Сон чудной, спутанный. Будто бы пришел я в армию поступать - то ли спартанскую, то ли афинскую, только никаких пеплумов, а все скорее одеты, как в 41 году, гимнастерки, все такое.
И вот там прием происходит на стадионе, со зрителями, но никаких состязаний нет, скорее какие-то армейские построения, собеседования. Но зрители вовсю болеют. Причем, словно по голливудским законам, основное внимание на главного героя, т.е. на меня. Т.е. когда я подсаживаюсь за стол к какому-то вербовщику, я знаю, что каждое мое слово оценивается на трибунах, они вопят: "Ура, молодец, так его!" - как будто мы с ним в панкратионе сцепились.
И время от времени я перехожу из своей шкуры в шкуру субъекта, который должен меня убить. Вижу его глазами свой силуэт сквозь медицинскую ширму и собираюсь стрелять (из пистолета).