Май 28
Во сне у нас на даче по соседству строили странную халабуду. Большая хрень, поменьше колеса обозрения, но где-то с четырех-пятиэтажный дом будет, рассмотреть ее толком было сложно, потому что днем ее куда-то прятали, а вот ночью строили открыто. Халабуда была сколочена из дерева - двойное колесо, как для белки, причем доски черные, гнилые или обожжённые, вернее, второе - прямо на сколоченной уже хрени они обжигали какие-то детали и они в темноте светились, как головешки, лопасти, как на водяном колесе, но куча еще разных других нефункциональных деталей, ветки какие-то для красоты впихнуты, венки повешены. Работали какие-то сектанты в белых рубахах, на глазеющих внимания не обращали, не прятались, но и на вопросы не отвечали. А ворота нараспашку, не скрывались. Днём этот дом найти было невозможно, наверно как-то глаза отводили.
У мужиков версии были, что это такая подставка для фейерверка, люди подсознательно чуяли, что эта хрень должна будет гореть. А мне в голову пришло - ловушка для соловьёв, и так оно и осталось, твердое убеждение.
И вот как-то ночью прибегает соседская девчонка: началось! Они ее зажгли! В этот раз дом найти было невозможно, мы бегали, как сумасшедшие, искали проход к дому, но его не было, но халабуда была видна отовсюду - они ее действительно зажгли, но не как дрова для костра - там горели плошки с маслом на лопастях, сухие метелки цветов и трав. Халабуда стала подниматься в воздух, невысоко, так, чтобы просто весь ее круг был над крышами виден, начала вращаться, от горящих метёлок разлетались искры, и тут эта хрень, походу, образовала какую-то воздушную воронку и стала втягивать в себя звуки. Сперва это воспринималось как - уши заложило, все трясли головами, переспрашивали друг друга, а потом просто совсем перестали слышать и себя, и других, причем звуки изо ртов становились видимы, как нотки голубоватые и светящиеся и их сразу втягивало в халабуду. И вот она до соловьёв дотянулась - от деревьев вдоль железной дороги, где они живут, словно серебряный ручеек потёк, и это был единственный звук, который все слышали, он звенел и переливался. И все понимают, что сейчас, типа, последний и решительный бой - если этот ручеек затянет, то звуков в мире больше не будет, хотя мне пришло в голову притащить сюда телефон и забацать им какую-нибудь фугу Баха, я был уверен, что от Баха эта херня сразу перегорит, но и соловьи справились. Они огромной стаей прилетели за своим пением, и других птиц позвали, набросились на халабуду и стали ее расклёвывать. Ветки горящие сперва растащили, плошки с маслом опрокинули, огненные ручейки потекли по деревяшкам, некоторые птички загорелись, но продолжали, горя, летать, как ни в чем не бывало. Конца битвы я чет не помню, но уверен, что соловьи победили поганых сектантов - помню, как все звуки назад хлынули здоровенной такой ударной волной.
* * *
Взял я Чижа и пошел искать то место, где во сне предположительно жили сектанты. Подошёл дом, где что-то вроде семейного детдома - большой, с кучей пристроек, соединенных переходами под крышей. Но он мне всегда казался подозрительным, потому что на двери дома у них висит зеленая табличка "Вход" со стрелкой и бегущим человечком. По стилю она не подходит к дому (он с резными наличниками а ля рюсс), висит там одна и там, где действительно вход, а не на трубе или колодце, скажем, и потому кажется особо подозрительной. Вот мужик, у которого стены дома разнообразными колесами увешены, мне подозрительным не кажется - это типа дизайн. А это что? Местные обитатели не знают, где у них дверь в доме? Кстати, детей я там ни разу не видел, зато видел монахиню на велосипеде.
Вдобавок недалеко от этого дома я натолкнулся на дохлого ежа ужасного вида с открытым ртом. И решил, что это знак, даже если ежа нарочно не приносили в жертву Бафомету, а просто нечаянно машиной переехали, все равно - знак. В общем, как только они начнут возводить халабуду, я сразу бегу к соловьям жаловаться.
А так домам у нас все как-то стараются придать индивидуальный облик - кто бабочку на стену налепит, кто красный флаг с серпом и молотком у крыльца вывесит, типа - штаб, и там Чапай думу думает. У одного на крыше сарая лежал обалденный черный дог из пенопласта, жаль, зимы не пережил - облез и развалился. Даже у нас Сергун вдруг взял и сделал две рамы для окна из белых реечек в прибалтийском стиле. Совсем озверел в изоляции.
