Дачный дневник

[bushunchak]

29 мая, суббота
Я сейчас много читаю на английском, и там такие отвратительные обороты появились, типа "на балу все пили шампанское и социализировались". А еще слово "популярная" стало эвфемизмом для девицы очень легкого поведения. Т.е., если пишут: "она была очень популярна в школе" - это значит: перетрахала всех, кто не спрятался.
ТИФОН И АРМИДА, опера-балет Монденвиля, дир. У.Кристи, Опера-комик, исп. "Процветающие искусства".
Это про пастушка, в которого влюбилась богиня и сделала его бессмертным, но про молодость забыла, и он все старел, все усыхал и превратился в кузнечика в конце концов. Симпатичная веселая постановка в сказочном стиле, такое королевское развлечение. Хорошие костюмы и сценические эффекты, овечки-барашки, свары богов на Олимпе, амур в костюме 18 века, летающие под потолком феечки - все очень умильно, зрелищно. Музыка скучновата. Голоса свежие, но ничего особенного. Как хороший детский спктакль - ярко, развлекательно, простодушно и причудливо, с фантазией.

ДИКАРЬ, США, 1963, реж. Ласло Бенедек.
Тут молоденький Брандо, затянутый в кожу, наглый, резкий-дерзкий. Походу, байкеры расплодились и окончательно оформили свой стиль, насмотревшись на него.

ВРЕМЯ ПЕРВЫХ, 2017
В общем, понравилось, смотрел не отрываясь, интересно же. С другой стороны, есть здоровенный недостаток - идиотская тенденция вместо реальных событий перетягивать одеяло в одну сторону, делать из одного героя просто офигенного супергероя, по сравнению с которым все остальные просто пигмеи, и непременно антагониста придумать, который желает героев погубить любой ценой. Это охренеть как несправедливо. И стандартно пафосные разговоры перед смертью - очень по-голливудски, шаблонно и неестественно для русских. И типа бомбу отключают в последнюю секунду. Но смотреть интересно, этого не отнять, и оператор хороший.

2 июня, среда

Сон. Какая-то больница. Я там лежу типа прикованный к койке, то ли ноги переломаны, то ли еще что. И все вроде бы нормально, на высоком уровне, ласковые деловые сестрички, дружелюбные санитары, внимательные врачи, но стоит им выйти за дверь, сука, они начинают звучать совершенно не по-человечески: обычные человеческие шаги звучат как прыжки птичьих лап или медвежьих шагов в развалочку и скребыхание когтей по линолеуму. И они все, закрывая дверь, начинают говорить на звериных и птичьих языках. В общем, жуть.
А еще я каким-то образом вычислил, что мне за окном фальшивый пейзаж показывают. Не экран вместо окна, а более сложная имитация реальности. И птицы на подоконнике - те же сестрички, которые заходят ко мне в человеческом облике. И тут все время сидят, шпионят.
Среди них мне удалось опознать одну реальную птицу, щегла, который прилетал просто так и чувствовал себя неловко среди фальшивых синиц и воробьев. Остаток сна я пытался связаться с ним телепатически, надеялся, что он каким-то способом сумеет вызвать подмогу.

* * *
Тепла все нет. Даже каприфоль отказывается благоухать в такие ледяные ночи, и соловьи мало пели. Над тающими холмами незабудок - наливающиеся тучи сирени и снежные облака бульдонеж. Красиво. Нежные закаты и щебечущие рассветы - в мае я и то и другое захватываю, светлеет раньше, чем я засыпаю.

3 июня, четверг
Во сне вошел в свой подъезд - и все двери распахнуты и из каждой - тишина. Я никуда не заходил, только заглядывал с порога. В одной квартире в коридоре сквозь пол трава растет, в другой песку намело, в третьей - на полу лежит кот на боку, не знаю, мертвый или спящий. Страшно очень.
Моя квартира оказалась единственной закрытой, я открыл ключом и бросился за Чижом - он живой, но перепуган до судорог. Схватил его на руки и решил бежать куда подальше. У соседа Пети все настежь. Совесть кольнула, покричал его - и вдруг там, в Петиной гостиной что-то с грохотом заворочалось, словно кто-то выбирается из под завалившейся мебели, тяжелое со свистом дыхание. Не Петя, совсем не Петя. Но стою и жду - вдруг все же он, просто нажрался в дым. Пытаюсь с ним разговаривать, а он только дышит и гремит. Потом все тихо стало - походу, выбрался и затаился. Прижимаю Чижа к груди и готов сорваться с места.
И тут слышу, что другой сосед тоже заворочался, у него там сосиски на полу валялись, и кто-то быстро втянул их в комнату. И тут со стороны Пети что-то мелькнуло, и я, не глядя, сорвался с места, каким-то инстинктом понял, что на первый этаж нельзя и со второго выпрыгнул на козырек. Еле слез по газовым трубам, в одной руке Чиж, другой цеплялся. А во дворе солнышко, мамы с колясками, голуби, тихо, мирно.

