Из фб

Алексей Коблов:

"– Альбер, Жан-Поль, а знаете, как лет через 70 будут называть экзистенциальную тоску?
– Как?
– "Чёт приуныл"."

@темы: И на луну не голоси, Все было прекрасно и ничуть не больно

---

Про кино

20. БЕЗУМИЕ, реж. Хичкок, 1972 – 7/10
Поздний Хичкок, здравомыслящий по-прежнему, добавил немножко обнаженки. Маньяк-душитель - отличный и страшный, а невинно обвиненный очень обаятельный. Жуткая сцена в грузовике, с трупом в мешке с картошкой и булавкой в окостеневшей руке.

21. ПОД МАСКОЙ: ВОСХОЖДЕНИЕ ЛЕСЛИ ВЕРНОНА – 5/10
Занятный хоррор, изящный, веселый. Начинающий сверхъестественный маньяк-убийца, вроде Джейсона, объясняет журналистам, как практически можно воплотить в реальности все глупости и странности из фильмов ужасов. Физическая и техническая подготовка, тщательное планировпние, обмен опытом с маньяками-ветеранами и связь поколений, разработка символики, группа поддержки, психология, раскрутка. Сперва теоретический мастер-класс, а потом резня, где все эти теоретические выкладки и наработки реализуются.

22. ЛОКИС, Польша, 1970 – 6/10
Очаровательный польский фильм, мистический, литовская глушь, чудесные места, литовский болотный вариант замка Дракулы, куда занесло недоумевающего прагматичного пастора-немца, суеверные мужики, которые немцев считают кем-то вроде черта. Нравы местной вырождающейся знати, изнасилованная медведем сумасшедшая графиня, которая все рвется убить сына. Сын медведя - граф-оборотень с мигренью, который ловит ястребов голыми руками, скелетик птицы, оседлавший скелет рыбы, белая, как снег, красавица-полячка (актриса, правда, желтовата, но красива). Прелестно снято, очень красивые места, стадо зубров. Ведьма в дереве, выпрашивающая на водку с корзиной мухоморов и змей, бегающая по болотной воде, как по земле. «Сегодня король зверей умер, спешат выбрать нового». Граф-оборотень - главный претендент. Роковая свадьба, надрывающий душу орган, вопли сумасшедшей графини.

23. ТЕРРОР, 1963, реж. Роджер Корман- 5/10
Старый фильм ужасов с совсем молодым Джеком Николсоном и старым Карлоффом. Борис Карлофф без грима оказался очень импозантным с виду, такой старый лев.

24. СОВА, Япония, реж. Кането Синдо, 197 – 7/10
Две помирающих с голоду Цирцеи, мать и дочь, заманивают к себе мужиков и травят. Мужики помирают, кто хрюкая, кто рыча по-медвежьи. Их потом с веселыми песнями вывозят на тачке. Параллельно в беседах рассказывают историю Холмов Надежды, где земля бесплодна и все люди вымерли. Притча с элементами черной комедии и немного пародия на "Унесенных ветром" - цирцеи шьют платья из плакатов и погребальных флагов и, закопав отравленных мужиков, бодро говорят: "Вот и новый день".

25. WEEKEND, Россия, - 6/10
Неплохой детектив - старый хороший сюжет, красиво снято в ч/б. Но ничего не зацепило.

26. СУХОДОЛ - 6/10
Я так люблю бунинский Суходол, что любой фильм по нему будет разочаровывающим, и в любом фильме найду что-то завораживающее. Здесь все, что связано с главными героями - не нравится, зато засмотрелся на народные сцены, заслушался плачами.

27. СХВАТКА - 4/10
Люблю фильмы про выживание и Лайама Нисона, но это было скучно и неправдоподобно, вместо волков каких-то вурдалаков забацали, да их толком и не показали - одни скрюченные дохлые лапы. Диалоги штампованные, противно до тошноты. Нисон тоже не порадовал, как ди Каприо в "Выжившем" - жалко приличных актеров в таких ролях гнобить. Бонус - то, что все умерли, я был частично удовлетворен.

28. ДОМ ТЕРПИМОСТИ, Франция, 2012 - 7/10
Меланхолический фильм, гипнотизирующий и очень декадентский. Фин де сьель, розы роняют лепестки, красный фонарь гаснет, публичный дом закрывается, но всем будет только хуже. По сюжету - ничего особенного, эстетизироаанная "Яма", помягче, но упаднической атмосферы в избытке, мне понравилось, въехал в атмосферу - никак не выеду.

@темы: О кино

---

Городской дневник

В узеньком подъезде пахнет ладаном каждый день. Кто-то бесов гоняет. На мой взгляд, для них у нас слишком бедно и чисто. А как затопили, то и уютно стало. Отчаяние от наступления холодов медленно превращается в смирение. Нам бы день убить, а ночи не увидим.

