Я не червонец, чтоб быть любезен всем
19 мая, понедельник
Сон. Польшу заполонили хатифнатты, стоят там столбиками по улицам, полям и лесам и испускают легкое электричество, шатаются и потрескивают. Мы смотрим на все это с другой стороны границы, местные рассказывают, что вроде бы в Кракове села летающая тарелка и оттуда они все повылезли, но никто ничего толком не знает, сунуться боятся. Там от хатифнаттов некуда ногу поставить, они стоят, искрят и тихонько завывают, неприятно, но границу не переходят. Кто-то палкой их пошурухал, раздвинул, шагнул - вроде ничего не произошло, но его сразу назад позвали. Мало ли чего. С польской стороны уже несколько дней ни одного человека не видно.
Второй сон, дополнительный. Мой шнурок от спортивных штанов (ну типа резинка в поясе) внезапно превратился в радио и стал хаотично передавать всякую поганую эстрадную музычку, новости и рекламу прямо из моих штанов - внезапно, без предупреждения. Последние времена, в общем, настали.
* * *
Ландышей у нас, как китайцев в Китае, растут они так тесно, что цветов не видно, руку не просунешь, чтобы букет нарвать. Ну и запах вокруг плотный, удушливый, как иприт. Но мы не жалуемся, пусть себе пахнут. Тут еще сирень распустилась - в дополнение к наземным ландышевым войскам, воздушные сиреневые.
Сергун вместо отпуска уехал в командировку и че-та мы беспокоимся: уж не в Донбасс ли? А я оставался один на несколько дней на даче с двумя нашими псами прекрасными. Свет вырубили, живем со свечами, еду спустил в колодец, чтобы не протухла.
Ночью по всей деревне бушевали собаки, как будто огромный остервенело лающий ком катался по кругу - то под самыми окнами, то в отдалении. Даже соловьев распугали, впрочем, ненадолго, - соловьи тоже прибавили громкости и пошло состязание. Чиж заунывно и взволнованно подгавкивал им всем из окошка - по голосу слышно, что он еще глупый подросток, юнец, несолидно взгавкивал, петуха давал. Я засыпал под истошные вопли собачьей своры, соловьиного дуэта, и глухой ритмичный фон уток с гусями и лягушек с пруда. Над всем этим еле висела тяжелая и низкая луна.
* * *
Паскаль Киньяр. "Салон в Вюртемберге". - 8/10
Спокойная книжка. Жизнеописание французского интеллектуала-буржуа. Милая жизнь - утонченность, эмоциональность, чуткость, любовь к музыке и искусству, но такая медленная холодная кровь у них всех, отсутствие границ между добром и злом, любовь какая-то ущербная, недобрая (холод и пустота вне христианства). Но как писатель он мне очень нравится.
Джозеф Конрад. Сердце тьмы. - 10/10
Очень люблю его меланхоличный бесшабашный тон. Он остро чувствует слаость человека, физическую и духовную. Живая природа, как в раю и как в аду, простые люди-дикари, авантюристы - заблудившиеся дети, которые не различают добра и зла, морячки, которых болтает по миру, как лодку без весел. Все мне близко. "И матрос, на борт не принятый, идет, шатаясь, сквозь туман. Все потеряно, все выпито. Довольно! Больше не могу!" (Один из самых моих любимых и корявых блоковских стихов). И экзотика, которая раскрывает изначальную, вненациональную природу человека. Печаль и зло, разлитые в мире. Конрад в десятку лучших писателей 20 века вполне может войти, на мой вкус.
Очень люблю романтиков - Меллвила, Конрада, Стивенсона, Киплинга и их экзотику, Лоренса Даррелла времен Александрийского квартета. Из новых еще Боулз хороший.
Сапковский. "Сезон гроз". - 6/10
Приквел к "Ведьмаку". Сапковский может такое левой задней ногой писать километрами, только непонятно зачем. Должно быть, деньги понадобились. Читать приятно, легко и живенько так. Но история совершенно проходная.
20 мая, вторник
В мае лучше всего на даче. Тихо по будням, а на выходные я сваливаю и приезжаю в опустевшую и тихую Москву, это прекрасно.
Во Франции начало каждого времени года считают с третьей декады соответствующего месяца, т.е. на 3 недели позже, чем в России. А я всегда считаю по старому стилю, так приятнее. Так что сейчас еще начало мая, а по-французскому стилю до лета еще целый месяц весны остался.
