Смесь про Дерека Джармена

[волчок в тумане]

Читаю Дерек Джармен. Жизнь как искусство.

Я пришел в восторг от его студии в Бэнксайде, где они коммуной жили. Особенно понравилась спальня на крыше в стеклянной теплице. Блин, хочу такую. Жалко, не удается из книжки картинки вставить.

Сейчас я буду смотреть "Глиттербаг" - хронику Бэнксайда, скомпилированная из пленок разных лет в последний год жизни Джармена. «Glitterbug», по-видимому, комбинация слов Glitterati — художественная элита и litterbug — неформальное название тех, кто сорит в общественных местах.

Места, где жил Джармен вообще чудесны: послевоенный Рим, квартира адмирала Чиано, копии Тициана на стенах и холод, потому что отапливать нечем. Потом остров Пербек - «белые милфордские утесы, древняя Англия, Юрское побережье, и, наконец, Дэнсинг Ледж — небольшая плоская каменная площадка искусственного происхождения размером с танц-пол, в честь которой позднее Джармен назвал свою первую автобиографическую книгу». Потом Сомерсет, громадный дом елизаветинской эпохи - бесконечные анфилады комнат, кровати с пологом, винтовая лестница, ведущая в каменную башню, треугольный средневековый зал с галереей для менестрелей, огромный парк с тисами, про которые говорили, что они ровесники Вильгельма-Завоевателя, и старинное кладбище.

Джармен пишет, что живопись — это одиночество, в которое ты неминуемо скатываешься, и приводит в пример судьбу Ван Гога.

Еще немножко всякой чепухи

«Если бы Караваджо родился заново в нашем столетии, он был бы режиссером, Пазолини. Сегодня Микеле К. выбросил бы кисти в Тибр и взял бы в руки последнюю видеокамеру Sony, поскольку живопись выродилась в тусклую, замкнутую практику, осуществляемую посвященными за закрытыми дверьми. Современная живопись на удивление лишена эмоционального воздействия. Кто в наши дни способен прослезиться над ней? Но можно плакать над “Евангелием от Матфея” Пазолини, а над “Овечьим сыром” можно смеяться. Кто знает, возможно, в 1600-м живопись вызывала столь же непосредственный отклик». ( Над Уорхолом и правда не всплакнешь. Но в целом – фигня. Джармен смешивает призвание и поиск выигрышной социальной роли.)

- Гилгуд пригласил Джармена работать в качестве художника-постановщика оперы «Дон Жуан» Моцарта. Легендарный эпизод, во время которого Гилгуд выскочил на сцену и закричал: «Да остановите же эту ужасную музыку!»

Любимые фильмы Джармена: «Аталанта» Виго, «Горькие слезы Петры фон Кант» Фассбиндера, «Кентерберийские рассказы» Пазолини, «Мадам де…» Офюльса, «Жизнь и смерть полковника Блимпа» Пауэлла, «Полуденные сети» Дерен, «Новые времена» Чаплина, «Орфей» Кокто, «Ящик Пандоры» Пабста и, конечно же, «Волшебник страны Оз» Флеминга. Безусловно, список любимых фильмов Джармена не исчерпывается этой десяткой. В разных своих книгах и интервью он кратко признается, например, в любви к Феллини, Тарковскому и Дрейеру. (Аталанту и Ящик Пандоры я смотрел и очень люблю, нужно и другие посмотреть.

Джармен об отце: «Я не ел. Он очень расстраивался из-за меня. Пытался кормить меня насильно. Выбрасывал меня в окно, и все такое. Моя мать была очень сердечной и любящей. Она действительно любила моего отца и, конечно, как и многие женщины в подобной ситуации, она должна была собирать осколки, когда отец успокаивался». «На премьере «Себастьяна» Барни Джеймс, который играл центуриона, сидел рядом с моими родителями. В конце фильма он повернулся к отцу и сказал: "Я не думаю, что жизнь военных когда-либо была такой". К моему удивлению отец ответил: "Я был на Ближнем Востоке перед войной, на самом деле, все очень точно".

Мне больше всего нравится у него «Юбилей» и «Караваджо». О «Юбилее» Джармен писал, что «фильм посвящается всем тем, кто тайно борется против тирании, марксизма, фашизма, профсоюзов, маоистов, капиталистов, социалистов и т.д. — всех тех, кто сговорился уничтожить многоликость и святость каждой отдельной человеческой жизни во имя материализма — Уильяму Блейку». Как квир и борец за права Джармен мне неинтересен. Это уже не имеет отношения ни к душе, ни к искусству, ни к любви.)

@темы: О книгах, О кино