Я не червонец, чтоб быть любезен всем
10 мая, понедельник
"Антуан Верар в 1500-х годах издал "Искусство хорошо жить и хорошо умереть" с доходчивыми и простыми иллюстрациями пятнадцати знамений конца света". В 16 веке Вире писал: "Молодость вечности прошла, и дело идет к старости". Каноник из Лангра Русса еще более точен в определении срока, отделяющего его современников от предстоящего обновления мира или великих потрясений и его гибели: с 1548 г. должно пройти 243 года. С определенной логикой он поэтому советует учитывать этот срок при строительстве дворцов, башен, замков и других крупных сооружений. Действительно, нужны ли постройки, которые в нормальных условиях строились на века, если они погибнут в приближающемся всемирном крахе. Кончилось время строить, настало время раскаиваться". "
читать дальше Тогда люди к этому серьезно относились. А сейчас?
Мы сейчас, по сути, живем во времена чумы, умирают миллионы, но эмоции у людей до такой степени притуплены, все так привыкли избегать катарсиса, сберегая нервы, что не желают видеть великое и ужасное где-нибудь, кроме экрана телевизора (зная точно, что ничего подобного в их уютной жизни не случится). Где апокалиптические видения, покаяние и пиры во время чумы? Эпидемию воспринимают как личную угрозу, выражая умеренное беспокойство за свое здоровье, а того, что приближается конец всему, вот он, в дверях стоит - не видят, не ждут, не верят в возможность (и я не лучше прочих в слепой беспечности и ленивой надежде, что авось само рассосется и можно не просыпаться: все уладится и будет, как всегда). Души отказываются трепетать перед великим, ужасаться концу света, благоговеть перед явлением чудес, признавать в людях святость, величие, гений, погибающие в бесчисленных грехах души - слишком затратно для вялых чувств и воображения, слишком сильно сказано, и все в домике, каждый в своем, в игрушечном домике, куда ничто большее по размеру просто не пролезает.
Я к тому, что скучно живем. И если душа даже гибели мира ужаснуться не может, а только вяло ноет из-за ограничений, то, наверно, и впрямь помирать пора. "Мы все больше погружаемся в зиму... Для нас наступил последний месяц великого года. Мы находимся в декабре".
А я ведь как раз перед эпидемии про чуму в Македонии писал, а в молодости, в университете - курсовик о предчувствиях конца света в 15-16 веках в Древней Руси. Тогда седьмую тысячу лет от сотворения мира ожидали и готовились к концу, о священном писании спорили и в домах и на площадях и в царских дворцах, в грехах каялись, чистые рубахи надевали. А щаз маску нацепил и в телефон пыришься, про котиков там, про гарепотера.
Я тут начал было стих в прозе писать про нашествие демонов, да бросил. "...Они сожрут воздух, которым мы дышим, они пластами нарежут облака себе на подмётки, раздерут покров небес, выпьют синеву в несколько жадных глотков, хрустя перелетными птицами, свяжут в узел ветра, иссушат дожди и спалят снежные тучи, как солому, изломают молнии. И сухие кости небес обрушатся на землю..." Не, не страшно, не цепляет.
* * *
Парочка цитат:
Сердце искателя приключений. Фигуры и каприччо
Эрнст Юнгер
"В нашу память врезаются именно те моменты, которые больше всего похожи на сон. Например, момент, когда какая-то старая дама берёт нас за руку и ведёт в комнату, где умер дедушка".
"Склонность к педантизму и микроскопическому самокопанию — один из первых симптомов, обнаруживающих изъян в природном здоровье. Инструмент наших чувств приспособлен для удобного обращения с вещами и людьми. Если мы в полном порядке, наши удовольствия должны быть сильными, хватка — решительной, а аппетит — не слишком разборчивым."
* * *
Концерт на Орфее: "МАРШИ И ВАЛЬСЫ РУССКИХ КОМПОЗИТОРОВ ДВУХ СТОЛЕТИЙ".
Странно, что самые любимые народом сочиняют люди безвестные - Макс Кюс "Амурские волны", Шатров "На сопках Манчжурии", Агапкин "Прощание славянки", марш "Тоска по родине". Наверно, здесь наивная простота, певучесть и звучность важнее утонченности и оригинальности.
А вообще Орфей не радует. Все сдвинулось в сторону развлекательности - клиповая нарезка музыки, коротенькие юмористические передачки типа иронично-абсурдных пересказов либретто, музыкальных анекдотов и т.п. (они милые, я сам их люблю, но хотелось бы и серьезного разговора и серьезной музыки). Уже тыщу лет не слышал на Орфее симфонии, концерта или оперы целиком - пятиминутный лакомый кусочек вырежут и подадут. И в "Концертном зале" слишком много конферанса.
14 мая, пятница
Зацвели вишни и тюльпаны, когда они рядом - особенно красиво - пламя под снегом.
Ночью пели соловьи, но лягушки были громче. Соловьи под Арктуром, под Сердцем Карла, под Волопасом, под Большой Медведицей.