* * *
Уильям Зинсер. "Как писать хорошо". - 4/10
Толковая книжка о нон-фикшене. Правда, не знаю, на фиг я ее прочел, это было бы полезно для журналистов. Больше половины пролистал, американцев учат много писать "о своем пути к успеху", а это мне офигенно скучно. Они любят про это читать у других, а я нет. Судя по цитатам, уровень американской журналистики выше нашей на порядок. Наши стилевых задач себе не ставят вообще: перескажи грамотно, что случилось - и довольно. Правда, может где-нибудь живут и у нас офигенные очеркисты, но я их не встречаю. У нас нон-фикшен хорош, когда его хорошие писатели пишут, а не журналисты. Может это потому, что у нас слишком много всего случается и журналисты бешеными собаками носятся, чтобы успеть это зафиксировать, а на осмысление времени нет, да никто за это и платить не станет.
Письма Флобера, т. 2. - 7/10
Первый том отложил на потом, он там с 13 лет жизни учит, вундеркинд, а я предпочитаю зрелые умы. Сам он очень приятный человек, не по-французски скромный и тихий, мне нравятся его жизненные и литературные установки, он мой идеал по образу жизни - только писать и писать всю жизнь, ни на что не отрываясь. Книги его, правда, без особого восторга читал, хотя он и мастер. Но все равно и у Флобера проскальзывает общефранцузский, высокопарный и сентиментальный тон, над которым даже наши девчонки в Смольном смеялись. Не могу представить, чтобы Тургенев отвечал ему в том же духе, хотя он к этому времени уже сильно офранцузился. У нас лесть, заискивание и излишества в чувствах - дурной тон, м.б. потому что у нас литература дворянская, а у остальной Европы - буржуазная.
Флобер по памяти цитирует Марата: "Я предпочел бы не умирать". Восторг! Я полез в примечания уточнять цитату и обстоятельства, а оказывается Марат всего-то навсего вякнул: "Я отдал бы все сокровища земли за несколько дней здоровья". Насколько величественнее всё в пересказе хороших писателей.
Цитаты: "Первое условие для умения видеть - это иметь добрые глаза".
"Хорошенькая перспектива у человечества: все сплошь лавочники". - Так и вышло.
"Меня удивляют не те люди, которые ищут объяснения непонятного, а те, кто воображает, будто нашел это объяснение те, кто запросто вытаскивает из кармана ответ на вопрос о бытии (или небытии) Божьем. И материализм и спиритуализм кажутся мне проявлением наглой самонадеянности».
* * *
Какие в Китае красавцы все в лейб-гвардии на параде в честь приезда Путина. И девичий гвардейский полк, и смешанные. Ну там есть из кого выбирать. Вряд ли когда Китай будет испытывать недостаток в кадрах.
21 мая, среда
Валишевский. Вокруг трона. - 7/10
Чрезвычайно интересно, хотя исторической ценности не имеет. Легковеснейшая, но остроумная болтовня, художественный, а не научный взгляд, оперетточно поверхностный. Но все очень занимательно. Польская тайная ненависть к России (ну не на всех можно обидеться), но в целом - увлекательное историческое чтиво. Перо у него легкое.
Как польская, так и украинская русофобия совершенно не действенны, они бьют мимо, потому что понятия о добре и зле у нас разные. Валишевский за преступление держит отсутствие изящества и любовь к низким удовольствиям: мол, Григорий Орлов был такой низкий человек, что хотя прожил при дворе 20 лет и имел самое лучшее, но его заставали, когда он обедал с фрейлинами и нахваливал, хотя их кормили ужасно. Вот какой неблагородный человек. У нас драный халат Потемкина, загулы Орловых и Панина, юродство Суворова даже за недостатки не идут. Упреки в лени, фатализме, изменчивости настроения и близость к народу в виде простоты нравов и вкусов тоже не обижают. Тем более - безусловная верность знамени и легкая готовность умереть за царя и отечество. А для Валишевского это маркер, отделяющий русских дикарей от просвещенных европейцев.