Я понял, почему я в городе дневник не веду - потому что нет времени думать, всегда пишу или заливаюсь до бровей беспорядочной информацией. (Или раскладываю пасьянсы "Коврик" и "Алжирское терпение", но не будем о больном.) И еще беда - как только оказываюсь в тишине, философствовать начинаю. Не понимаю, где я эту заразу подцепил? И куда ни сунусь - везде признаки того, что последние времена настают. От этого тоска и беспокойство, особенно в лунные ночи. Нам такое ни к чему, у нашей милости не философский склад ума. Если слишком всматриваться в себя, в бездну, в колодец, в геополитику, в кирпич, бездна начнет всматриваться в тебя. Но лучше в кирпич, чем в себя, это не так расстраивает.

* * *

Из новостей: поменяли знаки зодиака, Змееносца добавили. Как в "Зойкиной кварире":

- Демонстрируется бывшая курица.
- Скажите, пожалуйста, а кто она теперь, при советской власти?
- Она таперича пятух.

А я таперича Рыбы. За што?


* * *
Один старец сказал: «Тот, кто тебя оскорбил, вряд ли тебя простит».

Другой сказал: «Если ты отвергаешь похвалу, то это, возможно, потому, что ты желаешь двойной»

Один молодой монах мыл листья салата. К нему подошел другой монах и, желая испытать его, спросил:
– Можешь ли ты повторить, что говорил старец в проповеди сегодня утром?
– Я не помню,– признался молодой монах.
– Для чего же ты слушал проповедь, если ты уже ее не помнишь?
– Погляди, брат: вода моет салат, но не остается на его листьях. Салат, тем не менее, становится совершенно чистым. (Это про то, как я книжки читаю и фильмы смотрю).

Авва Исаия сказал: «Если Церкви недостает мужества отстаивать свои взгляды, то это не из-за недостатка мужества, но из-за недостатка взглядов»

@темы: Жизнь, Я такой нежный, нах мне это показывают?, Цитаты

---

Натолкнулся на очень актуальный стишок Лесьмяна, прям вот самое то:

"Замигали веки в пыльном облаке, неизвестно
кто и мигал, только не человек.
Голова покатилась по лугу в поисках шеи, ну прямо как
дыня из ладони на ярмарке.
Яр, грабитель, задышал украденной грудью.
Ива зацепила ухо, человечьим ухом заслушала.
Глаза, раскиданные, тлеют кто где:
один жужжит в паутине, второй заснул в муравейнике.
Одна нога пляшет на опушке леса, вторая
волочится коленом по хлебному полю.
А та рука, что взнеслась в пустоту над дорогой,
перекрестила неизвестно кого."

Так и живём.

+ + +

Я голову себе сломал, придумывая элегантный дворцовый заговор. Прочитал кучу всего, повспоминал - и зачем? Выяснил, что все заговоры сводятся к тому, что вламываются к царю и тычут его мечами. Все хитроумие и тонкость интриги: "А давай убьем императора?" - "А давай!"

Про кино:

ЧАСЫ, - 8/10
Про Вирджинию Вулф и еще двух женщин. Отличный фильм. Николь Кидман с приклеенным носом лучше, на мой взгляд, стала похожа на милую Шарлотт Гинсбур, и играет лучше всех. Хороший фильм о женщинах. Почему-то я все время вспоминал пьесу Колетт о кошке и собаке, там кошка объясняет, почему она, ласкаясь, вдруг иногда яростно дыбится и выпускает когти: что собаке или мужчине не понять этой сверхчувствительности, когда одно неловкое легкое движение, или слово, прикосновение к усику или электричество по шерстке сводят с ума. Вот здесь то же самое.

ВИКТОРИЯ, Германия, 2015
Прогулка девчонки из Испании и четырех берлинских парней, случайная легкая дружба превращается в неожиданный грабеж. Приятный фильм, особенно вторая половина. Герои приятные, мальцов жалко, а девушка крутая. Снято одним планом, без монтажа, поэтому эффект присутствия.

@темы: О кино, Жизнь, Стихи

---

А-а-а!

@темы: Картинки

---

Каким-то чудом я избежал предвыборной пропаганды - ни одного ролика не видел, ни одного плаката. А голосовать пошел, в свою родную школу, поностальгировать. Пришел, думал, щаз за Путина галку поставлю, а там какие-то неизвестные физиономии и партии. За кого голосовать, не знаю, прям хоть уходи. И даже на пирожки в буфете денег нет.