Сестрица тут о ком-то рассказывала: "Ротик чапальником сложила"... Я восхитился. У нас семья интеллигентная, филологическая, поэтому мы все, где только можно, подбираем самые простонародные выражения и активно их используем. А про чапальник я и не слышал. Но картинка перед глазами сразу яркая встает. Сестрица, глазом не моргнув, объяснила, что это такая хрень, которой сковородку без ручки подцепляют. Небось, нарочно в интернете смотрела - откуда бы ей знать?
Вот еще из семейной коллекции: про того, кто заважничал - "забурел, навоз продал", про неловкого и медлительного человека - "кулёма", и чисто изобразительное - "глаза, как у бешеного таракана". Много, сразу и не упомнишь. Причем, желательно, чтобы это исходило от старшего поколения, какой-нибудь деревенской родни, чтобы своё, а не из словарей.
Ночь была теплая, влажная, душная, соловьи перед рассветом пели, как сумасшедшие.
Про кино
МАНОЛЕТЕ, Испания, 2007, реж. Менно Мейес
Про знаменитого тореадора, которого в 40х годах бык убил и его любовь к неподходящей легкомысленной актрисе. В современном кино ее сделали воплощением свободы и гуманизма, как иначе. Но в целом смотрится приятно и Эдриан Броуди очень трогательный, и съемки красивые, и музыка.
(Я защитник корриды. На мой взгляд, это сейчас единственная возможность для быка прожить яркую и достойную жизнь. Я бы на месте быка только об этом и мечтал бы с рождения. Как будто у них большой выбор! Или под шпагу, или под обух на котлеты. Ну а люди - взрослые и сами решают, где им шею сломать - и коррида ничем не хуже цирка, паркура, альпинизма и т.п.)
Про книжки
Апполонов. ПИШИ РЬЯНО, РЕДАКТИРУЙ РЕЗВО
Да фигня, как обычно, и фамилия автора с ошибкой кагбэ намекает, что Аполлону он никто. Полкнижки - интервью с современными писателями, есть интересные наводки на хорошие книжки.
15 мая, суббота
Снилась мне подземная Неглинка, не вонючий ручеек в трубе, а нечто вроде Леты или Стикса, - река в царстве мертвых.
Началось же все с того, что мы с диггером спустились в канализационный люк в Даевом переулке и потопали по обычной поначалу канализации, но вскоре дорога пошла под уклон, одни трубы раскалились, другие заледенели, третьи загудели, как струны. Проход превратился в шахту с довольно высокими каменными сводами, потом в пещеру. Там на стенах росли какие-то фосфорицирующие поганки, я несколько сорвал и распихал, как цветы - одну за ухо, другую в петлицу и т.п. вмессто фонарика. Диггер говорит: "Пальцы не облизывай - сдохнешь" и через пару поворотов показал мне останки отравившегося поганкой путешественника - он был как разбитая лампочка, стеклянный, прозрачный, с хрупкой дырой в боку. В нем что-то еще тлело, как лампа накаливания - душа, наверно.
Внизу Неглинка превратилась в довольно широкую реку вроде Невы или Сены, гранитные набережные по берегам, огромные серебряные плакучие ивы, тусклые фонари, возможно, газовые, всё очень торжественно, очень по-имперски, сумрачно и абсолютно пусто. Диггер говорит: "Главное, не столкнуться с Аксолотлем". И то ли по его рассказу, то ли самостоятельно, я отчетливо увидел в воображении этого аксолотля - огромное студенистое полупризрачное светящееся тело, поднимающееся из воды в небо, как луна над озером, голубовато-белое, в струящихся плавниках и хвостах, с лицом, как у птицы-сирина на лубках и маленькими детскими ручками.
Мне там настолько понравилось, что я всю дорогу думал об переселении сюда. Понравились, сумрак, пустота, деревья, серебристое медленное течение реки. Что-то для меня чрезвычайно уютное и родное.
Вячеслав Отрошенко. ГОГОЛИАНА
Про трепетное отношение Гоголя к паспорту, Риму, дороге, про его двойников и про смерть. Очень интересно, но показалось, будто как-то все мелковато, все о мелочах, но последняя глава про "Мертвые души" вывела все на правильный уровень вечности, к небесам.
16 мая, воскресенье
Душистые хрупкие свечи черемухи, всюду вишенки белыми облаками, и яблони начинают распускаться. Готовлю глаза к интенсивному любованию и завороженному созерцанию.
* * *
Немножко цитат из "Ужасов на Западе" Делюмо
"Анк — последний умерший в этом году человек, который весь следующий год будет жнецом с косой смерти за плечами собирать свой жуткий урожай, увозя его на скрипящей повозке."
"Слепые, которые никогда не видели дневного света, начинают проявлять беспокойство с наступлением темноты.
"Было бы полезно вслед за Ж.Бутонье различать страх в темноте и страх темноты.
Дурные сны приходят извне, они навязываются спящему загадочным злым существом по имени Кокемар (на юге Франции — Старая Шош). Причем это имя употребляется то в единственном, то во множественном числе, и тогда прослеживается связь между этим персонажем и оборотнями. Говорит другая старуха: "Если у человека судьба быть оборотнем, то и сын его станет таким, а дочь станет Кокемар".
