С Новым годом!

[bushunchak]

Сегодня ношу голову осторожно - похмелье, и музыку барокко включил, чтобы выправила мне сердечный ритм и дыхание. И жизнь и судьбу.

Тепло и сыро, деревья мокрые и черные, на стволах зелено-желтый кружевной мох. Низкое белесое небо, на севере чуть лиловое, на юге голубоватое, как катаракта. Посленовогодняя пришибленная тишина, подсасывающая пустота и мутная тоска. Пытаюсь преодолеть дисциплиной.

Пытаюсь свою жизнь разжечь,
Как костер на сырой земле
На холодном ветру.

Сон. Какая-то церковь (в Шотландии?) посреди бесконечных овечьих пастбищ. Еле добрел по тающему снегу и грязи. Я здесь уже был прежде во сне, ангела, вроде бы, вызывал. Церковь - руины, без крыши, с проломами в стенах, из грубого серого камня. Вроде маленькая, но все же там можно заблудиться из-за того, что со всех сторон один и тот же пустынно-снежно-грязный пейзаж. Я расчистил один маленький зал от пустых пивных банок, прилепил на камень короткую толстую свечу. Типа, очищение нужно, которое я не знаю, как проводить, но что-то пытаюсь делать по наитию. Только начал молитву, на горизонте появилось что-то темное - то ли огромное стадо, то ли бесчисленное войско. Пока я молился, оно приближалось довольно быстро, это меня тревожило, я торопился. Наконец, уже стал их видеть, кажется, какие-то дикари в рванине, с дубинами и кольями, запыхавшиеся, спотыкающиеся, но все равно бегут на меня вперемешку с коровами. Когда они совсем приблизились, и я уже слышал их рваное дыхание, я закрыл глаза, чтобы они меня не заметили и продолжал молиться, как Хома в "Вие". Топот ног, кто-то меня то и дело толкает, пробегая мимо. Открыл глаза, когда все стихло. Заснеженное поле в проломе стены теперь черное, перемолотое ногами и копытами. Ни одной живой души, как и не было никого.