Мне больше всего один заброшенный дом нравится - стены облицованы мозаичной красно-зеленой выцветшей дранкой. Все выгорело, облупилось, но так выглядит еще благороднее. И старые березы вокруг, прямо у окон и у крыльца. Я бы поменялся, не глядя. И еще бы на веранду стекла цветные - был бы вообще дом мечты.
Рассказал милой сестрице про возможное логово сектантов - вдруг они начнут строить богомерзкую контр-соловьиную халабуду? Она расспросила про сон, про ежа и преисполнилась сыскного энтузиазма. Жалею теперь, что рассказал.
(Чет вспомнил, как я плавал по Волге на пароходе и мы там с барменом по его инициативе разоблачили двух шпионов и сдали их в ФСБ. У меня странное послевкусие после этого квеста осталось. В ФСБ точно обращаться не буду: фээсбэшники тогда шпионов не взяли, напоили меня в зюзю и загрузили - один исследованиями насчет члена госдумы дореволюционного созыва Шульгина и его шпионских поездок в Совдепию, а другой - библейскими переводами, которыми он занимался на досуге, бармен же почему-то стал рассказывать им, какую он офигенную траву курил, когда служил в армии и теперь нигде не может найти подобную, а они его кротко увещевали, что им по долгу службы слушать такое невместно).
А с сестрицей мы уже выслеживали сектантов на старой даче. Потом как-нибудь расскажу.
* * *
28 мая - доделал черновик Боя. Ну ладно, вроде черновик нормальный, надо будет эмоциональную сторону выправить, а то он у меня слишком прям Илья Муромец развеселый. Потом уже править толково, тщательно. - 880 слов
Май 29, пятница
Рассуждение о снах
Одна из подстав во сне - что ничего нельзя посмотреть во второй раз. Ладно, когда я понимаю, что сплю, и хочу просмотреть кусок, который выпал из памяти - насильно возвращаю себя в определенный момент, жду повтора, а все начинает идти по-другому. Ладно, может, я слишком многого хочу. Но когда я смотрю адрес на бумажке - читаю, а потом типа забыл, смотрю снова - а там какая-то фигня, вообще не адрес, а какая-нибудь инструкция к унитазу. Во сне вообще надо все с первого раза запоминать, если переспросишь - непременно дадут другой ответ. Никто повторять не будет.
Иногда приходят катастрофические мысли в голову: что если во сне каждую ночь человеку выдают некую необходимую ему информацию? А потом за все спросят, а ты помнишь один сон из сотни и то какой-то фрагмент типа красных порток на бабуине, а к чему там вообще этот бабуин был - без понятия. Одна надежда на то, что это знание все же откладывается в подсознании и само по себе невидимо влияет.
В то, что сны нам крутят просто так - я не верю. Ладно бы всем одно и то же показывали, но нет - каждому из 5 миллиардов свои индивидуальные сны, по 5 штук за ночь. У меня, может, 3-4, я сплю мало, но все равно. Это же какая работа - неужели бессмысленная? Если мне положено 3 сна каждую ночь - давайте их сюды! Не фиг их зажиливать и выбрасывать из памяти как мусор, меня не спросив. Мы и так живем мало, а получается, что треть жизни вылетает в трубу. И добро бы там ничего интересного не было, но там все интересно, а я ни хера не помню.
Хорошо, примем гипотезу, что никто нам их не показывает, а это непроизвольный внутренний процесс в мозге, как пищеварение в кишках и желудке. Мозг переваривает информацию, и все. И на фиг видеть этот процесс? Обходимся же мы без воспоминания о том, как слопанная котлета переваривалась? Вот и со снами то же. Но, во-первых, я не верю в то, что это все замкнутый внутри меня процесс - по опыту, некоторые сны такое показывают, что это явно не изнутри меня идёт. Во-вторых, если в процессе переваривания мозг выдает такую гору интересных вещей, то пофиг, какой это процесс - я хочу помнить и использовать это по мере необходимости. Пусть мой мозг считает сны обработанным шлаком, но я предпочитаю покопаться в отвале и собрать все, что мне понравиться. Это мой шлак, в конце концов! Я найду ему применение.
Еще один вариант. Запоминание снов не предусмотрено, оно случайно происходит, из-за случайных пробоев в параллельную реальность. Там живет параллельный Волчок и не фиг подглядыаать за его жизнью, он сам разберется. Пусть даже все это - обе реальности и оба Волчка - находятся в моем одном мозгу, но это не повод совать нос к соседу, тем более, требовать от него ежедневного отчета. Но он же, зараза, о моей жизни знает куда больше, чем я о его, он постоянно оперирует какими-то моими дневными впечатлениями, вспоминает мной прочитанные книжки и т.д.