Фантазмы на тему жизнь — смерть — возрождение всегда сопровождались или вдохновлялись образом луны. В Европе в начале Нового времени отношение к луне было, однако, явно отрицательным, так как она рассматривалась как сообщница ночных злодеяний. Показательна в этом отношении небезызвестная поэма Г.Сакса "Унтембергский соловей", посвященная Лютеру. Пение соловья предвещает утро: "Свет луны рассеивается и бледнеет. До этого, своим ложным светом она ослепила целое стадо овец, да так, что, вместо того чтобы идти за пастухом на пастбище, они пошли по лунной дорожке на голос льва и заблудились".
...где солнце молчит, где текут черные реки и даже снег теряет свою белизну
* * *
Марго Ланаган. ЛАКОМЫЕ КУСОЧКИ, 606 с.
Сказка на основе разных сказок. Очень женская феминистская книжка, но хорошая. Не так, чтобы идеология любой здравый смысл и правдоподобие вышибала. Зацепился и глазом и сам не заметил, как прочел.
17 мая, понедельник
Во сне помню был разговор о пламенеющей готике и меня повели куда-то по Парижу показывать образец. Вот же впрямь пламенеющая! Собор горел, как костер, огонь прям в небо уходил, очень высоко. Не обращая на это внимания, мой спутник повел меня внутрь. Все витражные розы тоже горели, не сгорая, малиново-оранжевыми, живыми, бьющимися в стекле языками пламени. По стенам скользил бледный огонь, лица святых сквозь него смотрят прямо и спокойно. Службы не было, посреди храма играл какой-то виолончелист с вздыбленными, тоже горящими, как факел, волосами.
Потом мы были в кафе на набережной, мой спутник, недовольный, что я заказал сэндвич с лососем вместо паштета и чего-то еще более утонченного, пересказывал сюжет книжки Сименона про то, как кого-то убили свежим багетом, в глаз воткнули.
* * *
Вот и все, яблони цветут, вишневый цвет невесомо облетает. С этого времени я веду счет лета. С яблонь все начинается по-настоящему. И сирень уже залиловела, пока только тенью.
В этом году меня как-то особо притягивают березы - фотографирую их, а сегодня утром, поглядывая на соседскую березу, попытался встать в такую же позу и вывернуть руки, как у нее ветви растут - почувствовать, что значит быть березой. Хорошо получилось, удобно. И астральное тело, как березовые листики, полощется по ветру. Мне нравится их прозрачность и летучесть, что они струятся в воздухе, как зеленые ручьи.
Я выполз сидеть на солнышке с книжкой и Чижом р чую, таю с непривычки. Солнце всю энергию пьет, потом, видно, перерабатывает и назад выливает. Я определенно чувствую этот круговорот, некий постоянный обмен - не пойму, выгодный или нет. Под жарким солнцем думать почти невозможно. Наверно, это что-то вроде ублажения тела за счет мозгов.
Я смотрю на яблоневый цвет, и каждый раз, когда отвожу глаза, внутренний голос начинает верещать: ты что! ты же всю зиму будешь жалеть, что мало смотрел, что не насмотрелся. Потом почитаешь! Смотри, какие они накрахмаленные, какие розовые бутончики, как они нарочно собраны в букетики, чтобы сунуть в петлицу и рассекать по паркетам какого-нибудь дворца.
Цветущая яблоня у меня вызывает какие-то кичевые ассоциации (но это не мешает мне ею восхищаться все равно). Кремовый торт, купеческая невеста, а вот теперь еще - комод с целым ворохом бельишка какой-нибудь куртизанки: всё новенькое, батистовое, накрахмаленное, отглаженное, с розовыми ленточками.
* * *
Жду, когда пароротники вырастут. Оказывается, очень полезное растение.
«Как солнце разгоняет мрак, — говорит аббатиса Рупертсбергская{68}, — так и фару(папоротник) прогоняет наваждения. Бес бежит от него, а гром и град весьма редко попадает в место, где он произрастает; наконец, человек, носящий на себе папоротник, укрывается от порчи и чародейства».
Томас Вулф. СМЕРТЬ - ГОРДАЯ СЕСТРА
Новелла в торжественно риторическом стиле. Ну за это его и люблю - за патетическое и ироничное, шекспировское восприятие мира, звучный колокольный язык, за высокий романтизм.
19 мая, среда
Тягостный сон. Я в пустыне, в каком-то то ли караван-сарае, то ли гараже для грузовиков - большая глиняная коробка с тонкими стенами посреди песка. Единственное место, где есть тень, поэтому даже мысли нет куда-то отсюда уйти. Вместе со мной в этой коробке - женщина, которую изнасиловали бедуины (вроде бы, я по ее состоянию и поясняющим жестам хозяина так понял). Рот у нее в крови, ей зубы выбили, и руки связаны. Она явно сошла с ума, впрочем, ведет себя довольно спокойно, смотрит на меня исподлобья и улыбается хищно и призывно. Я развязал ей руки, но она тут же сунула их в рот и принялась расшатывать и выдирать себе зубы. Один вырвала и бросила на пол между нами. Я ей снова руки связал, она не сопротивлялась. Дергала головой, отбрасывая волосы с лица, неотрывно заискивающе на меня смотрела и улыбалась. Насколько я понял, она здесь не пленница - видно, пришла из пустыни, ее пустили, но никто больше ничего не собирается делать. Со мной такая же история.
