен, а что завтра будет - Бог весть.
К двум бесстыжим алым тюльпанам-распустёхам добавились три скромных белых махровых бутончика - прям институтки в борделе. Нарциссы жёлтые и белые, очень нарядные, не лаконичные, как в прошлом году. Гиацинты отцветают. Надо их все обнюхать.
Жжем сучья в бочке. Бледный высокий огонь и прозрачный белый дым, сквозь который мир мерцает и течёт. Заснеженные вишни на фоне розовых закатов. Туман по ночам. Холодный ветер дует в окно.
Май 16
Снилось, кажется, расследование преступления на выезде где-то в провинциальном городе. Я бы его и не вспомнил, но был там один странный эпизод. Я говорю со следователем в коридоре, рядом открыта дверь в какой-то кабинет, из которого устроили временный морг. На столах лежит пара тел, но я посматриваю на патологоанатома, симпатичную молодую женщину. Она очень профессионально просовывает руку в латексной перчатке в рот одного из трупов. И вот тут я начинаю смотреть, потому что рот его кажется мне слишком мягким и эластичным. Она вынимает из него язык полностью. Язык очень длинный, как от кончиков пальцев до локтя, но не типа резиновой ленты, а анатомически сложный и убедительный. Вынулся легко, никаких скальпелей не понадобилось. Труп вообще был какой-то слишком мягкий, цвет и у него, и у языка совершенно мертвый, сложный, у живых такого цвета не бывает. Лицо трупа я очень хорошо помню, узнал бы, если бы встретил. Обычный, неприятный, неухоженный мужик лет 35, но была в нем и еще какая-то неправильность, кроме эластичности рта и длины языка, что-то в фигуре - диспропорция и излишняя гибкость, будто кости у него мягкие. Всё.
* * *
Встретил большого пса, дворнягу. Он нёс в зубах из магазина пластиковую коробочку из-под творожной пасты, в которой было и творога немножко, и молока, как я понял. Держал он ее сбоку на клыке, при виде встречных пешеходов плавно уходил на обочину, чтобы его кто ненароком не толкнул. Я подумал: если он сразу у магазина всё не сожрал, то либо детям своим несёт, либо даме - вместо цветов и шампанского. Умильный такой.
Яблоня потихоньку раскрывают листья. Скоро зацветут - уже светится вокруг веточек некий белый ореол. Дожди и холод, холод и дожди. Снега не дождались, и на том спасибо. Птицы поют сипло и не слишком охотно - только уж самые неуемные.
Греюсь об Чижа, а он об меня. С Венькой они в этом году дружны, Чиж, кажется, стал находить удовольствие в этой реактивной мохнатой гусенице, которая всю дорогу висит у него на шее. Все собаки любят дачу, а вот в Чиже я не уверен. Он даже не смотрит на красоты природы, просто обходит владения и ищет жратву под каждым кустом. Если б он был человеком, всё бы картошкой засадил, зуб даю.
* * *
С самого приезда на дачу радостно приветствую свою тень на земле. Давно не видались! В Москве фонари так плотно понатыканы, что тень от одного глушится светом другого, а естественное освещение тоже долго не радовало - солнечных дней было по пальцам перечесть, да и при солнце тень от домов съедает тени людей. Тень моя малость исхудала за время нашей разлуки и вообще выглядит так себе, никакой величественности.
* * *
Опять у меня в книжке любовная сцена, я в неё лбом упёрся и пока не представляю, что с ней делать. Не люблю их - писать трудно, всё время боюсь повторов. И вдохновиться нечем, хорошие писатели тоже в любовных сценах не блистают, сходу ни одной приличной и не упомню.
Ладно, буду писать потихоньку, по словечку, когда накатит.
* * *
ПОЕЗДКА В ИНДИЮ
Реж. Лин (это тот, что снял "Лоуренса Аравийского" и "Мост через реку Квай"). Перед фильмом киновед сказал, мол, это один из фильмов, из-за которых мы полюбили добрую старую Англию с ее величием и благородством. Он вообще это кино смотрел? Это фильм по роману Фостера об английской ксенофобии, о том, как взбалмошная английская девица обвинила интеллигентного дружелюбного индийского врача в попытке изнасилования.