Потом - он странный. Он, сука, меняется, в нем нет никакой целостности и он совершенно точно живет не в линейном времени, о своем прошлом ни хрена не знает, или имеет о нем каждый раз разные представления, возраст, внешность и даже пару раз пол меняет произвольно, не говорю уж о месте жительства и роде занятий (чаще всего - шпион или журналист, но не всегда). Качества у него тоже разные и далеко не всегда мои - он хуже меня, потому что я действую под влиянием своих моральных убеждений, а он - как его задняя нога пожелает.
Но зато я могу на него влиять и иногда просто брать узду в свои руки и он будет делать то, что я решу. А он так не может (или влияет как-то уж совсем незаметно, а значит - не считается).
* * *
Наблюдал самое начало рассвета - небо на востоке еще черное, но чернота наливается багровым, и в нем - белые прорези, довольно высоко над линией горизонта, не внизу. Т.е. это не сам рассвет, а его зарницы, всполохи.
А потом как хлынет! Вот реально второй потоп. С 4х утра началось и дождь лил без перерыва до ...
Кончилось наше полярное тепло - аж целых три дня 15°, 18° на солнце, когда можно было обходиться без тулупа и ушанки. Три дня будет лить, потом похолодание.
* * *
Георгий Чистяков. Судьба в христианстве
Это лекция, поэтому здесь все несколько более поверхностно, чем могло бы быть. У меня многие знакомые знали о. Георгия, он был экуменического толка, широко образованный, страстно любил культуру, причем, западную, и видно было, что у него явная тяга к католичеству, хотя он оставался православным - ему скорее католическая культура была близка. Мне он чем-то напоминает Паолу Волкову, Георгия Померанца, о. Александра Меня, Вячеслава Всеволодовича Иванова - в советское время они казались невероятно образованными, знающими все людьми, перед ними благоговели. Но теперь, когда источники информации доступны каждому - их книжки, лекции кажутся слишком поверхностными, у них всё небрежно, туманно, скачками, нелогично, потому что слишком мгонго пустот в знаниях, неконкретно, легкомысленно и, в какой-то степени, даже безответственно. Они привыкли, что знают на порядок больше окружающих, и давно не проверяли и не углубляли свои знания. Они расширяются вширь, а не вглубь. У них множество ошибок, причем каких-то обывательских, дилетантских, которые они давно вплели в свой всеобъемлющий культурологический и философский образ мира.
Ну это вроде как прочитать цикл лекций о средневековье, о добре и зле, о грехе и воздаянии, основываясь на личности страшного злодея Ричарда III, злокозненного урода. Большинство из тех, кто сейчас интересуется этой темой, знает, что Ричард таковым не был, видели его вполне симпатичный портрет и археологическую реконструкцию, читали какие-то исследования о нем, и серьезные книги и статьи о средневековье, и такую лекцию будет слушать с недоумением и все выводы о средневековье, основанные на ложных предпосылках и обывательских стереотипах, тоже автоматически поставят под сомнение. Ну да, лектор в свое время прочел Шекспира, посмотрел "Лев зимой", прочитал Гуревича, быть может, половину забыл или перепутал, но ему этого хватило, чтобы лекцию прочесть. Разобравшись со средневековьем, он уже бежит читать про реинкарнацию (ему из-за бугра на два дня привезли какую-нибудь популярную американскую брошюрку ловкого индийского пройдохи-коуча, который учит буддизму за 5 занятий, но и то хлеб, - в советское время люди насчет духовных знаний были неразборчивы, некритичны, кусочничали, хватали, что подворачивалось, и не привередничали), а потом еще журнал Огонек со статьей про мать Марию... И через год, основываясь на обрывочных сведениях из весьма сомнительных источников, он прочтет цикл лекций о буддизме и христианстве восхищенным студентам и дальше побежит.
Они не виноваты. У них не было ориентиров, учителей, систематики, доступа к книгам, они слишком разбрасывались, не были специалистами ни в чем, или в чем-то одном, скажем, в чешской литературе сер. 20 века, русской вышивке 18-го или в неореализме Годара. Но писали-то они при этом, большей частью, труды о мировой культуре, искусстве, философии и религии от античности до наших дней. Разумеется, эти светочи духовности времен брежневского застоя были куда образованнее среднего студента и интеллигента, и в свое время они были хранителями мировой культуры, но, думаю, их время давно прошло.