В метро напротив сидел пожилой расхристанный мужик, похожий одновременно на писателя Астафьева и на портрет Мусоргского - седые нечёсаные пряди ко лбу прилипли, лицо опухшее и измятое, глаза красные и вытаращенные, взгляд дикий, экзистенциально ужасающийся всему. Смотрю на него, как в зеркало, прям лицо моей души, брат-близнец, обнять и плакать. И тут ловлю свое отражение в стекле - какой-то наглый хлыщ, посвистывает, поплевывает, все ему трын-трава, в голове чижики поют. Разве это я? Нет, ни фига. Я вообще уже второй день об Атмане думаю и это меня совсем добило, лежу в дымящихся развалинах, сгоревший и замерзший одновременно, где ноги, руки - не знаю, пальцы пахнут ладаном, а голова - в кустах и что-то там жалобно бормочет. Вот я какой, а не то, что отражается в черном стекле.

Про кино:

ЛЮБОВНИКИ ИЗ КАФЕ ДЕ ФЛОР – 3/10
Он делал карьеру и заводил любовниц, пока она поддерживала его во всем и страдала, но все равно смогла реализовать способности. Она всю жизнь мечтала о любви, но когда встретила любящего человека, все же решила остаться с тем, с кем прожила свою жизнь. Шаблонно до ужаса. Это все про Сартра и Симону де Бовуар, но могло бы быть и про семейку Симпсонов, без разницы, только имена изменить. Чтобы домохозяйки смотрели привычное мыло и думали, что они теперь просвещены насчет французской философии и литературы.

ЧТО СЛУЧИЛОСЬ С БЭБИ ДЖЕЙН, 1962 – 8/10
Фильм замечательный, но в лютую тоску меня вогнал с самого начала. Бэтт Дэвис потрясающая, лицо то жуткое, то детское, движения то старческие, то легкие. А Джин Харлоу очень красива.

@темы: О кино, Жизнь

---

Русский Ришельё

Максим Соколов:

А что бы В. В. Путину, уволив Д. А.Медведева, не назначить первым министром владыку Тихона (Шевкунова). Первого министра станут называть Его Преосвященство, и raison d'etat процветет.
У прогрессивной общественности, правда, порвет пукан, но они у нее все равно постоянно рвется -- знать, судьба такая. Тем более, что особо смелые и неравнодушные граждане смогут ездить за инструкциями в Лондон к герцогу Бэкингему.

@темы: Политика

---

Вчера я первый раз в жизни приготовил еду в микроволновке (бутерброд с сыром). Вкусно. Теперь буду думать, что бы еще там такое изысканное приготовить.

Сегодня полнолуние, время Гекаты, а я и так без мозгов, выморозил на Поклонной. Да еще теневое лунное затмение – луна будет мутная и красная, как пролитая кровь. Даже не знаю, как жить теперь.

Про кино:

КРОВЬ ЗА КРОВЬ, 2015 – 5/10

Постмодерн. Монахиня-ведьма 17 века (виновата или нет) и в наши дни - попытка купить тюрьму и комитет вампиров. Так себе: мол, консерватизм убивает, а молодость и секс – торжествуют. Все в лоб, и снято незатейливо. Не зацепило.

ЖЕЛЕЗНАЯ РОЗА, реж. ЖАН РОЛЛЕН, 1973, Франция

Эстетика смерти. Начинается с поцелуя на ржавом паровозе, потом на кладбище, в склепе, потом в могиле, полной костей. Пока ребята развлекались, клоун приходил к могиле с цветами. Стемнело, тропинки исчезли, только кресты белеют.

(Сразу настигли воспоминания детства о том, как нас закрыли на Ваганькове зимней ночью и как мы с девушкой драпали от вурдалака, то ли в шутку, то ли всерьез. Девушка на высоченных каблуках по льду бежала прям на мировой рекорд. А потом мы выбрались наружу через накатанный собачий лаз, я его еще раньше присмотрел на всякий случай).
Мёртвые не поднимаются из могил, только живые слегка мертвеют, и уходить им уже не хочется, а может уже и не надо. Девушка жжет костер из кладбищенских цветов, запирает парня в склепе, а сама танцует среди могил, безыскусно, как в цветущем саду. Живые мертвы, мертвые живы.

Фильм снят за три копейки, но интересный, необычный, завораживающий, многое из подсознания вытаскивает. Саундтрек душевный.

@темы: О кино, Картинки, Жизнь

---

Москва ночью восхитительно пышная, еще по-летнему зеленая. Почему-то мало фонарей горит, ночи черные (страстные, жгучие и прекрасные). На каждой стене качаются тени ветвей, как дурные предзнаменования со всех сторон. Днем уже видно оскудение, сожженная кайма вокруг каждого листа.

Решил развеять горе в чистом поле – пошел на Поклонную, там такой ветер, что все на свете развеет, в фонтанах ветер гонит свинцовые волны, как в Северном Ледовитом. Уши я заткнул Чаконой и Пассакалией, но все равно мозги выдуло. Википедия советует: "Не следует путать пассакали́ю (как форму траурной песни, сопровождающей погребальную процессию по улицам средневекового города) с пассакальей (танцем)." А я, кажется, трагически перепутал.

