Я не червонец, чтоб быть любезен всем
Мелф заговорил о теории литературы, и я задумался. У меня голова для таких вещей совершенно не приспособлена. Везде, где речь идет о каких-то терминах, у меня моск отключается. Поэтому, хоть я и рос среди филологов, эта область для меня - темный лес. Впрочем, Олечка тоже ругалась. На этой кафедре кажись сидят одни советские тетки в ожидании пенсии. Жанры, роды и виды - это им на кусок хлеба с маслом в старости. Не вижу тут ничего, что какую-нибудь пользу могло принести мне с моей книжкой.
Я пробовал Жирмунского с Томашевским читать - это поинтересней, конечно, чем Поспелов, но в голове зацепились только "мотив" и "топос". Не думаю, что я их правильно понимаю. Но вот это мне в себе интересно находить. Например, везде определяющие отношения - отец и сын, а матери большей частью нет нигде (Генрих исключение, он вообще какой-то слишком литературный, там я очень мало проговариваюсь о себе). Еще и Авессалом был. В жизни, кстати, все наоборот. Еще непременно мотив (можно ли так называть?) дна и сточных канав, куда меня самого странным образом влечет, то есть тут от себя к герою.
Самое основное - это поиск Христа в мире до его рождения. Пустота, заброшенность, свобода, богооставленность - это уже и в христианской истории тоже есть. Пустоты. Варфоломеевская ночь, например. Область секса. Нечто, где Бога найти сложно. Если про античность - то подразумевается вызов античным богам, некий бунт против них.
Тема свободы и внутреннего бунта против судьбы. Отгрызание ноги, зажатой капканом. Любовь тоже как плен и зависимость, поэтому тоже все не слава Богу.
Я пробовал Жирмунского с Томашевским читать - это поинтересней, конечно, чем Поспелов, но в голове зацепились только "мотив" и "топос". Не думаю, что я их правильно понимаю. Но вот это мне в себе интересно находить. Например, везде определяющие отношения - отец и сын, а матери большей частью нет нигде (Генрих исключение, он вообще какой-то слишком литературный, там я очень мало проговариваюсь о себе). Еще и Авессалом был. В жизни, кстати, все наоборот. Еще непременно мотив (можно ли так называть?) дна и сточных канав, куда меня самого странным образом влечет, то есть тут от себя к герою.
Самое основное - это поиск Христа в мире до его рождения. Пустота, заброшенность, свобода, богооставленность - это уже и в христианской истории тоже есть. Пустоты. Варфоломеевская ночь, например. Область секса. Нечто, где Бога найти сложно. Если про античность - то подразумевается вызов античным богам, некий бунт против них.
Тема свободы и внутреннего бунта против судьбы. Отгрызание ноги, зажатой капканом. Любовь тоже как плен и зависимость, поэтому тоже все не слава Богу.