Чистяков на меня производит приблизительно такое же впечатление, но он очень трогательный в своей любви к культуре, пылкости, вдохновении, доброте.
Так вот, конспект его лекции о судьбе в христианстве. Думаю те, кто лучше меня разбирается в богословии, найдут много к чему придраться, я и сам интуитивно чую, что его временами не туда заносит (и насчет римского отношения к судьбе, и насчет совести, которая, на мой взгляд, понятие скорее душевное, чем духовное, и слишком уж личностное, чтобы на нее одну всецело полагаться, и насчет отношения к аду и раю он как-то слишком уж лихо разбирается, хоть мне такой взгляд и близок, но я чую, что все далеко не так просто, а самое сомнительное я просто повыкидывал). И все же вот, конспект:
"Судьба – это плен. «Такова моя судьба», – мы говорим и все. Это значит, что судьба больше, чем все остальное, больше нашего мужества, больше милости Божьей, больше нашей решимости. Что ее не пересилить молитвой, нашей собственной и наших друзей и Святых. Как только мы вводим в обиход само слово «судьба», мы становимся язычниками, мы перестаем быть христианами. Абсолютно правы были те церковные писатели, которые просто не употребляли этого слова.
С другой стороны, именно христиане, не античные авторы и не восточные писатели (египетские, вавилонские, сирийские), с первого века, с евангельских времен испытывают огромный интерес к жизни конкретного человека. Жизнеописание становится одним из основных жанров христианской литературы: житие святого, житие подвижника, житие простого человека. Жизнь описана от начала до конца.
Все святые - разные, у них разные характеры, они разные внешне, у них разный уровень образования, разный подход к жизни, разный темперамент, ни одного, на самом деле, святого нет, чтобы был похож на другого, и у каждого неповторимый жизненный путь.
Вы видите, я сознательно теперь не употребляю слово «судьба», а говорю «неповторимый жизненный путь». На жизненном пути каждого раскрываются удивительные возможности человечества, читаешь и поражаешься, какими могут быть люди, как странно и, зачастую, не по прямой дороге, а как-то плутая и ошибаясь, спотыкаясь и возвращаясь иной раз, исправившись, к своим старым ошибкам, идут люди по этому пути, который ведет ко Христу, по пути, который ведет к Богу.
Правда, победа не дается ему так просто и триумфально, как она давалась людям с точки зрения римских историков, где надо было обладать всеми римскими доблестями, – и ты побеждал свою судьбу. В христианстве все гораздо сложнее, одной решительностью, одной смелостью не возьмешь, нужна еще особая чистота, которой всем не хватает, нужно умение слышать Бога и людей вокруг, нужна та решимость, то мужество, та особая черта характера, которую называют смирением.
Надо иметь в виду, что смирение – это не покорность, этот что-то другое. Был такой христианский писатель VI века в Египте Дорофей, который говорил: «Никто не знает, что такое смирение и как оно рождается в душе, если не испытает это на собственном опыте».
Простая задавленность, забитость, приниженность, покорность – это еще не смирение, они не плодоносны, они ничего не дают, они просто убивают личность, ликвидируют человека как что-то оригинальное и неповторимое, лишают человека своего собственного «я» и на этом кончается его жизнь. А смирение, наоборот, дает особые возможности для развития личности и личной неповторимости человека, дает плоды.
Один из принципов и христианского жизнеописания - оно не кончается смертью, а начинается со смерти. Человек умирает и оставляет нам свою жизнь, тогда мы можем посмотреть, какова она от первого и до последнего дня, что он нам оставил. Человек максимально проявляется в своей смерти, а до смерти о нем еще ничего нельзя сказать.
Что это? Греки сказали бы – такая у него судьба, мы скажем – вот так его вел Бог, таков его жизненный путь.
Христианство в нас заключается в том, что мы побеждаем человеческую судьбу, которая преследует нас, как преследуют навязчивые мысли, навязчивые идеи. Мы все чего-то боимся. Но это, конечно, признак нашего язычества. В христианстве человек всегда эти свои страхи побеждает, над этими страхами становится, вырастает из них, как ребенок вырастает из старой одежды и достигает невероятных результатов.
Христианство оценивает жизнь в конце по тому, стыдно за то, что было, или не стыдно за то, что было. Но для этого нужна совесть, чтобы этот невылупившийся цыпленок бился в наших руках, как сказано у Чехова. Таким образом, то место, которое играет в античном миросозерцании судьба, в христианском миросозерцании, наверное, играет совесть, это основополагающее понятие, как в железобетонных конструкциях есть какие-то несущие стальные балки.