* * *

НИ ПОЕЗДОВ, НИ САМОЛЕТОВ, Бельгия, 1999, Йос Стеллинг - 8/10
Жизнь маленького кафе. Все у всех на глазах - флирты, кражи, ссоры, смерти. Хороший, трогательный, жалеющий людей фильм про одиночество, но еще больше про любовь.

@темы: О кино, Жизнь

---

Картинка!

@темы: Картинки

---

Последний дачный дневник

Я вернулся!

11 сентября, воскресенье

Господи, чтобы открылись глаза наши! - говорят слепые.

+++

День в дымке - как сквозь тусклое стекло. В дороге видел тонкий огненно-алый клён. Он был похож на факел, на гладиолус и на чудо. Листва пока густая и темная, а трава уже пожелтела.

Жизнь налаживается. Ехал на дачу в тёплом полупустом вагоне с удобными креслами, вышел на своей станции - в вокзале светло, уютно, пахнет хорошим кофе - кофейный аппарат на днях поставили. На новом стадионе играют в футбол школьники в красивой форме, куча местных алкашей болеют за них, трезвые. В церкви вечерняя служба.

12 сентября, понедельник

Сон про Беломорье, куда царь сослал изобретателя-самородка и царевну, вроде бы за неподобающую любовь. На деле же выясняется, что царевна - инженер, и у них с Кулибиным два соперничающих КБ - они делают боевой вертолет вдали от шпионских глаз.

Пустынный плоский берег северного моря, на нем фантастические конструкции, сплетенные из тонких прутьев, - закручивающиеся спиралью тоннели (коллайдер, что ли), испытательный полигон в виде американских горок, воздушные причалы - как половинки изогнутых мостов. Это все разбросано по пустынному берегу - легкие изящные футуристичные конструкции, ажурное переплетение, плавные изогнутые линии, идеальный баланс.

История любви тоже разворачивается, но очень тонко, без слов, без взглядов. Кажется, тот, кто проиграет в соревновании КБ, будет казнен, а они слишком серьезно относятся к своему делу, чтобы играть в поддавки. Смиренная обреченность. Царевна - вроде Чулпан Хаматовой, лет под сорок, в пуховом платке. "Кулибин" значительно моложе, маленький, хрупкий застенчивый парень с певучим голосом. Ходят по берегу среди валунов, говорят об аэродинамике. Воздух очень прозрачный, вдали видны острова, грозовые тучи. Оттуда ждут нападения.

Я на все это со стороны смотрю. Сон - как фильм с прекрасной операторской работой.

+++

Просматривал сегодня кучу книжек по мотивации, чтобы вернуться в городскую жизнь вдохновленным - и в результате впал во вселенскую тоску. Большинство из них ставят офигенные высокие цели, которые прежде казались недостижимыми - как вдвое увеличить показатели по продажам, как стать лучшим в году менеджером по продажам, как пройти десяток тренингов и самому стать коучем для менеджеров по продажам и написать книжку о том, как этим коучем стать. Блин, то, что для людей идеалы, для меня - преддверие ада. Впарить вдвое больше БАДов беззащитным старушкам! Выцыганить у них похоронные деньги на электронный чудо-браслет! Стать вот этим наглым, вечно посылаемым в жопу субъектом, который звонит в восемь утра, предлагая какую-то хрень! Если б я верил в карму и перерождения, я был бы уверен, что в следующей жизни эти ребята рождаются ленточными глистами, и чем успешнее, тем длиннее и нажористей.

+++

Тот, кто смотрит вовне, спит; тот, кто смотрит внутрь себя, пробуждается.
Карл Юнг

13 сентября, вторник

Сон. Будто бы нашу дачу захватили китайцы, въехали, как фашисты, на грузовиках и вселились в детский театр. А по дачам пошли старосты - хохлы. Один из них сообщил, что посёлок наш китайцы переименовали, теперь он будет называться "Большая деревня". Собственно, все поселки и деревни теперь будут называться одинаково: Большая или Маленькая деревня, китайцам так удобнее. Хохол мне это все объяснил, ему явно неловко было, он старался как-то дистанцироваться от всего происходящего, сказал, что работал тут неподалеку в строительной артели, китайцев как-то обозвал. Но я уже весь горел и пылал от бешенства и остаток сна искал партизан и сколачивал диверсионную группу.

Чижа я везде таскал с собой, боялся, что китайцы зайдут без меня, увидят его и съедят. Но встречные китайцы, видя Чижа, переменялись в лице, почтительно ему кланялись и о чем-то тревожно переговаривались. Видно было, что они боятся, не только Чижа, а вообще всего. Сразу ясно - победа будет за нами.

+++

Последний день на даче. На розы последний взгляд.


