Я не червонец, чтоб быть любезен всем
Александр Иличевский. Орфики - 10/10
- Прекрасно, какое счастье, что люди такие потрясающие книги пишут. Так много природы, бунинской зависимости от ветра, света, запахов, травы и птиц, общий меланхолический тон, как судьба несет, зачарованность человека временем, любовью, бесами. Глубокое мифологическое осмысление 90х годов, мне рассказывали по-другому, каждый в своем времени живет, но что-то такое все равно было апокалиптическое, а версия Иличевского такая страстная, что гипнотически затягивает.
И все очень бунинское первую половину книжки, а потом вдруг начинается босховская фантасмагория - трупы в замороженных кальмарах, бормочущая пророчица ("Крепость Налшык, автобус выезжает из нее, хлопок, окровавленные люди, части тел, Воронеж, черная сумка, черная сумка, что там? Голова? Свиная голова? Нос, нос свиньи вижу. Железнодорожный вокзал, толпа, подходит поезд, электричка, снова эта сумка, хлопок, люди лежат, кровь, снова кровь, мне все глаза залило"), иллюминаты с золотом партии и старческими шалостями («слуги у обеденного стола Хроноса, на который подаются его собственные дети»), русская рулетка с живой африканской рыбкой во рту на удачу, и Беслан.
Много у него про любовь: «…наш мир, поглощенный любовным сумраком, отравленный пряным ароматом, с дрожащей в нем ослепительной дугой, пробивавшейся через наши сплавленные тела. Именно так – совмещением пророческой слепоты с нестерпимым светом – создавалось ощущение прозрачной темени, прозрачных дебрей ночи, которыми мы были поглощены». Потом еще буду что-нибудь цитировать.
- Прекрасно, какое счастье, что люди такие потрясающие книги пишут. Так много природы, бунинской зависимости от ветра, света, запахов, травы и птиц, общий меланхолический тон, как судьба несет, зачарованность человека временем, любовью, бесами. Глубокое мифологическое осмысление 90х годов, мне рассказывали по-другому, каждый в своем времени живет, но что-то такое все равно было апокалиптическое, а версия Иличевского такая страстная, что гипнотически затягивает.
И все очень бунинское первую половину книжки, а потом вдруг начинается босховская фантасмагория - трупы в замороженных кальмарах, бормочущая пророчица ("Крепость Налшык, автобус выезжает из нее, хлопок, окровавленные люди, части тел, Воронеж, черная сумка, черная сумка, что там? Голова? Свиная голова? Нос, нос свиньи вижу. Железнодорожный вокзал, толпа, подходит поезд, электричка, снова эта сумка, хлопок, люди лежат, кровь, снова кровь, мне все глаза залило"), иллюминаты с золотом партии и старческими шалостями («слуги у обеденного стола Хроноса, на который подаются его собственные дети»), русская рулетка с живой африканской рыбкой во рту на удачу, и Беслан.
Много у него про любовь: «…наш мир, поглощенный любовным сумраком, отравленный пряным ароматом, с дрожащей в нем ослепительной дугой, пробивавшейся через наши сплавленные тела. Именно так – совмещением пророческой слепоты с нестерпимым светом – создавалось ощущение прозрачной темени, прозрачных дебрей ночи, которыми мы были поглощены». Потом еще буду что-нибудь цитировать.
Про другие книжки