Человек, который совершает какой-то нечестный поступок, может его совершить из тактических соображений, но потом он внутренне себя не восстановит, внутренне он будет разрушен. Ложь, неправда внутри нас взрывает нас. Это, как алюминиевая кастрюля, в которой замерзла вода, – ее разрывает. Так же и человека как-то изнутри разрывает ложь, разрывает дурной поступок. Человек становится капризным, злобным, раздражительным, нетерпимым, мстительным, дико требовательным к другим, способным на вторичную неправду, и, в конце концов, быстро погибает или становится неуправляемым.
Я думаю то, что там, значительно больше и ада и рая, в эти исторические образы ада и рая не укладывается то, что нас ждет за границей жизни. У Державина в оде «Бог» есть такие слова: «Чтоб через смерть я возвратился, Господь, в бессмертие Твое». Смерть – это не путешествие с билетом розового цвета в рай или билетом черного цвета в ад, где будут на сковородках поджаривать, все не так. Все гораздо сложнее, сложнее по той причине, что кандидаты в рай не потерпят, что кто-то окажется в аду.
"Как я пойду в рай, говорил какой-нибудь святой старец, если они будут мучаться, я этого не хочу, не хочу блаженства вкушать, когда другие мучаться будут".
Май 30, суббота
Не спал. Опять дождь лил всю ночь, и когда я поплелся в туалет в галошах, то провалился в ледяную воду выше щиколотки, и это меня так взбодрило, блядь, что я всю ночь не спал, какие-то речи про литературу толкал в горячке и т.д.
Был в Москве. Как-то бестолково. Что надо привез, в магазин съездил, но он закрыт, а вот дома у себя толком не знал, что делать - приложения скачал, но они не пригодились толком, кроме таймера и английских тренировочных словарей. Потом шарился по книжкам и фанфикам, но так их и не скачал. Потом комп долго обновления загружал перед выключением. И на дачу отправился уже ввечеру. Дождя, слава Богу, не было и довольно тепло, но дул ураганный ветер, и мне это было в кайф. В дороге на Москву читал на английском, а обратно - смотрел Американских богов.
АМЕРИКАНСКИЕ БОГИ., 2 сезон
Третий сезон вряд ли буду смотреть. Слишком конъюнктуры много - боги все больше о правах женщин и черных говорят, да о влиянии СМИ, и с точки зрения изобразительности они себя, походу, исчерпали. Теперь они переключились на мир технологий, а это уже оскомину набило. Впрочем, мне нравятся там матерные диалоги, кто-то хороший их писал (и переводил).
Читал потешную книжку - Пол Радин. ТРИКСТЕР. Исследование мифов североамериканских индейцев
с комментариями К.Г. Юнга и К.К. Кереньи. Меня там привлекают всякие абсурдно-сюрреалистические вещи.
Вот немножко цитат, сперва учёных:
Трикстер одновременно предстает как творец и разрушитель, дающий и отвергающий, обманщик и жертва обмана. У него нет сознательных желаний. Его поведение всегда диктуется импульсами, над которыми сам он не властен. Он не знает ни добра, ни зла, хотя и несет ответственность и за то, и за другое. Для него не существует ни моральных, ни социальных ценностей; он руководствуется лишь собственными страстями и аппетитами, и, несмотря на это, только благодаря его деяниям все ценности обретают свое настоящее значение.
В этой версии мифа, Трикстер предстает перед нами как еще только зарождающееся нечто, лишенное всяких пропорций, как фигура, несущая на себе слабый отпечаток чего-то свойственного человеку. В данной версии он обладает внутренностями, которые обернуты вокруг его тела, и таким же длинным пенисом, также обвивающим тело. Однако о том, каков его конкретный облик — и это весьма показательно — нам ничего не сообщается.
Смех, юмор и ирония пронизывают все поступки Трикстера. Реакция слушателей-аборигенов на него и его поступки — смех с тенью ужаса на лице.
Как нам интерпретировать этого удивительного персонажа? Есть ли это speculum mentis, в котором отражается борьба человека с самим собой и с миром, куда он был выброшен помимо собственного желания и согласия?
А теперь, собственно, миф:
Дальше он шел один. Он шел неспешно, и все вещи в мире, с которыми он заговаривал, он называл младшими братьями. Он и все вещи в мире понимали друг друга.