«Некоторые общие черты сближают две первые группы: натуры одновременно примитивные и чрезвычайно сложные, в которых дикость странным образом смешивается с крайней утонченностью – следствие особого наслоения рас и различных влияний; западная культура, привитая на гнойнике азиатчины, которой молодая русская поросль пропиталась в течение векового рабства. Та же нерадивость и лень с внезапными вспышками бешеной, поразительной энергии; то же восточное презрение ко всякому порядку и всяким правилам; то же отсутствие заботы о времени; та же тонкость и проницательность ума в соединении с обманчивой наивностью; та же склонность к всевозможным видам удовольствия; тот же необузданный темперамент; то же богатство воображения в изыскании наслаждений; наконец, та же гибкость, помогающая с постоянной и чрезвычайной легкостью покоряться всем переменам положения, состояния и занятий, браться за всякие должности, повиноваться беспрекословно всем капризам повелителя, доходить до крайних пределов послушания, слепого, наивного, невозмутимого и всегда между тем сохранять способность подняться, одним прыжком перескочив через все перенесенные неудачи, выбраться из тины, где завязала нога, и жестоко отмстить за все. С одной стороны – со стороны малорусской – более богатая натура и разнообразие ресурсов следствие еще большей амальгамы первоначальных элементов: наносные пласты казачества, куда приплывали и где задерживались обломки различных искателей приключений, принадлежавших ко всем европейским народам; греческие и польские отложения, медленно осевшие на русском основании; более устойчивости в уме, но менее постоянства в характере; более развития, но бoльшая испорченность». Валишевский, «Вокруг трона», о русских и малороссах.
22 мая, четверг
Вокруг такая красота, что ни в сказке сказать, ни пером описать: золотой вечерний свет, мягкое тепло, длинные прохладные тени, снежные шары калины-бульдонеж, и ландыши, и сирень уже отцветают и пахнут слабо, резиной. Дрожание всего сада под легким ветром, постоянное движеение теней, воздух полон дальнего птичьего пения, это даже лучше тишины - как пение цикад. Все живет, дышит. Синица скачет над головой, серая московка. От полноты бытия и эйфории все время хочется спать, блаженная лень - "чтоб всю ночь, весь день мой слух лелея, сладкий голос о любви мне пел, надо мной, чтоб вечно зеленея старый дуб склонялся и шумел".
А в темноте белая пена цветов бульдонеж фосфорицирует.
* * *
"Эпос Сербского народа" - 9/10
Очень интересно. Это короткие песни, очень много церковных мотивов, которых у нас нет. (А нет ли? Есть ведь Голубиная книга и духовные песни, только их с былинами не смешивают, они сами по себе). Впечатление центра мира, где восток и запад сходятся и все пути пересекаются, - именно Сербия, Балканы. Россия никогда не была проезжей дорогой - ходи кто хочет. У нас все надолго задерживались, если не навсегда - "среди нечуждых им гробов".
Любимый сербский герой - Марко-королевич. Странный выбор - он служит турецкому султану, его любимец, вроде приемного сына. Он пьет вино в рамадан, гоняет турков в кабаке, пляшет, раны лечит пьянкой, во хмелю так буен, что его сам султан боится. Правда, он защищает сербское население, любит вдов и сирот, но в целом - он просто обаятельный забулдыга, кустурицевский персонаж.
С другой стороны, такое возвышенное и по-православному сумасшедшее - о Косовской битве:
читать дальшеСизый сокол пролетал по небу От святого Иерусалима,
Ласточку в своих когтях держал он. Это не был сизокрылый сокол,
Это был Илья, пророк гремящий,
И не ласточку держал святитель, Богородицы он нес посланье.
Он отнес на Косово посланье; Опускает царю на колени, И само письмо проговорило:
«Лазарь царь, честной владыка сербов, Выбирай какое хочешь царство: Предпочтешь ли ты земное царство Или царство вечное на небе?
Если любишь ты земное царство, Подтяните у коней подпруги, Опояшьтесь саблями стальными, Нападите на табор турецкий,
И погибнет в битве войско турок, Предпочтешь ли небесное царство,
Ты воздвигни на Косове церковь, Мрамора не положи в основу,
Только чистый шелк и багряницу.
Причастися с войском в этой церкви.
И твое погибнет войско в битве.
И погибнешь, князь, ты вместе с войском». Эти речи слушает царь Лазарь.
Сам с собою в мыслях рассуждает:
«Боже правый, что делать, открой мне. Что избрать — небесное ли царство Или царство краткое земное?»
Выбрал Лазарь небесное царство,
А земное царство он отринул.