Я продал хозяевам часы за канистру с водой. Хотел напоить женщину, но она воду выплевывала, а потом по-звериному согнулась, набрала полный рот песка с пола и стала демонстративно его жевать, с вызовом глядя мне в глаза. Я ждал ночи, чтобы уйти. Женщину тоже не смог здесь оставить. Хозяева вроде относились к ней совершенно равнодушно и сами по себе опасности не представляли, но они явно пальцем не пошевелят, если кто-то другой захочет что-то с ней сделать.
В общем, на закате я ее поднял тычками, рук развязывать не стал, и мы пошли по почти занесенному песеом шоссе. Я даже не смог выяснить, в какую сторону идти - хозяева меня не понимали, а я их. Потом я увидел полустертый указатель на арабском, самое печальное, что цифры рядом с названиями были трехзначные и понятно, что сто с лишним километров мы с ней за ночь не пройдем. Я надеялся лишь, что до рассвета нам все же встретится какое-то укрытие или какая-то машина нас подберет.
В конце концов, я, конечно, эту женщину потерял. Она тащилась за мной, я слышал шарканье ее ног и не оборачивался, а когда наконец обернулся, увидел, что ее нет, а за мной тащится какая-то больная собака. И я понятия не имею, когда женщина исчезла. Проклиная все на свете, пошел назад, уверенный, что я ее не найду, и что рассвет застанет меня посреди пустыни, а это почти наверняка смерть. В общем, солнце поднялось, убийственно жарко, я пытаюсь спрятаться от солнца на свалке грузовиков, но там раскаленный металл, бензиновая вонь, а тени почти нет.
Проснулся, даже малейшего выхода из этой ситуации не видя. На чердаке слишком жарко и душно с непривычки.
* * *
Вчера было акмэ для яблонь - высшая точка цветения, сегодня тоже все роскошно, выбеленные, как простыни, цветы, все дома в поселке окружены яблоневыми облаками - такое земное отражение райских селений, но ветер уже цветы потрепал и завтра, наверно, первые лепестки начнут опадать.
Зато запахи расцветающей сирени и самых первых ландышей уже наполняют воздух. Теперь пару месяцев буду ходить и нюхать. Еще чудесная веселая полянка, где цветут тюльпаны и нарциссы среди незабудок и одуванчиков.
* * *
Дочитал здоровенный фанфик на английском - почти 2000 стр. Типа дамского романа, нудно, про отношения и героиня такая прям ангел-фифа, тьфу на нее, но зато такой легкий язык, что я читал как на русском, даже не осознавая, что это другой язык, страниц по сто в день, почти не заглядывая в словарь. Полезно. Мне как раз и надо беглость восприятия развивать, так что у меня там еще какой-то здоровенный фанфик валяется, надеюсь, также примитивно написан - примусь за него.
И еще модный романец "Дом листьев" Данилевского читаю.
20 мая, четверг
Сон типа Филифьонки в ожидании катастрофы. В общем, я узнал, что случится некий всемирный катаклизм, что-то вроде бури и потопа, которые все сметут с земли. И зачем-то лихорадочно искал возможности укрыться от этого безобразия.
Времени было мало, до заката, поэтому единственное, что мне пришло в голову, это превратиться в какую-нибудь донную рыбу или краба и закопаться в песок где-то на дне моря, где поглубже. И уже на закате я закатал штаны и отправился в море; сперва шлепал по мелководью, потом стало глубоко, но я погрузился в воду без всяких проблем с дыханием и, посматривая, как это делают рыбы и прочие морские создания по соседству, лег на спину и стал закапываться в песок. В процессе я, видимо, превратился во что-то маленькое и водоплавающее, но сохранилось ощущение запрокинутого вверх лица, которое смотрит сквозь толщу воды вверх, пока тело довольно плотно похоронено под песком.
Наверху потемнело и я понял, что буря началась. Я чувствовал, что там происходит что-то разрушительное, апокалиптическое, как будто млечный путь проносится, сдирая с земли все живое и все построенное людьми, не просто ветер и вода, а какой-нибудь плазменный вихрь или продолжающийся и перемещающийся в пространстве ядерный взрыв. Т.е. там был какой-то запредельный масштаб катастрофы.
Тем спокойнее и уютнее было на дне - блаженное дремотное состояние, как у младенца в колыбели, что-то гипнотически умиротворяющее, точка абсолютного безмятежного покоя. И это чувство защищенности, сладкой дрёмы, какой-то музыкальной колыбельной тишины и покоя я вряд ли когда испытывал в жизни. Мне там было слишком хорошо, людям так хорошо при жизни не бывает.
