Пушкин, время, негры, колобки

[волчок в тумане]

Еще немножко цитат из Синявского, очень уж мне нравится:

"Прошедшее в глазах Пушкина не тождественно исчезновению, но равносильно присужденному призу, заслуженному имуществу; было - значит, пожаловано (то графством, а то и плахой).

Чредою всем дается радость;
Что было, то не будет вновь.

Было - не будет - не повторится - неповторимость лица и события мы с достоинством носим, как щит и титул. В искупление нашей вины мы скажем: мы были...

Нивелирующим тенденциям века Пушкин противопоставил аристократический принцип отсчета в истории и биографии, предусматривающий участие судьбы в делах человека. История, как и космос, сословна, иерархична и складывается из геральдических знаков, отчеканенных в нашей памяти во славу уходящим теням. "...Никогда не разделал я с кем бы то ни было демократической ненависти к дворянству. Оно всегда казалось мне необходимым и естественным сословием великого образованного народа. ...Калмыки не имеют ни дворянства, ни истории. Дикость, подлость и невежество не уважают прошедшего, пресмыкаясь пред одним настоящим" ("Опровержение на критики", 1830 г.).

"Невежественное презрение ко всему прошедшему, слабоумное изумление перед своим веком, слепое пристрастие к новизне" - все эти, столь ненавистные ему черты полупросвещения отлучали современность от Пушкина, невзирая на быстроту, с какою перенимал он ее новые верования.

Дворянские замашки у Пушкина имели, помимо прочего, тот же эмоциональный источник. Пушкин был вдвойне дворянином, потому что был историчен".

"Безупречный пушкинский вкус избрал негра в соавторы, угадав, что черная, обезьянообразная харя пойдет ему лучше ангельского личика Ленского, что она-то и есть его подлинное лицо, которым можно гордиться и которое красит его так же, как хромота - Байрона, безобразие - Сократа, пуще всех Рафаэлей. И потом, чорт побери, в этой морде бездна иронии!..

О как уцепился Пушкин за свою негритянскую внешность и свое африканское прошлое, полюбившееся ему, пожалуй, сильнее, чем прошлое дворянское. Ибо, помимо родства по крови, тут было родство по духу. По фантазии. Дворян-то много, а негр - один. Среди всего необъят-ного бледного человечества один-единственный, яркий, как уголь, поэт. Отелло. Поэтический негатив человека.

Ты сильнее, ты старше, ты ближе к животным, к диким племенам и лесам. Дикий гений. Дымящийся, окровавлен-ный кусок поэзии с провалом в хаос. И ты смотришь исподлобья, арапом, храня спокойствие до срока, когда пробьет и на арапа ты выйдешь в город, "- Даешь Варшаву", оскалишься, знай наших, толпа расступится, спокойно, тише, весь на пружинах, он проносит непроницаемое лицо. "...При виде Ибрагима поднялся между ними общий шепот: "Арап, арап, царский арап!" Он поскорее провел Корсакова сквозь эту пеструю челядь". "Он чувствовал, что он для них род какого-то редкого зверя, творенья особенного, чужого, случайно перенесенного в мир, не имею-щий с ним ничего общего. Он даже завидовал людям, никем не замеченным, и почитал их ничтожество благополучием".

"Общительность его не знала границ. "У всякого есть ум,- настаивал Пушкин,- мне не скучно ни с кем, начиная с будочника и до царя". "Иногда с лакеями беседовал",добавляет уважительно старушка А. О. Смирнова-Россет.

...И гад морских подводный ход,
И дольной лозы прозябанъе.

Все темы ему были доступны, как женщины, и, перебегая по ним, он застолбил проезды для русской словесности на столетия вперед. Куда ни сунемся - всюду Пушкин, что объясняется не столько воздействием его гения на другие таланты, сколько отсутствием в мире мотивов, им ранее не затронутых. Просто Пушкин за всех успел обо всем написать.