Иво Андрич. Мост на Дрине. - 8/10
Павич одной из своих любимых книжек назвал, вот я и решил прочесть. Хорошая книжка. Еще сильнее ощущение центра мира - история моста и города в Боснии, между исламским, православным и католическим миром. Написано безыскусно, но это определенно великий югославский роман (хотел написать - сербский, но Андрич, кажется, босниец). Не зря ему нобелевку за эту книжку дали.
27 мая, вторник
Все свежее, нетоптанное, неломанное. Сегодня вдруг прилетела толпа птиц с трещотками - одни трещат, другие во всю глотку: чив-чив-чив. И так слаженно, громко, заглушили всех сладкозвучных и орут свои кричалки, дуют в вувузелы. Соседские вётлы от них качались и трепетали, а птиц я не разглядел, только слушал.
Впритык над спящим Чижом пролетело нечто, похожее на ласточку. Слишком быстро и близко, я рассмотреть не успел. Все равно, наверно, к дождю, кто бы там ни летал..
* * *
Сон о Конраде Адэнауэре. Необычный сон снился - фильм, в центре которого четко звучащий ритмический текст. Сам текст - траурная речь на смерть рыцаря, написанная от лица императора Священной Римской империи. Мертвого рыцаря звали Конрад Аденауэр (я узнал, что человек с таким именем был типа канцлером ФРГ после войны). Может, во сне была другая фамилия, но размер тот же - четырехстопный хорей.
Похвальное слово было длинное, проснувшись, я практически дословно записал кусок, где говорилось про императрицу - как она появлялась во всей красе, в пурпуре и золоте, обольщая жгучими взглядами и т.п. - "Но разве заменят ее блудливые глаза твои светлые очи, сердце мое, Конрад Аденауэр?". Вот из таких риторических вопросов и была выстроена эта речь.
Показывали его средневековое надгробье - тощенький унылый каменный рыцарь втиснут с мечом на груди в узенький гроб. Кажется, этот Конрад умер в плену в Константинополе, у турок. И, несмотря на немецкое имя, он был балканского происхождения - черноусый, веселый, с чаркой и в кабаке - в общем, балканский мин херц.
* * *
Корнуэлл. Азенкур. - 7/10
Пожалуй, один из любимых моих авторов исторических романов. И Шарпа я люблю, и «Азенкур» хороший. Лучше всех про войнушку пишет в своем жанре. Не Толстой, конечно, катарсиса не жди, жанр развлекательный.
28 мая, среда
Собираюсь экономить на всем из-за непредвиденных расходов на новый компьютер. А кроме еды экономить не на чем. Хорошо, что сныти на полк солдат хватит. Я ее уже полюбил и рубаю вместо салата и всяких гарниров. А еще у нас тут продаются дешевые и ужасно вкусные полосатые яблоки. Я их гору сгрызаю. Жаль, крапивы мало, а то я бы и ее ел.
Разглядел я этих птичьих фанатов с трещотками - оказалось, стая скворцов. Они отличные имитаторы, вот и выдают треск мотора, пение кузнечиков и т.д. Я подобрался к одному, потерявшему страх в жимолости, только руку протянуть - он увидел меня и шарахнулся прочь, матерясь и отплевываясь: "Чуфырь, чжах, чжах".
* * *
Киплинг. Первая книга джунглей. - 8/10
Непонятно, как "Белый котик" и эскимосы туда попали. Но все равно - очень хорошо, Маугли перечитал - райская жизнь, идеал человека, ленивый, ласковый, сильный, среди друзей и опасностей.
29 мая, четверг
Уронил тяжеленную дверь себе на голову, получил нокаут, пошатался и рухнул. Очухался мордой в ландышах, подрыгал руками и ногами, потому что больше всего боюсь паралича, всегда первым делом проверяю. Потом выяснил, что у меня нюх пропал - даже ландышей не чую. Ну ладно, может, обойдется. Боюсь, что дураком останусь, у меня голова слабая, болит.
В новостях священник из Донбасса в обстреливаемой церкви бесстрашно служит, прямо и торжественно, корреспонденты и прихожане сидят на корточках под окнами, а он смеется: «Чего бояться? Такую смерть, в церкви, еще заслужить надо».