"Антуан Верар в 1500-х годах издал "Искусство хорошо жить и хорошо умереть" с доходчивыми и простыми иллюстрациями пятнадцати знамений конца света". В 16 веке Вире писал: "Молодость вечности прошла, и дело идет к старости". Каноник из Лангра Русса еще более точен в определении срока, отделяющего его современников от предстоящего обновления мира или великих потрясений и его гибели: с 1548 г. должно пройти 243 года. С определенной логикой он поэтому советует учитывать этот срок при строительстве дворцов, башен, замков и других крупных сооружений. Действительно, нужны ли постройки, которые в нормальных условиях строились на века, если они погибнут в приближающемся всемирном крахе. Кончилось время строить, настало время раскаиваться". "
читать дальше Тогда люди к этому серьезно относились. А сейчас?
Мы сейчас, по сути, живем во времена чумы, умирают миллионы, но эмоции у людей до такой степени притуплены, все так привыкли избегать катарсиса, сберегая нервы, что не желают видеть великое и ужасное где-нибудь, кроме экрана телевизора (зная точно, что ничего подобного в их уютной жизни не случится). Где апокалиптические видения, покаяние и пиры во время чумы? Эпидемию воспринимают как личную угрозу, выражая умеренное беспокойство за свое здоровье, а того, что приближается конец всему, вот он, в дверях стоит - не видят, не ждут, не верят в возможность (и я не лучше прочих в слепой беспечности и ленивой надежде, что авось само рассосется и можно не просыпаться: все уладится и будет, как всегда). Души отказываются трепетать перед великим, ужасаться концу света, благоговеть перед явлением чудес, признавать в людях святость, величие, гений, погибающие в бесчисленных грехах души - слишком затратно для вялых чувств и воображения, слишком сильно сказано, и все в домике, каждый в своем, в игрушечном домике, куда ничто большее по размеру просто не пролезает.
Я к тому, что скучно живем. И если душа даже гибели мира ужаснуться не может, а только вяло ноет из-за ограничений, то, наверно, и впрямь помирать пора. "Мы все больше погружаемся в зиму... Для нас наступил последний месяц великого года. Мы находимся в декабре".
А я ведь как раз перед эпидемии про чуму в Македонии писал, а в молодости, в университете - курсовик о предчувствиях конца света в 15-16 веках в Древней Руси. Тогда седьмую тысячу лет от сотворения мира ожидали и готовились к концу, о священном писании спорили и в домах и на площадях и в царских дворцах, в грехах каялись, чистые рубахи надевали. А щаз маску нацепил и в телефон пыришься, про котиков там, про гарепотера.
Я тут начал было стих в прозе писать про нашествие демонов, да бросил. "...Они сожрут воздух, которым мы дышим, они пластами нарежут облака себе на подмётки, раздерут покров небес, выпьют синеву в несколько жадных глотков, хрустя перелетными птицами, свяжут в узел ветра, иссушат дожди и спалят снежные тучи, как солому, изломают молнии. И сухие кости небес обрушатся на землю..." Не, не страшно, не цепляет.
* * *
Парочка цитат:
Сердце искателя приключений. Фигуры и каприччо
Эрнст Юнгер
"В нашу память врезаются именно те моменты, которые больше всего похожи на сон. Например, момент, когда какая-то старая дама берёт нас за руку и ведёт в комнату, где умер дедушка".
"Склонность к педантизму и микроскопическому самокопанию — один из первых симптомов, обнаруживающих изъян в природном здоровье. Инструмент наших чувств приспособлен для удобного обращения с вещами и людьми. Если мы в полном порядке, наши удовольствия должны быть сильными, хватка — решительной, а аппетит — не слишком разборчивым."
* * *
Концерт на Орфее: "МАРШИ И ВАЛЬСЫ РУССКИХ КОМПОЗИТОРОВ ДВУХ СТОЛЕТИЙ".
Странно, что самые любимые народом сочиняют люди безвестные - Макс Кюс "Амурские волны", Шатров "На сопках Манчжурии", Агапкин "Прощание славянки", марш "Тоска по родине". Наверно, здесь наивная простота, певучесть и звучность важнее утонченности и оригинальности.
А вообще Орфей не радует. Все сдвинулось в сторону развлекательности - клиповая нарезка музыки, коротенькие юмористические передачки типа иронично-абсурдных пересказов либретто, музыкальных анекдотов и т.п. (они милые, я сам их люблю, но хотелось бы и серьезного разговора и серьезной музыки). Уже тыщу лет не слышал на Орфее симфонии, концерта или оперы целиком - пятиминутный лакомый кусочек вырежут и подадут. И в "Концертном зале" слишком много конферанса.
14 мая, пятница
Зацвели вишни и тюльпаны, когда они рядом - особенно красиво - пламя под снегом.
Ночью пели соловьи, но лягушки были громче. Соловьи под Арктуром, под Сердцем Карла, под Волопасом, под Большой Медведицей.