Фильмы

МОРЕ ДЕРЕВЬЕВ, реж. Гас ван Сент, 2015 - 7/10
Американец приезжает в Японию, чтобы покончить с собой. Лес самоубийц, модное место, под каждым кустом трупы валяются. Чудесные места, деревья шумят. Он глотает таблетки и вдруг видит заблудившегося в лесу японца. Макконахи и Ватанабе. Сентиментально, просто, сценарий стандартно голливудский, но мне нравится, как Гас ван Сент видит мир - чистота взгляда. Люблю его.

ФЕДРА, 1962, реж. Жюль Дассен. - 7/10
Они так могущественны, они говорят на разных языках и зажигают небеса.
Современная трактовка, но все вполне по-античному. Неплохой фильм, мне только не особо понравилась игра главной героини.

ИДЕАЛЬНЫЙ ПОБЕГ - 4/10
Нормально посмотрелось. Дубляж бесит неимоверно.

ДЕТЕНЫШ, Бельгия, 2014 - 6/10
Европейский хоррор. На традиционный сюжет - убийца в детском лагере. Но сделано необычно и мило, с мрачным, разумеется, финалом.

ДОГОНЯЛКИ СО СМЕРТЬЮ, Япония - 5/10
Как у них заведено, сразу убивают два автобуса японских школьниц. Разрезают пополам. Смешно и глупо, но - дивная природа, ощущение жути и невидимый ветер-убийца. Девочка очень милая, похожа на Чулпан Хаматову. Начало хорошее, а три четверти остального - фигня. Всю дорогу показывают попки в белых трусиках, убивая десятками и сотнями. Японцы все же тряхнутые. И в очередной раз удивляюсь примитивности диалогов - будто у них словарь в триста слов и никаких подтекстов, намеков, иронии, многозначности, все реплики - прямые, как бревна. Как в учебнике иностранного языка для первого класса.

Книжки

СТИВЕН КИНГ. ЛАВКА ДУРНЫХ СНОВ. Сборник рассказов - 5/10
Скучновато и не страшно. Это скорее реализм, чем хоррор, но для мощного реализма ему чего-то не хватает. Впрочем, это все равно прилично написано.

РЕГИНА БРЕТТ. БОГ НИКОГДА НЕ МОРГАЕТ.
Сентиментальная книжка-вдохновлялка, хорошо написанная.

«Кто я?
Дитя Бога.
Что мне нужно?
Ничего.
Что у меня есть?
Все».

@темы: О книгах, О кино, Жизнь, Сны, Цитаты

---

Дачный дневник

4 сентября, воскресенье

Сон - что-то вроде смешного кошмара. Торговый центр или министерство какое-то, стекло и бетон, широкие проходы, натертые скользкие полы - и вот по ним носится кто-то вроде мистера Проппера (не первый раз он у меня в кошмарах) - он огромного роста, но без ног, сидит на доске с колесиками, на такой иногда инвалиды в метро ездят, культяпки целлофаном обмотаны. Руки у него огромные, метра два длиной и еще тянутся. И вот он носится с огромной скоростью на тележке, хватая руками разбегающихся людей. Издает при этом дьявольский рев. Пугала больше всего скорость и стремительные точные движения рук. Я у окна стоял, застыв, деваться было некуда.

+++

День хорошо замаскированный. Хочу его разглядеть, бужу, пинаю восприимчивость - нет, в упор не вижу ни фига. Ах да, небо было красивое, в облаках, небрежными слоями, резными заплатами, 50 оттенков серого, - и прямо на глазах спеклось, истаяло, растеклось в однородную грязно-серую простыню. Дождик щадящий, но все холоднее.

+++

Читаю Прилепина "Непохожие поэты. Мариенгоф. Корнилов. Луговской"

У Мариенгофа я читал "Циников" и автобиографическую трилогию. "Циников" сразу полюбил и люблю до сих пор. "Роман без вранья" тоже хорош, а "Мой век" и "Это вам, потомки" вызывают у меня пароксизмы ненависти и отвращения. Стихи его совсем не люблю - умышленные, антимузыкальные, ритм ухо царапает. Занятно видеть, как те же темы образы и ритмы мгновенно оживали и становились музыкой у Есенина. А сам Мариенгоф - один из самых моих нелюбимых литературных деятелей, даже чекистский Бобров и мразотный Луначарский меньше эмоций вызывают. И это никакого отношения к Есенину не имеет - мне сам по себе Мариенгоф резко антипатичен, меня от него просто корежит. Не люблю прием, когда человек декларирует собственную подлость, а потом делает выверт: мол, все остальные точно такие же подлые, а я всех лучше, потому что один в этом признаюсь. И подхихикиванье еще. Но еще много необъяснимого.

