Про райский сад

понедельник, 17 сентября 2012

19:39

Я не червонец, чтоб быть любезен всем

Такая византийская Божественная комедия. Очень нравится про райский сад.

Из Жития Андрея Константинопольского, Христа ради юродивого

И тут я внезапно почувствовал какое то тепло, и, открыв глаза, увидел юношу, весьма красивого видом, и лицо его сияло, как солнце. А в руке своей держал он золотую ветвь, увитую лилиями и розами, влажными от росы, совершенно не такими, какие бывают в этом мире, но многоцветными и разнообразными по природе и по виду. И вот, держа это прекрасное растение, он взглянул на меня и промолвил:"Где ты был, Андрей?"Я же отвечал ему:"Во мраке и в тени смерти". И одновременно с моими словами он коснулся моего лица этой цветоносной ветвью и говорит:"Да примет плоть твоя силу и жизнь неукротимую". И тотчас благоухание этих цветов проникло в мое сердце и вложило в меня жизнь, будто некий образ.

После этого слышу я голос, говорящий:"Отведите его для отдыха, пока не минет две недели, и затем он опять вернется: ведь Я хочу, чтобы он еще поборолся". И при этих словах я был погружен в глубокий и сладостнейший сон и не ведал, что происходит со мною, ибо подобно человеку, сладко спавшему целую ночь и поутру пробудившемуся, пребывал я в течение двух недель там, где Божий помысел повелел. А лицезрел я себя в прекрасном и предивном саду, и удивился я в душе своей и рассуждал, что же это было:"Жизнь моя протекала в Константинополе, а что я делаю здесь, не знаю". Не понимая, как в самом деле такое случилось со мной, и находясь в замешательстве, я вновь обратился к самому себе:"Вот, я стал по–настоящему безумен: мне было дано благословение от Бога, и я должен был славить и благодарить Его, я же сижу теперь и созерцаю это невиданное диво". Я чувствовал себя как будто лишенным плоти, ибо не сознавал, что на мне плоть. А хитон на мне был сверкающий, белоснежный и каменьями усыпанный, и радовался я сильно его красоте. И взглянул я на свой головной убор; был на мне венец, блистающий позолотою, сплетенный из всевозможных цветов. На ногах моих были сандалии, и пояс на мне был красного цвета, удивительно яркий. А воздух этого сада сиял неизъяснимым светом, переливаясь оттенками цветков розы. Благоухания, причудливо сменяющие друг друга, достигали ноздрей, веселя мои чувства. Словно царь, гулял я в Божьем саду и наслаждался, понимая, что блаженство мое — сверхчеловеческое.

Растения же Бог сотворил там многочисленные, не такие, как в этом мире, нет, но вечнозеленые и разнообразные, медоточивые, с высокой и нежной кроной, склоняющиеся друг к другу в волнообразном движении, несущие усладу, как от созерцания прозрачного неба, созданные для блаженных, обращающие душу к огню наслаждения, радости и веселья. И странно то, что все растения были разного вида и поразному прекрасны, и одним растениям были дарованы вечные и неувядающие цветы, а другим — только листья, для одних было установлено, чтобы они красовались плодами, у других же были и цветы, и листья, и сладость, и облик дивный, и плоды бесценные, восхитительные и бесподобные. А самое великое чудо заключалось в том, что птицы на деревьях, воробьи, цикады и другие прекрасные создания, златокрылые и белоснежные, пели и щебетали, сидя в листве, так что звучание их красивых и сладостных голосов было слышно вплоть до вершины небес. Птиц же этих я пытался разглядеть, и ум мой был в восхищении и восторге, ибо красота этих птиц была такой же дивной и величественной, как у роз, или у лилий, или у другого какого нибудь вида цветов, который я мог бы назвать. И вот, пораженный в мыслях и уме красотою первой птицы, я вдруг увлекся другой, имеющей оперение и окраску иного вида и достоинства. А потом я увидел другую изысканную птицу. И была для меня великой радостью их песнь, несмолкающая и восхитительная. И кто же опишет странную и приводящую в трепет красоту того, что я видел там? Все эти прекрасные деревья были выстроены в ряд, словно один боевой строй за другим. О, сколь блаженна рука, взрастившая их!

И вот, продвигаясь снова и снова в глубь дивного сада, — ведь думал я, что больше не увижу тьму этого мира (ибо то, что здесь, — тьма в сравнении с тем, что там), — подошел я к просторному месту и вижу: вот великая река протекает посреди сада, безмятежно орошает все эти растения, омывая их корни. В ней же и прекрасные эти птицы находили свежесть, порхая вверх и вниз и непрерывно щебеча. А вокруг реки раскинулся виноградник, золотой листвой украшенный, ветви которого подобны светильнику или же первому камню, по слову рекшего:"Я краеугольный камень с острыми краями". Раскинулся же он по всему саду, отягощенный массивными и великолепными гроздьями, так что переплетением его ветвей были увенчаны и украшены растущие там деревья. Узрев такое, возликовал я в сердце своем, переносясь душою от страха к удивлению и от удивления к восторгу. И долго стоял я, безмолвный, вдыхая поток благовоний от этого ветра, так что мнил я, будто ангелы воскуряют фимиам пред Сыном Божьим на небесах.

Когда же этот ветер стих, услыхал я с запада звук другого ветра, внушающий мне непостижимое наслаждение, дуновение которого приносило пар, похожий на снег. И великолепие растущих там деревьев было наполнено дивным благоуханием, превосходящим все земные ароматы, так что я забыл о тех восхитительных чудесах, которые уже миновал и которыми насладился. Птицам же этим, с их щебетанием и пением воспламеняющих и ликующих песен, поразился я в уме своем: были ли это птицы или ангелы, Бог знает.

