Я не червонец, чтоб быть любезен всем
Польскую главу закачал на Прозу.
много всякого о моих книжкахБлин, там уже появляется Александр Викентьевич Семенов и его роковая русская сестрица и все идет вразнос. Ненавижу гада! Сестрицу я вводил в пику Сенкевичу, надоели его прекрасные полячки, раскиданные по всей мировой истории - вот, мол, русская красотка повергает Европу к своим стопам в стеганых валенках. Я про нее много еще собирался во второй части писать, но не вышло - из-за аццкой сотоны Сашки Семенова, штоп он здох.
Не, уже явный упадок романа. Наскоро вольный пересказ всего, что удалось нарыть про Польшу тех времен и какие-то роковые страсти русского патриота. Пошли на фиг. На хрен, надо было Федю вместо Барб вставлять. Все равно уже какой-то авантюрно-сказочный романец пошел.
Я помню, сперва у меня Дю Гаст в Польше был, и влюбился в Барб без памяти и совершенно преобразился, а потом я вдруг выяснил, что не было его ни фига в Польше, там были какие-то совершенно левые люди - хорошо хоть Келюс с Виллекье (насчет Виллекье не уверен, но вроде это он с Пибраком выковыривал камушки из польской короны). И пришлось все на фиг переписывать - хотя к этому времени у меня уже столько исторических ошибок накопилось, что надо было и на дю Гаста в Польше наплевать.
А наезды Виллекье на Машку Клевскую - мол, она уродина на самом деле, объясняются тем, что большую часть текстов я читал на французском, понимал их через пень колоду и отнес к Машке все, что говорилось о Ягеллонке, на которой Генриха женить хотели. А потом переписывать не стал, прикололо, что невозможно адекватно воспринимать предмет любви. Вот и дю Гаста бы оставил, жалко мне, что я отобрал у него этот важный кусок про любовь к Барб. Виллекье это совсем не идет и Келюсу тоже.
Как всегда, когда начинаешь выяснять что-нибудь в истории, выясняется огромнейший круг лиц вокруг главного героя, в то время как в литературной традиции ему приписывают привычно человек пять (ну как Сашке - Птолемей, Неарх, Гефестион, Филота и всё), хотя их в реале было раз в сто больше, и большие сомнения насчет того, кто же был реально ближе всех к телу. (Уж никак не Неарх, конечно - гы-ы-ы.)
Я помню, как читал у какого-то византийца (Пселла, что ли) про разные уровни дружбы: там отдельно - интеллектуальная, основанная на общности научных интересов, отдельно - дружба с тем, с кем весело, и можно шляться по бабам и кабакам, третья - просто некое свойство по происхождению, типа дворянин должен помогать дворянину, грек греку, ну и наверно всякие там Ахилл-Патрокл, а как высший вид - агапэ, наверно. Не помню уже.
В общем, школьные друзья отдельно, соседи по дому или даче - еще один круг, институтские - третий, по работе в одном месте - четвертые, по гаражу - пятые, по футболу - шестые, по работе в другом месте - седьмые, и смысл в том, что царь не станет с другом детства разговаривать о том, как ему реформировать армию, а с тем, с кем обсуждает финансы и шансы на мировое господство по бабам не пойдет обычно. Обычно это все разграничивается, а не сливается в двух-трех близких фигурах.
Это я все к тому, что намерено собираюсь в книжке про Сашку героев из числа его ближайшего круга делать херову тучу, и никаких там Неархов с Птолемеями (исключительно только в отведенном им месте, а не каждой бочке затычка). И у Генриха всякие Пибраки и Бельгарды - это так в реале было, а что Дюма про них не писал, мне наплевать. Да, блин, Генрих не с одним Шико жизнь проводил.
Наверно, я все ж бросил все это писать, потому что мне французы не нравятся. Чем больше я читал о них, тем более чужими и неприятными они казались. (Ну как и в жизни - самое в них лучшее, что они не лезут и очень вежливы, а вот если все же вступаешь с ними в более близкие отношения, тут вся разница ментальностей и всплывает. Несмотря на всю их вежливость, все мы для них salles meteques. При нынешнем положении дел это малость смешно, но все равно неприятно.)