Сестрица тут о ком-то рассказывала: "Ротик чапальником сложила"... Я восхитился. У нас семья интеллигентная, филологическая, поэтому мы все, где только можно, подбираем самые простонародные выражения и активно их используем. А про чапальник я и не слышал. Но картинка перед глазами сразу яркая встает. Сестрица, глазом не моргнув, объяснила, что это такая хрень, которой сковородку без ручки подцепляют. Небось, нарочно в интернете смотрела - откуда бы ей знать?
Вот еще из семейной коллекции: про того, кто заважничал - "забурел, навоз продал", про неловкого и медлительного человека - "кулёма", и чисто изобразительное - "глаза, как у бешеного таракана". Много, сразу и не упомнишь. Причем, желательно, чтобы это исходило от старшего поколения, какой-нибудь деревенской родни, чтобы своё, а не из словарей.
Ночь была теплая, влажная, душная, соловьи перед рассветом пели, как сумасшедшие.
Про кино
МАНОЛЕТЕ, Испания, 2007, реж. Менно Мейес
Про знаменитого тореадора, которого в 40х годах бык убил и его любовь к неподходящей легкомысленной актрисе. В современном кино ее сделали воплощением свободы и гуманизма, как иначе. Но в целом смотрится приятно и Эдриан Броуди очень трогательный, и съемки красивые, и музыка.
(Я защитник корриды. На мой взгляд, это сейчас единственная возможность для быка прожить яркую и достойную жизнь. Я бы на месте быка только об этом и мечтал бы с рождения. Как будто у них большой выбор! Или под шпагу, или под обух на котлеты. Ну а люди - взрослые и сами решают, где им шею сломать - и коррида ничем не хуже цирка, паркура, альпинизма и т.п.)
Про книжки
Апполонов. ПИШИ РЬЯНО, РЕДАКТИРУЙ РЕЗВО
Да фигня, как обычно, и фамилия автора с ошибкой кагбэ намекает, что Аполлону он никто. Полкнижки - интервью с современными писателями, есть интересные наводки на хорошие книжки.
15 мая, суббота
Снилась мне подземная Неглинка, не вонючий ручеек в трубе, а нечто вроде Леты или Стикса, - река в царстве мертвых.
Началось же все с того, что мы с диггером спустились в канализационный люк в Даевом переулке и потопали по обычной поначалу канализации, но вскоре дорога пошла под уклон, одни трубы раскалились, другие заледенели, третьи загудели, как струны. Проход превратился в шахту с довольно высокими каменными сводами, потом в пещеру. Там на стенах росли какие-то фосфорицирующие поганки, я несколько сорвал и распихал, как цветы - одну за ухо, другую в петлицу и т.п. вмессто фонарика. Диггер говорит: "Пальцы не облизывай - сдохнешь" и через пару поворотов показал мне останки отравившегося поганкой путешественника - он был как разбитая лампочка, стеклянный, прозрачный, с хрупкой дырой в боку. В нем что-то еще тлело, как лампа накаливания - душа, наверно.
Внизу Неглинка превратилась в довольно широкую реку вроде Невы или Сены, гранитные набережные по берегам, огромные серебряные плакучие ивы, тусклые фонари, возможно, газовые, всё очень торжественно, очень по-имперски, сумрачно и абсолютно пусто. Диггер говорит: "Главное, не столкнуться с Аксолотлем". И то ли по его рассказу, то ли самостоятельно, я отчетливо увидел в воображении этого аксолотля - огромное студенистое полупризрачное светящееся тело, поднимающееся из воды в небо, как луна над озером, голубовато-белое, в струящихся плавниках и хвостах, с лицом, как у птицы-сирина на лубках и маленькими детскими ручками.
Мне там настолько понравилось, что я всю дорогу думал об переселении сюда. Понравились, сумрак, пустота, деревья, серебристое медленное течение реки. Что-то для меня чрезвычайно уютное и родное.
Вячеслав Отрошенко. ГОГОЛИАНА
Про трепетное отношение Гоголя к паспорту, Риму, дороге, про его двойников и про смерть. Очень интересно, но показалось, будто как-то все мелковато, все о мелочах, но последняя глава про "Мертвые души" вывела все на правильный уровень вечности, к небесам.
16 мая, воскресенье
Душистые хрупкие свечи черемухи, всюду вишенки белыми облаками, и яблони начинают распускаться. Готовлю глаза к интенсивному любованию и завороженному созерцанию.
* * *
Немножко цитат из "Ужасов на Западе" Делюмо
"Анк — последний умерший в этом году человек, который весь следующий год будет жнецом с косой смерти за плечами собирать свой жуткий урожай, увозя его на скрипящей повозке."
"Слепые, которые никогда не видели дневного света, начинают проявлять беспокойство с наступлением темноты.
"Было бы полезно вслед за Ж.Бутонье различать страх в темноте и страх темноты.
Дурные сны приходят извне, они навязываются спящему загадочным злым существом по имени Кокемар (на юге Франции — Старая Шош). Причем это имя употребляется то в единственном, то во множественном числе, и тогда прослеживается связь между этим персонажем и оборотнями. Говорит другая старуха: "Если у человека судьба быть оборотнем, то и сын его станет таким, а дочь станет Кокемар".