Корнилова с Луговским я нарочно не читал, а вот нечаянно - было дело. В детстве у меня случались приступы голода памяти, когда мне позарез надо было что-то спешно выучить наизусть, а то прям помру. И вот хватаю я толстенную алую книжку типа "Поэты Октября" (дело на старой даче было, а там какие-то очень странные книжки попадались), страниц в тыщу мелким шрифтом, и начинаю искать стих поприличнее - в результате из всей этой фигни я выбрал довольно большую поэму Луговского на несколько страниц и радостно выучил ее наизусть. Сейчас я оттуда ничего не помню, но с удовольствием перечитал бы - мне кажется, она была очень неплоха. И еще в какой-то прозаической книжке вдруг тоже увидел симпатичные стихи - нарочно автора разыскал - оказалось, Луговской. Не знаю, как бы он мне на взрослый глаз показался - надо проверить, интересно.

О, увидел и сразу вспомнил и стихи и поэму, которую учил - "Песня о ветре". Не, сейчас уже не цепляет, хотя пишет он звонко:
«Панна, панна! / Всё пропало. / Обыск медленный идёт. / Из холодного подвала / Поднимают пулемёт. / Он стоит на толстых ножках, / Плотный, тёмно-голубой, / Золотистую дорожку — / Ленту / Тянет за собой…»
Прям как Гумилев про луну. А послевоенные стихи есть очень трогательные, грома и звяка уже меньше.

5 сентября, понедельник

Мокро и холодно. Мир стынет, небо и земля, как полные водой губки, сочатся. К полудню так и не рассвело. Как на огромном складе - где-то высоко есть лампы дневного света, но их явно недостаточно.

Папоротники буреют, вообще все склонно гнить, а не сохнуть - красного и ярко-желтого мало, солнца не хватает для ярких красок.

+++

Корнилов внезапно понравился, не целиком, а кое-что - простой, но с мощным темпераментом, саморазрушение и лиричность. Не нравится - накатанная, созвучная двадцатым годам, разухабистость. Он лучше в тоске, чем в самодовольстве.

«Качка на Каспийском море»
Нас не так на земле качало,
нас мотало кругом во мгле —
качка в море берёт начало,
а бесчинствует на земле.
Нас качало в казачьих сёдлах,
только стыла по жилам кровь,
мы любили девчонок подлых —
нас укачивала любовь.
Водка, что ли, ещё?
И водка —
спирт горячий,
зелёный,
злой;
нас качало в пирушках вот как —
с боку на бок
и с ног долой.

+++
На пять километров
И дальше кругом,
Шипя, освещает зарница
Насильственной смерти
Щербатым клыком
Разбитые вдребезги лица.
Убийство с безумьем кромешного смесь,
Ужасную бестолочь боя
И тяжкую злобу, которая здесь,
Летит, задыхаясь и воя,
И кровь на линючие травы лия
Свою золотую, густую.
+++
Гуси-лебеди пролетели,
чуть касаясь крылом воды,
плакать девушки захотели
от неясной ещё беды.
+++
И звякнет последняя пуля стрелка,
И кровь мою на землю выльет;
Свистя, упадёт и повиснет рука,
Пробитая в локте навылет.
Или — ты подумай —
Сверкнёт под ножом
Моя синеватая шея.
И нож упадёт, извиваясь ужом,
От крови моей хорошея.
Потом заржавеет,
На нём через год
Кровавые выступят пятна.
Я их не увижу,
Я пущен в расход —
И это совсем непонятно.

У многих деревенских поэтов судьба схожа, в город врываются нахрапом, быстро учатся азам, хватка и упорство у них не чета городским - выгрызают дорогу к быстрому успеху, и сразу - пьянка, блудняк, чему-либо учиться мгновенно бросают - и так все превзошел. Успех обычно недолог, и с первой неудачей все стремительно идет к концу в остервенелых запоях, скандалах и обидах на белый свет: как понесет по кочкам вниз - так до самого дна и будут лететь. Стойкости у них почти совсем нет, удара не держат.

"В ночь с 31 декабря на 1 января в Доме писателей появился сам Алексей Николаевич Толстой в компании 24-летней балерины Татьяны Вечесловой, солистки Мариинского театра оперы и балета. Вечеслова была в декольте.
Корнилов, улучив момент, окунул палец в чернильницу и написал на голой спине балерины слово из трёх букв.
…И пьяными печенежскими глазами оглядел всех: ну и что? Ну и что вы мне сделаете?" (З.П.)

Советская власть таких предпочитала решительно мочить, потому что уже бесполезны и неуправляемы.

"Пиво горькое на солоде
затопило мой покой…
Все хорошие, весёлые —
один я плохой."

(И тут по контрасту судьба Луговского, который после страшнейшего психического краха, позора и чуть ли не полного распада личности, воскрес, вышел на новый уровень и свои лучшие стихи написал).

P.S. Да, и еще я хотел бы все выяснить про поэта Ивана Приблудного. Когда-то давно услышал обмолвку о его страшной судьбе - и больной занозой в голове засело. Надо все о нем узнать. Не знаю зачем, но надо позарез. Я к таким непонятным навязчивым импульсам серьезно отношусь. Но до сих пор ничего внятного о нем не нашел.