Трикстер заставил свои руки поссориться друг с другом. Ссора скоро перешла в жестокую схватку, и левая рука была сильно порезана.
Внезапно Трикстер испугался. К тому времени он уже обежал всю землю и сейчас приближался к тому месту, где восходит солнце и где находится предел мира. Он бежал к острой оконечности земли, крутой скалой вдающейся в океан, вот куда он бежал. (Согласно космологическим представлениям виннебаго, наш мир, равно как и три других мира, является островом.) Он подбежал к самому краю и прыгнул в воду. Он упал прямо в середину океана.
— А, Трикстер, ты спасся! А ведь ты должен был умереть!
Так он плыл бесцельно, пока вдруг не увидел рыбу. Трикстер обратился к ней, сказав:
— Моя младшая сестра, всем известно, что ты славишься своим умом, не подскажешь ли мне, где находится берег?
— Я не знаю, брат, поскольку я никогда в жизни не видела берега, — ответила рыба
- Теперь ты, мой младший брат, должен следить за ними, пока я буду спать. Если заметишь кого-нибудь, немедленно гони его прочь.
Он разговаривал со своим анусом. Наконец, повернув анус к огню, он заснул. (Он наделяет разные части своего тела, в особенности свой анус и пенис, способностью к самостоятельному существованию.)
Голоса принадлежали женщинам. Тогда Трикстер пропел: "Здесь сижу я, куцехвостый енот! Уверяю вас, я очень жирный."
Продолжая бесцельно бродить, он неожиданно, к своему большому удивлению, повстречал маленького лиса:
— Так-так, вот и ты, мой младший брат! Ты путешествуешь, не так ли?
— Да, так оно и есть, — ответил маленький лис, — жить в мире становится все трудней. Я бы хотел разыскать какое-нибудь чистое место и поселиться в нем.
Потом они еще подобрали сойку и птицу-хечгенигу.
Вскоре подошли к месту, где река разделялась на два рукава. Это было очень красивое место, там росли красные дубы. Что и говорить, прекрасное было место.
Однако вскоре наступила зима, и сразу же начался сильный снегопад. У них совсем не осталось еды, и они голодали. Тогда Трикстер сказал:
- Слушайте. Вон там есть деревня, на которую снизошло великое благословение. У вождя той деревни есть сын, который убивает на охоте множество животных. Он еще не женат, но думает об этом. Мы пойдем туда. Я притворюсь женщиной и выйду за него замуж. Так мы сможем спокойно жить, пока не придет весна, — сказал Трикстер.
— Отлично! — воскликнули они.
Сыну вождя она (Трикстер) сразу очень понравилась. Они тут же приготовили для невесты сушеного маиса и сварили медвежьи ребра. Конечно, именно с этой целью Трикстер и выходил замуж. Когда еда была готова, ее выложили на блюдо, остудили и поставили перед Трикстером. Он тут же все сожрал.
Скоро Трикстер забеременел. Сын вождя был очень рад тому, что он скоро станет отцом. Вскоре Трикстер родил мальчика. Потом он опять забеременел и родил еще одного мальчика. Наконец, он забеременел в третий раз и родил третьего мальчика.
Вдруг он сказал себе:
— Зачем я все это делаю? Пора бы мне вернуться к женщине, на которой я действительно женат. Куну, должно быть, уже совсем подрос.
Так сказал Трикстер. Затем он пошел за озеро к женщине, на которой он действительно был женат.
Май 31, воскресенье
Сон про ведьму. Ведьма была совсем обычная, симпатичная стройная женщина средних лет. Работала в том же офисе, что и я во сне (Останкино, насколько я помню. Унылые, путанные офисные коридоры.)
Люди стали пропадать, вот прям из закрытой комнаты, типа сидит соседка за столом у окна, просит кофе передать, ты поворачиваешься с чашкой - а ее уже нет. Ведьму вычислили по странным реакциям на исчезновения. Она очень интересовалась исчезновениями, слушала внимательно и улыбалась. Дошло до того, что те, кто еще остался, забаррикадировались в архиве. Она вынюхала и начала ломиться в дверь, держалась естественно и беспомощно сердилась. "Клавдия Петровна, мы же вчера еще договаривались", топала каблучком. Никаких спецэффектов. Мы не отлипали от монитора, пытаясь увидеть знаки ее ведьмаческой сути, и вдруг все хором согласно завопили: "Вот, вот". Причем, вроде бы ничего странного не произошло - она просто успокоилась, приложила ладонь к двери и сказала с усмешкой: "Что ж, я напишу докладную". И как-то странно ладонью провела. И тут кто-то начал кричать: "А где Андрюша? Он только что здесь был!"