Сон. Польшу заполонили хатифнатты, стоят там столбиками по улицам, полям и лесам и испускают легкое электричество, шатаются и потрескивают. Мы смотрим на все это с другой стороны границы, местные рассказывают, что вроде бы в Кракове села летающая тарелка и оттуда они все повылезли, но никто ничего толком не знает, сунуться боятся. Там от хатифнаттов некуда ногу поставить, они стоят, искрят и тихонько завывают, неприятно, но границу не переходят. Кто-то палкой их пошурухал, раздвинул, шагнул - вроде ничего не произошло, но его сразу назад позвали. Мало ли чего. С польской стороны уже несколько дней ни одного человека не видно.
Второй сон, дополнительный. Мой шнурок от спортивных штанов (ну типа резинка в поясе) внезапно превратился в радио и стал хаотично передавать всякую поганую эстрадную музычку, новости и рекламу прямо из моих штанов - внезапно, без предупреждения. Последние времена, в общем, настали.
Ландышей у нас, как китайцев в Китае, растут они так тесно, что цветов не видно, руку не просунешь, чтобы букет нарвать. Ну и запах вокруг плотный, удушливый, как иприт. Но мы не жалуемся, пусть себе пахнут. Тут еще сирень распустилась - в дополнение к наземным ландышевым войскам, воздушные сиреневые.
Сергун вместо отпуска уехал в командировку и че-та мы беспокоимся: уж не в Донбасс ли? А я оставался один на несколько дней на даче с двумя нашими псами прекрасными. Свет вырубили, живем со свечами, еду спустил в колодец, чтобы не протухла.
Ночью по всей деревне бушевали собаки, как будто огромный остервенело лающий ком катался по кругу - то под самыми окнами, то в отдалении. Даже соловьев распугали, впрочем, ненадолго, - соловьи тоже прибавили громкости и пошло состязание. Чиж заунывно и взволнованно подгавкивал им всем из окошка - по голосу слышно, что он еще глупый подросток, юнец, несолидно взгавкивал, петуха давал. Я засыпал под истошные вопли собачьей своры, соловьиного дуэта, и глухой ритмичный фон уток с гусями и лягушек с пруда. Над всем этим еле висела тяжелая и низкая луна.
* * *
Паскаль Киньяр. "Салон в Вюртемберге". - 8/10
Спокойная книжка. Жизнеописание французского интеллектуала-буржуа. Милая жизнь - утонченность, эмоциональность, чуткость, любовь к музыке и искусству, но такая медленная холодная кровь у них всех, отсутствие границ между добром и злом, любовь какая-то ущербная, недобрая (холод и пустота вне христианства). Но как писатель он мне очень нравится.
Джозеф Конрад. Сердце тьмы. - 10/10
Очень люблю его меланхоличный бесшабашный тон. Он остро чувствует слаость человека, физическую и духовную. Живая природа, как в раю и как в аду, простые люди-дикари, авантюристы - заблудившиеся дети, которые не различают добра и зла, морячки, которых болтает по миру, как лодку без весел. Все мне близко. "И матрос, на борт не принятый, идет, шатаясь, сквозь туман. Все потеряно, все выпито. Довольно! Больше не могу!" (Один из самых моих любимых и корявых блоковских стихов). И экзотика, которая раскрывает изначальную, вненациональную природу человека. Печаль и зло, разлитые в мире. Конрад в десятку лучших писателей 20 века вполне может войти, на мой вкус.
Очень люблю романтиков - Меллвила, Конрада, Стивенсона, Киплинга и их экзотику, Лоренса Даррелла времен Александрийского квартета. Из новых еще Боулз хороший.
Сапковский. "Сезон гроз". - 6/10
Приквел к "Ведьмаку". Сапковский может такое левой задней ногой писать километрами, только непонятно зачем. Должно быть, деньги понадобились. Читать приятно, легко и живенько так. Но история совершенно проходная.
20 мая, вторник
В мае лучше всего на даче. Тихо по будням, а на выходные я сваливаю и приезжаю в опустевшую и тихую Москву, это прекрасно.
Во Франции начало каждого времени года считают с третьей декады соответствующего месяца, т.е. на 3 недели позже, чем в России. А я всегда считаю по старому стилю, так приятнее. Так что сейчас еще начало мая, а по-французскому стилю до лета еще целый месяц весны остался.