6 сентября, вторник

Сегодня солнце и синее небо. Щасте! Если б еще было потеплее.

Зато по совету милой Eagre я читаю сейчас занятную книжку про Александра Тома Холта. Пишет он мастерски, язвительно и остроумно, Александра не любит, да особо им и не интересуется. (У Холта он сумасшедший, как мартовский заяц). Но я уже давно заметил: как бы ни ненавидел автор Александра, какие бы гадости о нем ни писал, Александр в любом случае получается по-своему обаятельным и трагическим. Здесь то же самое вышло. Главный герой - философ-киник, который, сам не желая, самым сумасшедшим образом вырастил из Александра то, что выросло. Тем не менее, пишет он хорошо и забавно. Вот про Сашку и Гешу в детстве, например:

"И вот в чем заключается разница между Александром и множеством других умных, находчивых ребят его возраста: любой из них залез бы на крышу и сбросил улей в дымовую отдушину, в то время как будущий герой Граника сперва незаметно подпер двери и окна снаружи, так что бедолаги оказались заперты, как в ловушке, вместе с целой фалангой обезумевших от ярости пчел."

"Тут мальчик по имени Гефестион наклонился вперед и улыбнулся. У него была добродушная улыбка того сорта, что как бы говорит «я знаю, что туповат, и прошу меня извинить», и которая способна избавить ее обладателя от множества проблем, вплоть до измены и убийства включительно."

+++

Сегодня в меру напился, до такого состояния, когда ставишь важно локоть на ручку кресла, чтобы принять задумчивую и вальяжную позу, а локоть соскальзывает и еле удерживаешься, чтобы не шарахнуться челюстью о подлокотник. В общем, что я могу сказать - пожалуй, я перешел в категорию пьющих по праздникам, из категории пьющих, когда есть деньги на бутылку и нет никаких неотложных дел. Не понимаю, когда это со мной случилось. Вырос. И да, у меня есть свой пакет для пакетов, и я уже не боюсь высунуть руку из-под накидки в парикмахерской, чтобы почесать нос.

Это старость, я щетаю. Пора думать о душе.

7 сентября, среда

Сон. Длинная темная коммуналка с неожиданными поворотами, ступеньками в коридоре. Мне всегда такие нравились. Невозможно вообразить, что там, за закрытыми дверьми комнат. А я топаю с цветами, отсчитывая двери к Елене Булгаковой. Открываю дверь - а за ней не комната, а двор-колодец с крошечным садом и пустым шезлонгом. Тут лето или теплая осень, а везде зима. Я в пальто, как дурак. И еще одна дверь, без ступенек, прямо на земле, открытая. Туда и захожу. Там две старушки, которые меня ласково принимают и наливают чаю с печеньем. Очень неловко, потому что я понятия не имею, кто они такие. Непринужденно разговариваем о цветах и погоде. Каким-то образом, по названию цветов, которые старушки произносят с явным намеком, я понимаю, что Елена Булгакова давно умерла. Что-то вроде "Я вчера срезала хризантему. Посмотрите, какая красавица. Жёлтая, видите?". Я прощаюсь, они открывают мне дверь (другую, которая должна вести к лестницам, а не во двор) - за ней крутой широченный скат в кромешную тьму, очень крутой, только у двери прямой кусочек шириной с карниз. Дверь уже закрыта, возвращаться назад страшно, поэтому я съезжаю на ногах, как с ледяной горки. В ушах свистит, уже вокруг тьма, а конца нет. Я думаю: "Тут должна быть кроличья нора сбоку. Надо прыгать вбок". Прыгнул.

+++

Надо бы подбирать и складывать в одно место то, что вызывает узнавание, дежа вю, - места, лица, фотографии, то, что видел в снах - чтобы вот так, по кусочкам, интуиции воссоздать некую свою метафизическую судьбу, присоединить к этому миру иной. Слишком много всего набирается. Ярче всего - Джунгария, которая меня с детства преследует, надо бы ее изучить получше. Понятно, что моя личная Джунгария не похожа на настоящую - и вот тут интуитивно отбирать знакомое, по узнаванию. Озеро еще одно есть. Потом - то извержение вулкана, которое я будто бы видел. Может быть, улицы из снов попробовать найти, дома. Вообще - сны в помощь. По Москве походить, попытаться найти, то, что в снах и где шарахало дежа вю (хрен найдешь, но надо попытаться). Где-то это все просачивается, соприкасается - главное, не пропустить. В кино, кстати, иногда бывает - на таких местах скриншоты надо делать. И не важно, что там срежиссировано, декорации - режиссер ведь тоже нечто видит в воображении, когда выстраивает сцену - быть может, это все из одного места берется. Географией можно не заморачиваться, ну типа если я узнаю озеро в Парагвае, а оно у меня связано с Джунгарией - понятно, что Там география другая. Карты потом можно свои нарисовать.