Кино роскошное, масштабное, я половину посмотрел, но что-то стало так печально, так жалко этого индуса, что мы с сестрой решили не расстраиваться, обругали всех англичан скопом и вырубили телевизор.
Чет какой-то я чувствительный стал. Как пытки с расчлененкой - так ничего, а как несчастный индус с глазами бродячей собаки - так сил никаких нет. Даже до своего любимого Алека Гиннесса не досмотрел.
Май 17
Снилось, будто я въехал в новую квартиру. Там, видно, умерла какая-то старушка, и родственники решили не заморачиваться с вещами - забрали, что посимпатичнее, а остальное оставили. Там гостинная, как в дореволюционных хороших домах, с выходом на балкон, мебель того же типа, только обшарпанная и с темными пятнами на полу вместо вывезенной, засохшие цветы в горшках и, главное, арфа в углу. Я на нее залип, и, кажется, из-за этой арфы и въехал. В общем, она стала центром квартиры и моих мыслей. Я пока не решаюсь до нее дотрагиваться. Она в темном углу стоит, но до нее всегда дотягивается хоть один луч света. Золотые пылинки, все дела.
А потом ко мне пришел приятель на новоселье ("Ну и халабуда", - сказал он про арфу) и показывал фокус с самогоном - переливал из стакана в стакан живой голубой огонь. Арфа мерцала голубым светом и выглядела уж совсем фантастически.
- Мужики на арфе не играют, - сказал друг, немного погодя. - Тебе нужна женщина.
И я даже задумался, потому что арфа непременно должна прозвучать рано или поздно.
* * *
В 1499 году в Венеции Альдом Мануцием издан аллегорический роман, действие которого происходит во сне: «Гипнэротомахия». Догадываюсь, о чем. Небось, и с картинками.
* * *
Цветущие вишни лучше всего выглядят на рассвете, часа в 4 утра. На сером фоне они светятся собственным мягким светом. Очень красиво.
От холодов спасает свитер. Он всем хорош - куплен в хорошем магазине в Шотландии, очень теплый, не особо колючий, красивый цвет, красивый узор, но, сука пошит так, что любую фигуру делает как у пингвина, даже мою, хотя я во всем пингвину противоположен. И поэтому я надевал его пару раз и тут же снимал. А в Москве еще ни разу не было так холодно, чтобы я его дома носил. Теперь, наконец, он пригодился. Греет, как печка. А сестра меня даже в костюме зайчика с насмерть пришитой к животу морковкой видела, что ей какой-то пингвин?
Мода на маски. Кавказцы поначалу ходили гордые и бесстрашные без масок, а теперь, видно, надоело штрафы платить, и стали носить их везде, где и не надо - черные, навороченные. Такие прям благородные разбойники. Скоро по улице нельзя будет пройтить от Зорро, Скарамушей и Фантомасов.
Интересно, количество преступлений не возросло ли? Когда я нацепляю маску и латексные перчатки, мне сразу приходят в голову преступные мысли. Не знаю, как у других.
* * *
Не спеши, не отдыхай. (Гёте).
Отличный совет для писателя.
* * *
Чёт мне тут одна дурацкая идея в голову пришла: хочу сам себя загипнотизировать и внушить что-нибудь чумовое. Гипнозу я легко поддаюсь, легким самогипнозом доже как-то баловался, но сейчас я хочу глубокое погружение с каким-нибудь метрономом или раскачивающейся блестящей штукой, и внушить себе что-то вроде другой личности.
Блох, блин, меня на это подбил, у него один перс нарочно выпускает из себя мистера Хайда, свою темную сторону. В результате из него вылезает огромная похотливая и кровожадная горилла и первым делом режет то, что осталось. Эта хрень меня и вдохновила. Мистер Хайд и темные стороны мне даром не нужны, а вот какую-нибудь прапамять оживить или заставить себя под гипнозом вспомнить то, что было до моего рождения и зачатия - это можно. Я до сих пор вспоминаю время от времени тревожное короткое видение, типа микро-галлюцинации, когда я смотрел кино про извержение вулкана и вдруг вспомнил и увидел другое, реальное, будто бы мною пережитое. И мысль была разочарованная: "Не, у меня все было не так..." В моей бедной башке - чужая мысль, которую я подслушал, типа, причем она вместе с видением вулкана пыталась скрыться в недоступных мне областях памяти, и я лишь совершенно случайно ухватил ее за хвост. Вот эта умышленная скрытность не моих воспоминаний в моей голове меня и тревожит. Либо не прячься, сука, либо не высовывайся вообще. И разные там дежа вю меня тоже беспокоят, мои трудно объяснить так, как их обычно объясняют. И исхоженные ландшафты снов туда же - всё требует прояснения.