Фантазмы на тему жизнь — смерть — возрождение всегда сопровождались или вдохновлялись образом луны. В Европе в начале Нового времени отношение к луне было, однако, явно отрицательным, так как она рассматривалась как сообщница ночных злодеяний. Показательна в этом отношении небезызвестная поэма Г.Сакса "Унтембергский соловей", посвященная Лютеру. Пение соловья предвещает утро: "Свет луны рассеивается и бледнеет. До этого, своим ложным светом она ослепила целое стадо овец, да так, что, вместо того чтобы идти за пастухом на пастбище, они пошли по лунной дорожке на голос льва и заблудились".
...где солнце молчит, где текут черные реки и даже снег теряет свою белизну
* * *
Марго Ланаган. ЛАКОМЫЕ КУСОЧКИ, 606 с.
Сказка на основе разных сказок. Очень женская феминистская книжка, но хорошая. Не так, чтобы идеология любой здравый смысл и правдоподобие вышибала. Зацепился и глазом и сам не заметил, как прочел.
17 мая, понедельник
Во сне помню был разговор о пламенеющей готике и меня повели куда-то по Парижу показывать образец. Вот же впрямь пламенеющая! Собор горел, как костер, огонь прям в небо уходил, очень высоко. Не обращая на это внимания, мой спутник повел меня внутрь. Все витражные розы тоже горели, не сгорая, малиново-оранжевыми, живыми, бьющимися в стекле языками пламени. По стенам скользил бледный огонь, лица святых сквозь него смотрят прямо и спокойно. Службы не было, посреди храма играл какой-то виолончелист с вздыбленными, тоже горящими, как факел, волосами.
Потом мы были в кафе на набережной, мой спутник, недовольный, что я заказал сэндвич с лососем вместо паштета и чего-то еще более утонченного, пересказывал сюжет книжки Сименона про то, как кого-то убили свежим багетом, в глаз воткнули.
* * *
Вот и все, яблони цветут, вишневый цвет невесомо облетает. С этого времени я веду счет лета. С яблонь все начинается по-настоящему. И сирень уже залиловела, пока только тенью.
В этом году меня как-то особо притягивают березы - фотографирую их, а сегодня утром, поглядывая на соседскую березу, попытался встать в такую же позу и вывернуть руки, как у нее ветви растут - почувствовать, что значит быть березой. Хорошо получилось, удобно. И астральное тело, как березовые листики, полощется по ветру. Мне нравится их прозрачность и летучесть, что они струятся в воздухе, как зеленые ручьи.
Я выполз сидеть на солнышке с книжкой и Чижом р чую, таю с непривычки. Солнце всю энергию пьет, потом, видно, перерабатывает и назад выливает. Я определенно чувствую этот круговорот, некий постоянный обмен - не пойму, выгодный или нет. Под жарким солнцем думать почти невозможно. Наверно, это что-то вроде ублажения тела за счет мозгов.
Я смотрю на яблоневый цвет, и каждый раз, когда отвожу глаза, внутренний голос начинает верещать: ты что! ты же всю зиму будешь жалеть, что мало смотрел, что не насмотрелся. Потом почитаешь! Смотри, какие они накрахмаленные, какие розовые бутончики, как они нарочно собраны в букетики, чтобы сунуть в петлицу и рассекать по паркетам какого-нибудь дворца.
Цветущая яблоня у меня вызывает какие-то кичевые ассоциации (но это не мешает мне ею восхищаться все равно). Кремовый торт, купеческая невеста, а вот теперь еще - комод с целым ворохом бельишка какой-нибудь куртизанки: всё новенькое, батистовое, накрахмаленное, отглаженное, с розовыми ленточками.
* * *
Жду, когда пароротники вырастут. Оказывается, очень полезное растение.
«Как солнце разгоняет мрак, — говорит аббатиса Рупертсбергская{68}, — так и фару(папоротник) прогоняет наваждения. Бес бежит от него, а гром и град весьма редко попадает в место, где он произрастает; наконец, человек, носящий на себе папоротник, укрывается от порчи и чародейства».
Томас Вулф. СМЕРТЬ - ГОРДАЯ СЕСТРА
Новелла в торжественно риторическом стиле. Ну за это его и люблю - за патетическое и ироничное, шекспировское восприятие мира, звучный колокольный язык, за высокий романтизм.
19 мая, среда
Тягостный сон. Я в пустыне, в каком-то то ли караван-сарае, то ли гараже для грузовиков - большая глиняная коробка с тонкими стенами посреди песка. Единственное место, где есть тень, поэтому даже мысли нет куда-то отсюда уйти. Вместе со мной в этой коробке - женщина, которую изнасиловали бедуины (вроде бы, я по ее состоянию и поясняющим жестам хозяина так понял). Рот у нее в крови, ей зубы выбили, и руки связаны. Она явно сошла с ума, впрочем, ведет себя довольно спокойно, смотрит на меня исподлобья и улыбается хищно и призывно. Я развязал ей руки, но она тут же сунула их в рот и принялась расшатывать и выдирать себе зубы. Один вырвала и бросила на пол между нами. Я ей снова руки связал, она не сопротивлялась. Дергала головой, отбрасывая волосы с лица, неотрывно заискивающе на меня смотрела и улыбалась. Насколько я понял, она здесь не пленница - видно, пришла из пустыни, ее пустили, но никто больше ничего не собирается делать. Со мной такая же история.