* * *
По утрам стою на солнце, как подсолнух - мне так его весь год не хватало, да и сейчас оно не особо теплое, северное.

Я тут начал в шахматы играть - решил, что шахматные задачки лучше, чем пасьянсы и судоку. Та же фигня, но выглядит интеллигентнее и не настолько прилипчивая.

Сердобольные родственники мигом раскормили моего Чижа. Пухлость идет ему чрезвычайно, и я легко могу понять, почему все перекармливают мопсов - он такой стал лапочка, мягонький и сладкий, как кремовое пирожное. Я представил себе некий апокалипсис, где Чижа сразу сожрут, потому что он такой вкусный на вид, и урезал ему дневную пайку на всякий случай.

* * *

Попробовал было собрать хотя бы маленькую библиотечку счастливых мгновений своей жизни и понял, что их слишком много, и они почти никогда не связаны с какими-то личными победами, вообще ни с чем внешним, кроме природы. Все внутри.
Вспомнилась длиннющая цепочка блаженных минут, когда я сидел на дереве - не только в детстве, где были старые покосившиеся толстые ветлы, на которые даже моя собака заходила без труда, но и береза, где у меня было гнездо, и липа, на которую можно было влезть по веревке от качелей и перескочить с окна второго этажа. Но и уже вполне взрослый я облюбовал себе место на Палатине в Риме на пинии (я умею находить места, где нет людей, так что многочисленным туристам не удалось выложить в ю-тьюб заснятого дикого палатинского человека) и на Вилле Адриана на древней оливе, где вообще кроме меня никогт не было, и много еще где - до сих пор трудно удержаться, если я вижу удобное для восхождения дерево и уютную ветку - впрочем, я и не удерживаюсь, и даже не пытаюсь.

Еще одна длинная серия - это в речке, на спине, с закрытыми глазами, сплавляюсь по течению, как всплывший утопленник, лениво шевеля пальцами, чтобы сохранять направление, и по лицу скользит то солнце, то тени прибрежных ив.

О, еще одно вспомнил, одиночное - как мы с полузнакомой компанией, нажравшись и укурившись, пошли осматривать некий недостроенный объект в центре Москвы, причем повел нас туда пьяный в жопу его главный архитектор. Мы прыгали по лесам и стояли в оконных проемах на черте-какой высоте, и в какой-то момент я сорвался (ну конечно, у меня вообще нет никакого чувства равновесия, но зато есть головокружение и страх высоты). Меня успели подхватить в четыре руки и почему-то не стали сразу вытягивать, а какое-то время оставили висеть в пустоте, слегка раскачивая, и я смеялся, как ненормальный, дрыгая ногами в воздухе, и они смеялись, и никому не было ни страшно, ни тяжело. Только на следующий день пошли телефонные жалобы на порванные мышцы и сорванные спины. Момент этого доверчивого безмятежного покоя в чужих руках над бездной тоже был однозначно счастливым.

Еще несколько эпизодов счастья тесно переплетены с неким мистическим ужасом, уж и не знаю, как уживаются страх и восторг, - наверно, вариации личного катарсиса.

4 июня, пятница
Наконец-то каприфоль накопила достаточно солнца, чтобы благоухать на закате и ночь напролёт.

Я так любил качели в детстве, что у меня до сих пор кружится голова. В темноте я сразу начинаю падать, потому что мое тело сразу перестает разбирать, где низ, где верх. Когда в метро на пару мгновений выключается свет, я выпадаю в проход, если не успеваю повиснуть на поручне. Не могу стоять на краю чего-либо - голова кружится, равновесие теряется - падаю. Никогда не стою на эскслаторе, идущем вниз, чтобы не упасть, надо идти или бежать вниз, тогда точка зрения постоянно смещается, и легче держать равновесие. Я шатаюсь и падаю, если задираю голову, чтобы росмотреть на звезды. Если ложусь навзничь, все начинает кружиться, я к этому привык и не парюсь. С детства часто теряю сознание, и еще в детстве научился предчувствовать этот предобморочный, стремительно улетающий свет и как-то противостоять ему или находить безопасную стенку, по которой можно сползти. В церкви помогает встать на колени - там холодные плиты и воздух холоднее и свежее. Я, как черт, могу вырубиться от ладана, если не успеваю принять меры. На долгие службы я ношу в кармане пузырек с нашатырем. Одно время носил его с собой всегда.
Мой вестибулярный аппарат неприспособлен для того, чтобы вглядываться в бездну, но я вглядываюсь метафизически, и она метафизически вглядывается в меня.
В общем, у меня большой опыт угасающего сознания, наверно, это что-то вроде тренировок в memento mori. Впрочем, мы все каждую ночь засыпаем, не зная, проснемся ли. Каждую ночь тренируемся умирать, а толку нет.
Вспомнил свою старую (и единственную написанную) танку. Приблизительно так:
В мелкую речку вхожу
Мира иного.
Нет, не забвенья ищу,
Не прохлады —
— Головокружения.