В общем, не знаю. Пожалуй, технически сложно будет это обставить (ну нет у меня ни метронома, ни маятника подходящего) и не уверен, что я смогу самостоятельно из гипноза выйти, хотя это, я думаю, само рассосётся. Не хотелось бы только своей и без того слабой и больной голове еще повредить.
Да, и еще эксперимент по вызову галлюцинаций с помощью теннисного мячика и белого шума тоже завис.
* * *
Слушал, как Фридрих Гульда играет Бетховена, Шопена, "Гаспара из тьмы" Равеля. При всей своей внешней экстравагантности, мне он показался вполне традиционным пианистом, я даже поначалу подумал, что это запись 30-50х годов. Разве что, он подает все немного облегченно, не слишком грузит слушателя - катарсиса вряд ли стоит ждать.
Май 18
Кусочек сна. В какой-то захваченной с боя лачуге прибиваю на стену чью-то фотографию или рисунок из газеты. И чудом успеваю отдёрнуть руку - кто-то одним невероятным ударом с той стороны стены вбивает дюжину гвоздей, и все эти острые концы на том месте, где мгновенье назад была моя рука. Стены тут чуть не фанерные. Выглянул - снаружи никого рядом. Осмотрел стену с той стороны - никаких шляпок гвоздей там, где они обязаны быть. Солдаты (кажется, это русско-турецкая война, судя по обмундированию) тревожатся, говорят: "Деревня колдунов". Обычное маленькое южное сельцо, пустое, жители куда-то исчезли.
* * *
Читаю Бестужева-Марлинского про Кавказскую войну. Наслаждаюсь свободным языком. Он, конечно, очень даже опытный литератор, и, вполне возможно, многие его конструкции в его время были банальными, но сейчас-то позабылись и выглядят свежо. Бравурный победный тон неизменно, никакой унылой окопной правды - для газет корреспонденции писал.
"Увлеченный отвагою, он повел их сам в штыки, выбил из одного завала и, держа в руке отбитое им знамя, с восклицанием: «Ребята! вперед! Ура!» — кинулся против дома; но роковая пуля в грудь повергла мертвым бесстрашного. Разъяренные солдаты, взяв дом, из коего вылетел выстрел, свершили кровавую тризну за смерть любимого начальника. После этого невозможно было уговорить их брать пленных."
У Марлинского все приемы ловкого журналиста, он забалтывается, как глухарь, пьянея от своего краснобайства, но мне то и надо - болтай, родимый, болтай.
Еще, что меня особо привлекает, - тогда литературный язык все же был в периоде становления, всё еще гибко, экспериментально, неустойчиво и от этого - метафоры и эпитеты, которые сейчас казались бы слишком смелыми, сейчас нашли бы более привычное слово для связки, а тогда просто все подряд пробовали на вкус.
Вот еще пара образцов стиля для примера:
"Перун блеснул — ядро ударилось в каменный череп и дважды осыпало окрестность искрами, — грохот пошел по горам… Изумленные горцы с криком пустили град пуль на огонь пушки. Другое ядро направлено было на дальний огонек, видно разложенный под котлом в глубоком завале… Оно как раз легло в средину теней, и они рассеялись, пламя погасло… Видно, русский чугун не очень удобоварим… плохая он приправа горскому плову".
"Ну уж погода, ну уж переходец, прости господи!.. Шли, шли, как журавль по болоту, — одну ногу высвободишь, а другая вязнет. Ливень целый день преследовал нас, как ревнивый муж, ветер проницал в самые сокровенные складки души. Палатки наши — ни дать ни взять чертог русалок. Разложили огромные костры, хотели посушиться, — куда тебе! С одной стороны жгло и пар валил клубами, с другой в это же время платье втрое мокло от дождя. Устав вертеться даром перед огнем, я решился, мокрый как мышь, лечь на мокрый ковер, постланный на грязи, то есть на пуховике, который провидение всегда держит наготове для нашего брата воина. Зная, однако ж, экспериментальную физику, я, для поддержания животной теплоты, хватил добрую чарку водки и скоро согрелся так, что с меня пошел пар, будто с парохода. Постепенно погружался я в воду и в забытье и наконец заснул, как бобр выставя только нос на воздух".