* * *
Уильям Зинсер. "Как писать хорошо". - 4/10
Толковая книжка о нон-фикшене. Правда, не знаю, на фиг я ее прочел, это было бы полезно для журналистов. Больше половины пролистал, американцев учат много писать "о своем пути к успеху", а это мне офигенно скучно. Они любят про это читать у других, а я нет. Судя по цитатам, уровень американской журналистики выше нашей на порядок. Наши стилевых задач себе не ставят вообще: перескажи грамотно, что случилось - и довольно. Правда, может где-нибудь живут и у нас офигенные очеркисты, но я их не встречаю. У нас нон-фикшен хорош, когда его хорошие писатели пишут, а не журналисты. Может это потому, что у нас слишком много всего случается и журналисты бешеными собаками носятся, чтобы успеть это зафиксировать, а на осмысление времени нет, да никто за это и платить не станет.
Письма Флобера, т. 2. - 7/10
Первый том отложил на потом, он там с 13 лет жизни учит, вундеркинд, а я предпочитаю зрелые умы. Сам он очень приятный человек, не по-французски скромный и тихий, мне нравятся его жизненные и литературные установки, он мой идеал по образу жизни - только писать и писать всю жизнь, ни на что не отрываясь. Книги его, правда, без особого восторга читал, хотя он и мастер. Но все равно и у Флобера проскальзывает общефранцузский, высокопарный и сентиментальный тон, над которым даже наши девчонки в Смольном смеялись. Не могу представить, чтобы Тургенев отвечал ему в том же духе, хотя он к этому времени уже сильно офранцузился. У нас лесть, заискивание и излишества в чувствах - дурной тон, м.б. потому что у нас литература дворянская, а у остальной Европы - буржуазная.
Флобер по памяти цитирует Марата: "Я предпочел бы не умирать". Восторг! Я полез в примечания уточнять цитату и обстоятельства, а оказывается Марат всего-то навсего вякнул: "Я отдал бы все сокровища земли за несколько дней здоровья". Насколько величественнее всё в пересказе хороших писателей.
Цитаты: "Первое условие для умения видеть - это иметь добрые глаза".
"Хорошенькая перспектива у человечества: все сплошь лавочники". - Так и вышло.
"Меня удивляют не те люди, которые ищут объяснения непонятного, а те, кто воображает, будто нашел это объяснение те, кто запросто вытаскивает из кармана ответ на вопрос о бытии (или небытии) Божьем. И материализм и спиритуализм кажутся мне проявлением наглой самонадеянности».
* * *
Какие в Китае красавцы все в лейб-гвардии на параде в честь приезда Путина. И девичий гвардейский полк, и смешанные. Ну там есть из кого выбирать. Вряд ли когда Китай будет испытывать недостаток в кадрах.
21 мая, среда
Валишевский. Вокруг трона. - 7/10
Чрезвычайно интересно, хотя исторической ценности не имеет. Легковеснейшая, но остроумная болтовня, художественный, а не научный взгляд, оперетточно поверхностный. Но все очень занимательно. Польская тайная ненависть к России (ну не на всех можно обидеться), но в целом - увлекательное историческое чтиво. Перо у него легкое.
Как польская, так и украинская русофобия совершенно не действенны, они бьют мимо, потому что понятия о добре и зле у нас разные. Валишевский за преступление держит отсутствие изящества и любовь к низким удовольствиям: мол, Григорий Орлов был такой низкий человек, что хотя прожил при дворе 20 лет и имел самое лучшее, но его заставали, когда он обедал с фрейлинами и нахваливал, хотя их кормили ужасно. Вот какой неблагородный человек. У нас драный халат Потемкина, загулы Орловых и Панина, юродство Суворова даже за недостатки не идут. Упреки в лени, фатализме, изменчивости настроения и близость к народу в виде простоты нравов и вкусов тоже не обижают. Тем более - безусловная верность знамени и легкая готовность умереть за царя и отечество. А для Валишевского это маркер, отделяющий русских дикарей от просвещенных европейцев.