Скачал из интернета музыку, которая усыпляет людей (авторам даже изобретательскую премию за нее дали). Три раза под нее послушно засыпал (два раза днем, когда это особо трудно) - я легко поддаюсь любому гипнозу, а сегодня - осечка, не вышло. Может, потому что через минуту после конца песни и моего бодрствования у Чижа случился очередной маленький припадок из-за колик, и я как-то его предчувствовал и потому не давал себе уснуть. Потом оба заснули, как младенцы. В общем, склонен рекомендовать ее для тех, кто мается бессонницей. Marconi Union, Weightless. (Там несколько частей и, кажется, только одна из них, как бы это сказать поприличнее, гипнагогическая.)

Сегодня прорезался нагуаль и сообщил: "Храню свой диаметр в верблюжьем ушке". Давно я не слышал его блистательной чепухи. Ну почему ноосфера общается со мной таким образом? Нет чтобы коран надиктовать, или какое-то научное открытие подсказать, или хоть возвестить какую-нибудь безграмотную банальность вроде бесед Елены Рерих с махатмами. Видно, коли в моей голове и так чижики чирикают, то и от ноосферы мне прилетает всякая выбракованная чирикающая ерунда. Впрочем, лучше это, чем махатмы, намного лучше.

Гете: "Хочешь жить благородно? Тогда не бросай взгляд назад - даже если что-то потеряно и ушло навсегда, начинай все заново, как будто только что родился". Психоаналитики Гете не читали. Гете всегда был символом душевного здоровья, а психоанализ - душевной гнили. Они должны стаскивать его памятники с постаментов и разбивать кувалдами.

МАРК ДАНИЛЕВСКИЙ. ДОМ ЛИСТЬЕВ
Отличный роман, мульти-чтототам, забыл, как называется, в общем, постмодернистский, мистификаторский, многослойный. Это и сама книга с ее героями, где речь о фильме, его создателе, его семье и друзьях, исследующих таинственный дом, куда включено множество выдержек из исследований по поводу этого фильма, и таинственная история автора книги, и история того, кому досталась рукопись (самая трогательная, на мой взгляд), и это все идет параллельно, вперемешку, и снабжено многочисленными комментариями, интервью, фильмами о фильме, перекрестными ссылками, иллюстрациями, приложениями, и т.п. По-моему, это уже давно не ново, и можно было бы закончить на Павиче, а не эксплуатировать эту форму раз за разом. Ну да ладно. Автор щеголяет эрудицией и есть чем, но чет перебор, на мой вкус. И на планшете читать перевёрнутые или написанные зеркальным шрифтом страницы и прочие типографические примочки сложновато. Но меня примиряет с этой избыточностью то, что основные тексты хороши, ключевые истории жуткие и довольно глубокие. В общем, хорошая книжка.

5 июня, суббота

Снился ахал-текинец, как в календаре на стенке, только живой, с розоватой полупрозрачной шкурой, выступающими из-под нее венами, шелковой белой гривой и сволочным характером. Он лягался и кусался, когда я пытался запихнуть его в лифт на не помню каком этаже Мосгордумы, но как-то я с ним сладил и привел к своему знакомому депутату, который жил рядом в палатке в знак поддержки не помню каких беженцев, там же и многодетная семья беженцев жила, и поперек палатки висели мокрые простыни, хлопковые коричневые чулки и детские трусы, в которых сразу запутался ахал-текинец.
Потом я искал Вандомскую площадь в Париже, у меня была куча свертков в руках и маленький, но дико неудобный в переноске аквариум с золотой рыбкой. И вокруг меня что-то пели кришнаиты, которых я поубивать был готов.

Вот и в голове у меня такой же бардак, и всё из рук валится, а реальность прицельно кусается и лягается.