"Я исчезал в созерцании — Адам падал с плеч моих… я был так далек от земли, и земля сквозь мысль мою казалась мне такой чистою, сам я в эту минуту был так близок к небу, словно достоин его!.. Луч солнца играл, как поцелуй ангела, на лице моем, будто никогда не кропленном ни каплею пота, ни каплею слез, ни каплею крови!"
Трогательно, чо. Понятно, что это все слишком избыточно, но какая грамматическая свобода, разговорная лёгкость и естественное течение текста!
Май 19
С самого утра собрался с духом и закончил черновик двух любовных главок. Какая ж это унылая тоска - писать всякие там "македонский человек на рандеву". Да хоть какой. Главное - ужасно неловко и, в общем-то, не о чем - потому что действия в этот момент у людей стандартные, а мысли примитивные. В метафорах изощряться? Доизощряешься до маразма. А ведь, судя по фанфикам, многие находят особое удовольствие именно в любовных сценах, прям по 50 страниц порнухи гонят, и даже не взопреют. Хорошо, хоть никто не заставляет все это читать.
Теперь буду собирать материал для военной части и долго ее писать, она у меня основная, и параллельно потихоньку переписывать всю эту любовную хренотень. Уговариваю себя, что это классическая задача - написать по-новому о том, что описано пятьсот мильёнов раз, что-то не протухшее до конца. Ну типа как касыды пишут: первая часть про верблюда, какой он крутой, вторая про меч, какой он острый, третья - про девицу, какая она клёвая и как жаль, что не срослось, а впрочем - пофиг, четвертая - оммаж правителю, какой он "наше всё". И так тыщу лет подряд тысячи поэтов на каждой кочевнической стоянке изворачиваются, чтобы слушателей поразить, и чтоб всякие там берберы и туареги носы не воротили, мол, "старо, затаскано, приелось, слышали уже сто раз, давай че-нить про верблюда поинтереснее".
* * *
"По пятому дню Луны можно судить о погоде на весь месяц… Луна опасна на пятый, четвертый, шестой, восьмой и двенадцатый день. Бледная Луна к дождю, серебристая — к погоде, а красноватый цвет к ветру. При убывающей Луне нельзя сеять, так как ничто не взойдет".
Завтра в Москву поеду. Цветочки полить, книжки и фильмы скачать, и - ванна! Я человек ванны, душ меня не удовлетворяет, мне отмокать надо.
Холода уже сильно надоели. Сегодня было как-то особо студёно - трясся в ознобе, пока не сообразил завернуться в один плед с Чижом. Он сразу стал спать и во сне испускать тепло, как печка. Чайку еще обжигающего со вкусом карамели или цветков липы с апельсином - и согрелся.
Жизнь однообразна, но прекрасна. Что хорошего в холодах - то, что цветы не отцветают, вечно юные, как в анабиозе, почти нетленные, почти бессмертные. Ещё музыка, хотя Орфей крутит сплошные повторы, но зато по телевизору - исторические концерты, порадовался на Олега Кагана и Наталью Гутман, которые играли концерт Брамса, и покривил морду на Николая Гедду - чет не зацепил, слишком мало в нем осталось казачьего, и слишком много скандинавского, а всё скандинавское в последние годы вгоняет меня в тоску. Одна знакомая дама, которая три года прожила в Швеции, говорила: "Там настолько делать нечего, что даже повеситься кажется хорошей идеей".
Про книгиПро книги:
БЕСТУЖЕВ-МАРЛИНСКИЙ. ПИСЬМА ИЗ ДАГЕСТАНА - нормально, см. выше.
УИНТЕРСОН. СТРАСТЬ - Перечитывал. Мило по-прежнему.
ПОЛИЩУК. ЛЕЙТЕНАНТ МАГУ, КАПИТАН МАГУ, 5 книг