Бог помочь вам, друзья мои,
В заботах жизни, царской службы,
И на пирах разгульной дружбы,
И в сладких таинствах любви!
Бог помочь вам, друзья мои,
И в бурях, и в житейском горе,
В краю чужом, в пустынном море
И в мрачных пропастях земли!

Вероятно, никогда столько сочувствия людям не изливалось разом в одном - таком маленьком - стихотворении. Плакать хочется - до того Пушкин хорош. Но давайте на минуту представим в менее иносказательном виде и "мрачные пропасти земли", и "заботы царской службы". В пропастях, как всем понятно, мытарствовали тогда декабристы. Ну а в службу царю входило эти пропасти охранять. Получается, Пушкин желает тем и другим скорейшей удачи. Узнику милость, беглому - лес, царский слуга - лови и казни. Так, что ли?! Да (со вздохом) - так.

"Не мы ли здесь вчера скакали,
Не мы ли яростно топтали,
Усердной местию горя,
Лихих изменников царя?"

Это писалось на другой день после 14 декабря - попутно с ободряющим посланием в Сибирь. Живописуя молодого опричника, Пушкин мимоходом и ему посочувствовал, заодно с его печаль-ными жертвами. Уж очень славный попался опричник - жаль было без рубля отпускать...

"Странное смешение в этом великолепном.создании!" - жаловался на Пушкина друг Пущин. Он всегда был слишком широк для своих друзей. Общаясь со всеми, всем угождая, Пушкин каждому казался попеременно родным и чужим. Его переманивали, теребили, учили жить, ловили на слове, записывали в якобинцы, в царедворцы, в масоны, а он, по примеру прекрасных испанок, ухитрялся "с любовью набожность умильно сочетать, из-под мантильи знак условный подавать" и ускользал, как колобок, от дедушки и от бабушки."

Андрей Синявский. Прогулки с Пушкиным.

@темы: О книгах, Цитаты

Comments

[Белка Челли]

Ибо, помимо родства по крови, тут было родство по духу. По фантазии. Дворян-то много, а негр - один.

Странное совпадение, или закономерность, но... Дюма. Дюма, такой же арап, как Пушкин, и еще во многом с Пушкиным схожий - пишет о Пушкине, как о родном по духу. Меня это так поразило в свое время.

[волчок в тумане]

Белка Челли, а я не читал Дюма про Пушкина! Я помню только, что он сокрушался, что сделал Дантеса своим героем и у него где-то есть, что Монте-Кристо мучается чувством вины из-за того, что родственник Пушкина убил. А интересно Дюма сам про свою негритянскую кровь что-нибудь писал? Во Франции вроде расизма никогда не было, наоборот, его кажется только больше дамы любили.

[Белка Челли]

волчок в тумане,

а я не читал Дюма про Пушкина!

в своей книге о путешествии по России он рассказывает про Пушкина и историю о дуэли рассказывает подробно.

[волчок в тумане]

Белка Челли, а ведь я эту книжку читал, помню про калмыков каких-то, а про Пушкина нет, наверно, не в ту ячейку мозга попало, лежит где-нибудь под другим ярлыком.

[Белка Челли]

волчок в тумане, ну так она такая длинная, в ней столько частей и томов - так что и не удивительно. Вот я, к примеру, хоть убейте, не помню где там та самая "развесистая клюква"!

[волчок в тумане]

Белка Челли, я думаю, в русском переводе эту клюкву просто выкинули. Приключенческую литературу вообще редактировали без зазрения совести.

[Белка Челли]

волчок в тумане, может, и так. Кстати, уж очень мне нравится, как в Угличе везде развешаны таблички с цитатами из Дюма про их город!

[волчок в тумане]

Белка Челли, о, я вроде что-то припоминаю! Печальный такой городок, хорошо бы Дюма их подбодрил.

[Белка Челли]

волчок в тумане, а мне наоборот показался таким медовым!

[волчок в тумане]

Белка Челли, мне он очень понравился, но показалось, что он умирает. Может, осень, дождик?