В общем, по описанию сон, конечно, скучный, но по эмоциям - ни фига, скучать не приходилось. И уличать ведьму было захватывающе интересно.
* * *
Да я почти и не спал. Вообще со сном беда.
Дождь продолжает лить. Вчера был маленький перерыв, никакого дождя, только ураганный ветер - я прям летал и блаженствовал на этом ветру. Но с ночи опять дождь зарядил и все никак не кончится, только останавливается отдышаться - и по новой. Два алых буйных тюльпана с грядки исчезли, эмигрировали, должно быть, куда-нибудь на Ибицу. Мышей, должно, всех перетопило (может, это для них с кротами Армагеддон, а мы так, за компанию страдаем?) И холод опять.
* * *
Очаровало имя индейца, рассказчика легенд о трикстере - Свиномордый Уж.
Трикстер же ходит с живым ястребом в заднице, зажав анусом его голову. И медведь ему завидует, говорит: хочу такой же роскошный хвост.
* * *
Идея: написать что-нибудь абсолютно абсурдное, типа
"Эту хвойную девушку я обдумывал с ночи до Кремля со знойным кариесом в душе. Ее небрежные глаза заикались, но ресницы были музыкальнее огурцов, и затвердевали в моем сердце фейерверком филологических мурашек. Во мне что-то красноречиво смеркалось и смутно ополаскивало межреберные кудри визгливыми заусенцами. Листья на ладонях всплывали, как саксофоны в карманах, а пухлый дождик шелково выпивал пристяжного скворца и острую перчатку светло-громкой масти. Печаль математически отплясывала страницу шириной во все милосердие, и солёные треугольники ее шорохов согревались в наших клетчатых разговорах".
Идея в том, чтобы подбирать к словам несочетаемые с ними определения, к подлежащим - абсолютно неподходящие сказуемые и т.д. Адская задачка, потому что всё связано со всем, а если и нет, то воображение эту связь тут же изобретёт и наделит бессмыслицу неким художественным смыслом. Неплохая разминка будет перед работой над книжкой - взгляд освежит и включит воображение.
Считается, что на вопрос Кэррола: "Что общего между вороном и конторкой?" ответа нет, но я сходу могу подобрать десяток - они лакированные, оба меньше кита, но больше комара, они могут стоять и летать, они оба имеют отношение к пишущим перьям, они не умеют петь, у них есть внутренности и бока, они намокают под дождем и сгорают в огне, в них есть буквы О и Р, ими можно заткнуть какую-нибудь дырку, в них не водятся тигры и негры...
+ + +
Концертный зал Орфея: сонаты Бетховена на исторических инструментах, исп. Николай Любимов. - Прелесть.
Июнь 1
Однажды в студеную летнюю пору
Я из дому вышел - был сильный мороз...
А еще потоп и дождь с кирпичами. "Погодка-то шепчет", - сказал я тюльпанам. "Ась?" - отвернул один тюльпан ухо ушанки. - Ага, шепчет, сука, что пингвины к нам из Антарктиды зимовать прилетели. Если хочешь и дальше любоваться цветочками, то заказывай для нас непромокаемые ватники". - "Дык карантин, - жизнерадостно отвечал я. - Ватно-набивные фабрики закрыты, и непромокаемость с курьером не закажешь. Вы уж потерпите. Говорят, скоро весь Гидрометцентр посадят за саботаж - вот тогда и заживем, как люди. Новые метеорологи обещали каждый день обещать 30° тепла, даже зимой". - "Сука ты, Волча", - проникновенно сказал тюльпан и погрёб по направлению к клумбе. - А ведь какие красивые слова говорил!"
* * *
Тут на даче Чижика я немного раскормил, а теперь мне жаль сажать его на диету: толстый мопс - великое искушение, он такой мягонький, такой ухватистый, такой теплый. Понимаю теперь, почему все мопсов откармливают - от этого увесистой мягкости так трудно отказаться. Толстые мопсы невероятно, сногсшибательно милы. Я одну такую в прошлом году щупал - и пропал навек, забыть не могу.