И опять появляется с севера другой сверхъестественный ветер, видом огненный, с сиянием, словно зарево на закате солнца. И когда он подул, мягко заволновались ослепительные те деревья. Дул же он, будоража спрятанный в деревьях аромат, так что я, став надолго безмолвным, вкушал негу и прелесть этого сладчайшего благовония, исходившего от ветра. Был я, однако, в страхе из за невероятности происходящего, недоумевая, как столь прекрасное могло случиться со мною?

Наконец подоспел третий ветер. И когда внезапно наступила глубочайшая тишина, я немного продвинулся вперед, миновав ту реку. И как только я ступил на широкое то место, глядя на невыразимое богатство Вседержителя–Бога, в изобилии там собранное (я ведь и не знаю, как человеческими устами описать непостижимое богатство Господа); так вот, когда я, как уже сказал, приблизился к широкому месту этого сада и вглядывался в Святая Святых, вдруг снова подул весьма благоуханный ветер, будто бы с северной стороны, сладостный, как розы и лилии, а цветом — пурпурный, как фиалка. И качались эти растения, источая аромат, превосходящий миро и мускус, который проникал в сердце мое. И мнилось мне, будто очи мои — то ли телесные, то ли духовные, Господь знает. Казалось же мне, что был я там без плоти своей, ибо не было в теле моем ни веса, ни желания, ни другого чего нибудь из того, что свойственно моей плоти: и поразила меня мысль, будто я оказался здесь без своего тела, а как — только Бог, Которому ведомы сердца, знает. И как только заволновалось необыкновенно множество этих растений от дуновения четвертого ветра, издавая звуки и приятную мелодию, снова поразительное благоухание и сладость проникли через ноздри в мои чувства. Так и стоял я, безмолвный, и невыразимое сияние пронизывало мой ум. Однако же, созерцая это, радовалось весьма и ликовало сердце мое и веселился дух мой. Когда же и четвертый ветер утих, я увидел великое диво: ведь за столь долгое время ни разу не являлась мне ночь, но радость и жизнь были со мною.

После этого напал на меня восторг и, лишившись речи, подумал я, что стою над небесной твердью; и какой то одетый в плащ юноша, лицо которого сияло как солнце, прошел предо мною. Я же подумал, что это был тот, кто похлопал меня по лицу, когда я умирал от холода, кто приказал своим помощникам поднять меня. И вот, когда он прошел передо мною, увидел я следующее: вот крест, большой и красивый видом, и четыре завесы вокруг него, светящемуся облаку подобные, и две из них — сверкающие наподобие молнии, а две — белые как снег. А вокруг него выстроились певцы, красивые, статные и белые как свет, испускающие из очей огненные лучи. Песню же они исполняли во славу Распятого на кресте. И тогда облаченный в плащ юноша, который направлял меня, поцеловал крест, проходя мимо, и мне дал знак сделать это. И я, конечно, повинуясь ему, пал ниц и поцеловал. И как раз когда я целовал этот драгоценный огонь, наполнился я медом духовным и благоуханием, которого не вдыхал никогда, даже в том саду. Подняв глаза свои, я вдруг увидел внизу под нами бездну моря, и дрожь охватила меня, и испугался я. Тогда я закричал ведущему меня и сказал:"О господин и проводник мой, смотри, ведь я иду как по облаку и, охваченный страхом, ступаю легкими шагами, потому что боюсь упасть отсюда, если оно более не удержит меня, и я соскользну в находящиеся под нами воды". Он же молвит:"Не бойся: еще выше мы должны подняться".

С этими словами он дает мне руку, и мы оказываемся над второй твердью. Видом она была белой как снег. И там же вижу я два креста, подобных нижнему, и при них свиту устрашающую, которая и у нижнего креста находилась. А воздух тех мест был огненный — отдохновение для красивых юношей, бывших там. Поцеловали мы, конечно, в божественной любви и рвении также эти кресты, как и первый. Благоухание же их было неизъяснимое, словно божественное, сильнее, чем радость и наслаждение от находящегося ниже. И вдруг смотрю я: се огнь, сжигающий все, что есть там! И, охваченный дрожью, опять стал я звать на помощь сопровождавшего меня; он же, дав мне руку, говорит:"Еще выше должны мы идти".

С этими словами поднялись мы оттуда и оказались над третьим небом. Не было оно похоже на небо в этом мире, но вместо крепкой тверди распростерло кожаный покров, словно золотой лист. Снова обнаружили мы в преддверии три креста, сверкающие будто молния, величайшие и устрашающие весьма, еще более, чем те два и тот один. И сопровождавший меня набрался смелости, вошел в середину огня и пал ниц пред ними; я же, совершенно не имея сил для этого, отошел подальше и преклонил перед ними колени. Затем, пройдя достаточно, достигли мы второго полога, и я увидел, будто молния распростерлась в воздухе. Мы были подняты вверх и прошли далее, и внутри того полога оказалось многочисленное небесное воинство, прославляющее и возносящее хвалу Богу. Тогда прошли мы и через то, что было там; и вот опять перед нами другой полог из тонкого полотна и пурпура неописуемого. Наконец прибыли мы в самое прославленное место, и была там завеса, вызывающая величайший трепет, будто ослепительно–яркий и очень чистый янтарь. И словно огненная рука отвела ее в сторону и сделала так, чтобы мы прошли. А внутри нее было бесчисленное множество мудрых и святых ангелов огненных, с глазами, сияющими ярче солнца.

@темы: Православие, Картинки, Цитаты