много всякого о моих книжкахБлин, там уже появляется Александр Викентьевич Семенов и его роковая русская сестрица и все идет вразнос. Ненавижу гада! Сестрицу я вводил в пику Сенкевичу, надоели его прекрасные полячки, раскиданные по всей мировой истории - вот, мол, русская красотка повергает Европу к своим стопам в стеганых валенках. Я про нее много еще собирался во второй части писать, но не вышло - из-за аццкой сотоны Сашки Семенова, штоп он здох.
Не, уже явный упадок романа. Наскоро вольный пересказ всего, что удалось нарыть про Польшу тех времен и какие-то роковые страсти русского патриота. Пошли на фиг. На хрен, надо было Федю вместо Барб вставлять. Все равно уже какой-то авантюрно-сказочный романец пошел.
Я помню, сперва у меня Дю Гаст в Польше был, и влюбился в Барб без памяти и совершенно преобразился, а потом я вдруг выяснил, что не было его ни фига в Польше, там были какие-то совершенно левые люди - хорошо хоть Келюс с Виллекье (насчет Виллекье не уверен, но вроде это он с Пибраком выковыривал камушки из польской короны). И пришлось все на фиг переписывать - хотя к этому времени у меня уже столько исторических ошибок накопилось, что надо было и на дю Гаста в Польше наплевать.
А наезды Виллекье на Машку Клевскую - мол, она уродина на самом деле, объясняются тем, что большую часть текстов я читал на французском, понимал их через пень колоду и отнес к Машке все, что говорилось о Ягеллонке, на которой Генриха женить хотели. А потом переписывать не стал, прикололо, что невозможно адекватно воспринимать предмет любви. Вот и дю Гаста бы оставил, жалко мне, что я отобрал у него этот важный кусок про любовь к Барб. Виллекье это совсем не идет и Келюсу тоже.
Как всегда, когда начинаешь выяснять что-нибудь в истории, выясняется огромнейший круг лиц вокруг главного героя, в то время как в литературной традиции ему приписывают привычно человек пять (ну как Сашке - Птолемей, Неарх, Гефестион, Филота и всё), хотя их в реале было раз в сто больше, и большие сомнения насчет того, кто же был реально ближе всех к телу. (Уж никак не Неарх, конечно - гы-ы-ы.)
Я помню, как читал у какого-то византийца (Пселла, что ли) про разные уровни дружбы: там отдельно - интеллектуальная, основанная на общности научных интересов, отдельно - дружба с тем, с кем весело, и можно шляться по бабам и кабакам, третья - просто некое свойство по происхождению, типа дворянин должен помогать дворянину, грек греку, ну и наверно всякие там Ахилл-Патрокл, а как высший вид - агапэ, наверно. Не помню уже.
В общем, школьные друзья отдельно, соседи по дому или даче - еще один круг, институтские - третий, по работе в одном месте - четвертые, по гаражу - пятые, по футболу - шестые, по работе в другом месте - седьмые, и смысл в том, что царь не станет с другом детства разговаривать о том, как ему реформировать армию, а с тем, с кем обсуждает финансы и шансы на мировое господство по бабам не пойдет обычно. Обычно это все разграничивается, а не сливается в двух-трех близких фигурах.
Это я все к тому, что намерено собираюсь в книжке про Сашку героев из числа его ближайшего круга делать херову тучу, и никаких там Неархов с Птолемеями (исключительно только в отведенном им месте, а не каждой бочке затычка). И у Генриха всякие Пибраки и Бельгарды - это так в реале было, а что Дюма про них не писал, мне наплевать. Да, блин, Генрих не с одним Шико жизнь проводил.
Наверно, я все ж бросил все это писать, потому что мне французы не нравятся. Чем больше я читал о них, тем более чужими и неприятными они казались. (Ну как и в жизни - самое в них лучшее, что они не лезут и очень вежливы, а вот если все же вступаешь с ними в более близкие отношения, тут вся разница ментальностей и всплывает. Несмотря на всю их вежливость, все мы для них salles meteques. При нынешнем положении дел это малость смешно, но все равно неприятно.)