Несмотря на дождь, холод и потоп, я сегодня проводил ревизию сада. Вишни опали. Незабудки седеют. Нарциссы - как вощёная бумага. Лютики теряют лепестки. Купальницы перепились водой и падают с ног. Юные тюльпаны заступают место отцветающих. Пока не сдаются и заполняют пробелы в строю. Время ландышей. Они везде. Сирень почти в цвету, один вздох - и в ней потонет все Подмосковье. На ранних белых розах маленькие тугие бутоны, на каприфоли тоже, но поменьше, на жасмине совсем крошечные. Яблони бы уж неделю как расцвели, но из-за холодов решили отложить премьеру. Их стволы и ветки частью покрыты ржавчиной, частью - нежным мхом. Хоста выглядит уже прилично, а папоротники только начали подрастать и разворачиваться из своих тугих куколок. Все стоят по пояс в воде. Виноград с новорожденными морщинистыми листиками...
Наверно, я что-то забыл. Но как расцветут - непременно вспомню.
* * *
"МОИ НОЧИ ПРЕКРАСНЕЕ ВАШИХ ДНЕЙ", реж. Анджей Жулавски - 8/10
Кино тонкое, отчаянно чувственное и жестокое, как и все у Жулавски. Чудесно.
* * *
Роже Кайуа. В ГЛУБЬ ФАНТАСТИЧЕСКОГО
Приятная культуроведческая книжка, только она требует большого количества иллюстраций, которых нет, а пишет он на примере картин и гравюр малоизвестных, и я только Одилона Редона, Моро и еще пару художников относительно знаю, и могу себе представить, о чем речь идет.
Впрочем, философско-психологическая часть здесь не менее интересна, чем искусствоведческая.
Пол Радин. ТРИКСТЕР. Исследование мифов североамериканских индейцев с комментариями К.Г. Юнга и К.К. Кереньи.
Так, посмеялся. Мне эта индейская мудроздь никогда близка не была и их развесёлые сказочки о кроликах и бизонах. Всякие шаманские практики - другое дело. Даешь Кастанеду! Что здесь мило: вычурно сюрреалистические происшествия с трикстером (в основном, оттого, что культура незнакомая.)
Процитирую мудроздь юнгианскую:
"Если в конце мифа о Трикстере нам намекают на фигуру спасителя, это утешительное предвестие или приятная надежда означает, что какая-то катастрофа произошла, но была понята сознанием. Надежда на спасителя может родиться только из недр несчастья — другими словами, признание и неизбежная психическая интеграция тени создает такую мучительную ситуацию, что никто, кроме спасителя, не может развязать этот запутанный узел судьбы. Сознание постепенно дает освобождение от заключения в αγνοια, в бессознательном, и поэтому является как носителем света, так и исцеления.
Как в своей коллективной, мифологической форме, так и в форме индивидуальной, тень содержит внутри себя семя энантиодромии, превращения в собственную противоположность."
Читаю книжку про Алексея Толстого и петербургскую богему.
Много всего любопытного. Меня больше всего заинтересовала версия про сложное отношение Толстого к Гумилёву, которым он восхищался, считал своим учителем, которому завидовал как неуклюжий провинциал безупречному аристократу и который совратил его жену в Париже. Насчёт последнего - не верю. Автор хорошо знает Толстого, но Гумилёва воспринимает, будто он статичный завершенный образ. Он у нее в 1908 ведёт себя, как в 1920. Во-первых, Гумилёв и в 20-м жён друзей не трогал. Во-вторых, в 1908 ему был 21-22 года, он тоже был закомплексованный неопытный парнишка, которого в Париже только что жестоко высмеяли Гиппиус с Мережковским, Ахматова в стопицотый раз отказала да еще сошлась с кем-то другим - и он за лощёным видом и апломбом еле скрывал все эти печали и неудачи, бегал травиться от несчастной любви - ну куда ему графинь-авангардисток совращать! Впрочем, Толстой, походу, тогда был такой дремучий, что в музеях смущался от вида обнаженной натуры, и Гумилёва, возможно, принял за некий недостижимый идеал (тот в цилиндре ходил и изредка печатался в "Весах"), так что мог, наверно, и ревновать. Надо сказать, Толстой до конца к Гумилёву относился как-то по-особому трепетно, на мой взгляд. Может, зависть и была, но она вслух не проявлялась, тем более, что Толстой вскоре раскрутился в Москве ничуть не хуже и свой имидж нашел, да еще Бунина поучал, как себя выгоднее подавать.
Впрочем, версию о романе Гумилёва с Соней Дымшиц автор вывела из единственного факта, что в его стихе, посвященном Соне, вполне рыцарски уважительном, сперва упоминалась мандрагора, а потом Гумилёв ее вычеркнул. (Ну а мандрагора типа вырастает из спермы повешенного, так что это ж-ж-ж неспроста.) Интересно, но всё же психологически недостоверно.