«Некоторые общие черты сближают две первые группы: натуры одновременно примитивные и чрезвычайно сложные, в которых дикость странным образом смешивается с крайней утонченностью – следствие особого наслоения рас и различных влияний; западная культура, привитая на гнойнике азиатчины, которой молодая русская поросль пропиталась в течение векового рабства. Та же нерадивость и лень с внезапными вспышками бешеной, поразительной энергии; то же восточное презрение ко всякому порядку и всяким правилам; то же отсутствие заботы о времени; та же тонкость и проницательность ума в соединении с обманчивой наивностью; та же склонность к всевозможным видам удовольствия; тот же необузданный темперамент; то же богатство воображения в изыскании наслаждений; наконец, та же гибкость, помогающая с постоянной и чрезвычайной легкостью покоряться всем переменам положения, состояния и занятий, браться за всякие должности, повиноваться беспрекословно всем капризам повелителя, доходить до крайних пределов послушания, слепого, наивного, невозмутимого и всегда между тем сохранять способность подняться, одним прыжком перескочив через все перенесенные неудачи, выбраться из тины, где завязала нога, и жестоко отмстить за все. С одной стороны – со стороны малорусской – более богатая натура и разнообразие ресурсов следствие еще большей амальгамы первоначальных элементов: наносные пласты казачества, куда приплывали и где задерживались обломки различных искателей приключений, принадлежавших ко всем европейским народам; греческие и польские отложения, медленно осевшие на русском основании; более устойчивости в уме, но менее постоянства в характере; более развития, но бoльшая испорченность». Валишевский, «Вокруг трона», о русских и малороссах.
22 мая, четверг
Вокруг такая красота, что ни в сказке сказать, ни пером описать: золотой вечерний свет, мягкое тепло, длинные прохладные тени, снежные шары калины-бульдонеж, и ландыши, и сирень уже отцветают и пахнут слабо, резиной. Дрожание всего сада под легким ветром, постоянное движеение теней, воздух полон дальнего птичьего пения, это даже лучше тишины - как пение цикад. Все живет, дышит. Синица скачет над головой, серая московка. От полноты бытия и эйфории все время хочется спать, блаженная лень - "чтоб всю ночь, весь день мой слух лелея, сладкий голос о любви мне пел, надо мной, чтоб вечно зеленея старый дуб склонялся и шумел".
А в темноте белая пена цветов бульдонеж фосфорицирует.
* * *
"Эпос Сербского народа" - 9/10
Очень интересно. Это короткие песни, очень много церковных мотивов, которых у нас нет. (А нет ли? Есть ведь Голубиная книга и духовные песни, только их с былинами не смешивают, они сами по себе). Впечатление центра мира, где восток и запад сходятся и все пути пересекаются, - именно Сербия, Балканы. Россия никогда не была проезжей дорогой - ходи кто хочет. У нас все надолго задерживались, если не навсегда - "среди нечуждых им гробов".
Любимый сербский герой - Марко-королевич. Странный выбор - он служит турецкому султану, его любимец, вроде приемного сына. Он пьет вино в рамадан, гоняет турков в кабаке, пляшет, раны лечит пьянкой, во хмелю так буен, что его сам султан боится. Правда, он защищает сербское население, любит вдов и сирот, но в целом - он просто обаятельный забулдыга, кустурицевский персонаж.
С другой стороны, такое возвышенное и по-православному сумасшедшее - о Косовской битве:
читать дальшеСизый сокол пролетал по небу От святого Иерусалима,
Ласточку в своих когтях держал он. Это не был сизокрылый сокол,
Это был Илья, пророк гремящий,
И не ласточку держал святитель, Богородицы он нес посланье.
Он отнес на Косово посланье; Опускает царю на колени, И само письмо проговорило:
«Лазарь царь, честной владыка сербов, Выбирай какое хочешь царство: Предпочтешь ли ты земное царство Или царство вечное на небе?
Если любишь ты земное царство, Подтяните у коней подпруги, Опояшьтесь саблями стальными, Нападите на табор турецкий,
И погибнет в битве войско турок, Предпочтешь ли небесное царство,
Ты воздвигни на Косове церковь, Мрамора не положи в основу,
Только чистый шелк и багряницу.
Причастися с войском в этой церкви.
И твое погибнет войско в битве.
И погибнешь, князь, ты вместе с войском». Эти речи слушает царь Лазарь.
Сам с собою в мыслях рассуждает:
«Боже правый, что делать, открой мне. Что избрать — небесное ли царство Или царство краткое земное?»
Выбрал Лазарь небесное царство,
А земное царство он отринул.
Иво Андрич. Мост на Дрине. - 8/10
Павич одной из своих любимых книжек назвал, вот я и решил прочесть. Хорошая книжка. Еще сильнее ощущение центра мира - история моста и города в Боснии, между исламским, православным и католическим миром. Написано безыскусно, но это определенно великий югославский роман (хотел написать - сербский, но Андрич, кажется, босниец). Не зря ему нобелевку за эту книжку дали.