Я продал хозяевам часы за канистру с водой. Хотел напоить женщину, но она воду выплевывала, а потом по-звериному согнулась, набрала полный рот песка с пола и стала демонстративно его жевать, с вызовом глядя мне в глаза. Я ждал ночи, чтобы уйти. Женщину тоже не смог здесь оставить. Хозяева вроде относились к ней совершенно равнодушно и сами по себе опасности не представляли, но они явно пальцем не пошевелят, если кто-то другой захочет что-то с ней сделать.
В общем, на закате я ее поднял тычками, рук развязывать не стал, и мы пошли по почти занесенному песеом шоссе. Я даже не смог выяснить, в какую сторону идти - хозяева меня не понимали, а я их. Потом я увидел полустертый указатель на арабском, самое печальное, что цифры рядом с названиями были трехзначные и понятно, что сто с лишним километров мы с ней за ночь не пройдем. Я надеялся лишь, что до рассвета нам все же встретится какое-то укрытие или какая-то машина нас подберет.
В конце концов, я, конечно, эту женщину потерял. Она тащилась за мной, я слышал шарканье ее ног и не оборачивался, а когда наконец обернулся, увидел, что ее нет, а за мной тащится какая-то больная собака. И я понятия не имею, когда женщина исчезла. Проклиная все на свете, пошел назад, уверенный, что я ее не найду, и что рассвет застанет меня посреди пустыни, а это почти наверняка смерть. В общем, солнце поднялось, убийственно жарко, я пытаюсь спрятаться от солнца на свалке грузовиков, но там раскаленный металл, бензиновая вонь, а тени почти нет.
Проснулся, даже малейшего выхода из этой ситуации не видя. На чердаке слишком жарко и душно с непривычки.
* * *
Вчера было акмэ для яблонь - высшая точка цветения, сегодня тоже все роскошно, выбеленные, как простыни, цветы, все дома в поселке окружены яблоневыми облаками - такое земное отражение райских селений, но ветер уже цветы потрепал и завтра, наверно, первые лепестки начнут опадать.
Зато запахи расцветающей сирени и самых первых ландышей уже наполняют воздух. Теперь пару месяцев буду ходить и нюхать. Еще чудесная веселая полянка, где цветут тюльпаны и нарциссы среди незабудок и одуванчиков.
* * *
Дочитал здоровенный фанфик на английском - почти 2000 стр. Типа дамского романа, нудно, про отношения и героиня такая прям ангел-фифа, тьфу на нее, но зато такой легкий язык, что я читал как на русском, даже не осознавая, что это другой язык, страниц по сто в день, почти не заглядывая в словарь. Полезно. Мне как раз и надо беглость восприятия развивать, так что у меня там еще какой-то здоровенный фанфик валяется, надеюсь, также примитивно написан - примусь за него.
И еще модный романец "Дом листьев" Данилевского читаю.
20 мая, четверг
Сон типа Филифьонки в ожидании катастрофы. В общем, я узнал, что случится некий всемирный катаклизм, что-то вроде бури и потопа, которые все сметут с земли. И зачем-то лихорадочно искал возможности укрыться от этого безобразия.
Времени было мало, до заката, поэтому единственное, что мне пришло в голову, это превратиться в какую-нибудь донную рыбу или краба и закопаться в песок где-то на дне моря, где поглубже. И уже на закате я закатал штаны и отправился в море; сперва шлепал по мелководью, потом стало глубоко, но я погрузился в воду без всяких проблем с дыханием и, посматривая, как это делают рыбы и прочие морские создания по соседству, лег на спину и стал закапываться в песок. В процессе я, видимо, превратился во что-то маленькое и водоплавающее, но сохранилось ощущение запрокинутого вверх лица, которое смотрит сквозь толщу воды вверх, пока тело довольно плотно похоронено под песком.
Наверху потемнело и я понял, что буря началась. Я чувствовал, что там происходит что-то разрушительное, апокалиптическое, как будто млечный путь проносится, сдирая с земли все живое и все построенное людьми, не просто ветер и вода, а какой-нибудь плазменный вихрь или продолжающийся и перемещающийся в пространстве ядерный взрыв. Т.е. там был какой-то запредельный масштаб катастрофы.
Тем спокойнее и уютнее было на дне - блаженное дремотное состояние, как у младенца в колыбели, что-то гипнотически умиротворяющее, точка абсолютного безмятежного покоя. И это чувство защищенности, сладкой дрёмы, какой-то музыкальной колыбельной тишины и покоя я вряд ли когда испытывал в жизни. Мне там было слишком хорошо, людям так хорошо при жизни не бывает.