27 мая, вторник
Все свежее, нетоптанное, неломанное. Сегодня вдруг прилетела толпа птиц с трещотками - одни трещат, другие во всю глотку: чив-чив-чив. И так слаженно, громко, заглушили всех сладкозвучных и орут свои кричалки, дуют в вувузелы. Соседские вётлы от них качались и трепетали, а птиц я не разглядел, только слушал.
Впритык над спящим Чижом пролетело нечто, похожее на ласточку. Слишком быстро и близко, я рассмотреть не успел. Все равно, наверно, к дождю, кто бы там ни летал..
* * *
Сон о Конраде Адэнауэре. Необычный сон снился - фильм, в центре которого четко звучащий ритмический текст. Сам текст - траурная речь на смерть рыцаря, написанная от лица императора Священной Римской империи. Мертвого рыцаря звали Конрад Аденауэр (я узнал, что человек с таким именем был типа канцлером ФРГ после войны). Может, во сне была другая фамилия, но размер тот же - четырехстопный хорей.
Похвальное слово было длинное, проснувшись, я практически дословно записал кусок, где говорилось про императрицу - как она появлялась во всей красе, в пурпуре и золоте, обольщая жгучими взглядами и т.п. - "Но разве заменят ее блудливые глаза твои светлые очи, сердце мое, Конрад Аденауэр?". Вот из таких риторических вопросов и была выстроена эта речь.
Показывали его средневековое надгробье - тощенький унылый каменный рыцарь втиснут с мечом на груди в узенький гроб. Кажется, этот Конрад умер в плену в Константинополе, у турок. И, несмотря на немецкое имя, он был балканского происхождения - черноусый, веселый, с чаркой и в кабаке - в общем, балканский мин херц.
* * *
Корнуэлл. Азенкур. - 7/10
Пожалуй, один из любимых моих авторов исторических романов. И Шарпа я люблю, и «Азенкур» хороший. Лучше всех про войнушку пишет в своем жанре. Не Толстой, конечно, катарсиса не жди, жанр развлекательный.
28 мая, среда
Собираюсь экономить на всем из-за непредвиденных расходов на новый компьютер. А кроме еды экономить не на чем. Хорошо, что сныти на полк солдат хватит. Я ее уже полюбил и рубаю вместо салата и всяких гарниров. А еще у нас тут продаются дешевые и ужасно вкусные полосатые яблоки. Я их гору сгрызаю. Жаль, крапивы мало, а то я бы и ее ел.
Разглядел я этих птичьих фанатов с трещотками - оказалось, стая скворцов. Они отличные имитаторы, вот и выдают треск мотора, пение кузнечиков и т.д. Я подобрался к одному, потерявшему страх в жимолости, только руку протянуть - он увидел меня и шарахнулся прочь, матерясь и отплевываясь: "Чуфырь, чжах, чжах".
* * *
Киплинг. Первая книга джунглей. - 8/10
Непонятно, как "Белый котик" и эскимосы туда попали. Но все равно - очень хорошо, Маугли перечитал - райская жизнь, идеал человека, ленивый, ласковый, сильный, среди друзей и опасностей.
29 мая, четверг
Уронил тяжеленную дверь себе на голову, получил нокаут, пошатался и рухнул. Очухался мордой в ландышах, подрыгал руками и ногами, потому что больше всего боюсь паралича, всегда первым делом проверяю. Потом выяснил, что у меня нюх пропал - даже ландышей не чую. Ну ладно, может, обойдется. Боюсь, что дураком останусь, у меня голова слабая, болит.
В новостях священник из Донбасса в обстреливаемой церкви бесстрашно служит, прямо и торжественно, корреспонденты и прихожане сидят на корточках под окнами, а он смеется: «Чего бояться? Такую смерть, в церкви, еще заслужить надо».
@темы: О книгах, Жизнь, Все было прекрасно и ничуть не больно, Сны, Цитаты
-
-
31.05.2014 в 16:15что такое сныть? на траве и яблоках долго не протянешь, надо что-то и более существенное есть. кормись у Ольги. и почему света у вас нет?
-
-
31.05.2014 в 16:22-
-
31.05.2014 в 17:15мышовка, спасибо большое.