Людей набрать - не тех, кто нравится, а кто вызывает беспокойство, будто я знал их когда-то, но забыл, или чувство, что меня с ними что-то связывает, хотя это невозможно. События, которые вызывают острое ощущение личной причастности или узнавания - а ведь и у меня похожее было, хотя в реале и не было.

Только надо очень осторожно, ни в коем случае не путать с симпатией, интересом и тем, что нравится. Шарахаться от гламура и того, что ласкает глаз. Опираться на неосознанное, тревожное, пугающее непонятностью узнавание. На страх лучше опираться - это более правильная эмоция. Вообще, ко всем фобиям картинки подобрать - может пригодиться.

Зачем - мне не совсем понятно. Но такая идея уже четвертый или пятый раз в голову приходит как нечто очень нужное. И вот опять у Галиной в "Медведках" напоминание, очередной толчок в ту сторону.

Сначала побольше набрать визуальных образов, тасовать их время от времени - может, через несколько лет что-то начнет складываться, вспоминаться - вот как волна забытых снов сразу хлынула, когда я стал карту сновидений рисовать. Эксперименты с тонким сном. Дневник еще отдельный завести, туда это все сваливать, закрытый, потому что иначе в эту реальность вытянет. На тумбе, может? Картинок много будет. Но тексты тоже надо, комментарии к визуальным образам.

Еще желательно в процессе освоения подсознания и иного мира не свихнуться, потому что порожек где-то там и есть.

Да, следить, чтобы меня не потянуло роман из всего этого сочинять. Это из другой оперы. Блин, все равно неосознанно это воспринимается, как литературный проект, тут уж ни хрена не поделаешь, по-другому я не могу. Главное, ничего не сочинять, а только угадывать, избегать логических выводов и причинно-следственных связей, и Боже упаси выстраивать сюжет - это уж точно не туда заведет. В общем, дневник наблюдений и исследование - вот жанр.

8 сентября, четверг

Сон. Не первый раз снится, серия. Редкостная хрень. Будто бы приехал я в какое-то мелкое царство. Живу на даче. В предыдущих снах я оказывается в отсутствии царя победил в войне, триумфально прогнал супостата. Не помню, как, помню только, что там основную роль сыграла пустая упаковка для котлет (корытце пластиковое). Теперь вроде опять война, но царь на этот раз меня к командованию не подпускает из ревности, а поручает воевать по очереди своим генералам - а их у него два, и оба мои соседи по даче, и я для них непревзойденный военный гений и любимый учитель. Так что, между дачей и фронтом постоянно курьеры носятся, спрашивают у меня, что делать. Сорок тыщ одних курьеров. А у меня еще дачная война параллельно идет из-за ветлы и помидоров. И я такой, весь нарасхват, в тельняшке, треньках и драных тапках управляю вселенной.

+++

Ночь была теплее дня, тихая, но пару раз налетал с ревом ветер и тогда за окном слышалось странное многоголосое бормотание, стекла постукивали, будто с той стороны, в темноте, к стеклу прижимаются люди и что-то торопливо мне говорят. Через пару минут - снова тишь, будто и не было ничего.

Дачи стоят пустые. На черном небе белые длинные облака. В конце улицы сквозь деревья размытым красноватым светом горит фонарь - то ли пожар, то ли звезда полынь (хотя я думал, что она будет ослепительно белой).

+++

Во время битвы под Кунерсдорфом Фридрих подбадривал своих солдат так: «Собаки, вы хотите жить вечно? А я хочу иметь прочную стену из прусских тел».

КНИЖКИ

3. ЗАХАР ПРИЛЕПИН. НЕПОХОЖИЕ ПОЭТЫ. МАРИЕНГОФ. КОРНИЛОВ. ЛУГОВСКОЙ. - 7.5/10
Хорошая книга. Очень люблю биографии, написанные хорошими писателями - они знают, какие детали и факты отбирать. Читал взахлеб. Очень интересно, особенно про Луговского.

4. ТОМ ХОЛТ. АЛЕКСАНДР НА КРАЮ СВЕТА - 7.5/10
Язвительная, остроумная, пессимистическая книжка. Про Александра немного - полкнижки про то, как герой устраивает колонию в Причерноморье, и это скучновато. Последняя треть - самая лучшая, абсурдистская и сумасшедшая, жаль, что немногие до нее дочитают. Особенно хороша история про брата героя, который, из самых гуманистических побуждений и накурившись конопли, решил убить Александра, и что из этого вышло.

5. МАРИЯ ГАЛИНА. МЕДВЕДКИ - 8/10
Начало совершенно завораживающее - человек, который сочиняет судьбы людям, недовольным реальностью, семьи тем, у кого их нет, счастливое детство тем, у кого оно было несчастным - то, как должно было быть, но не было. И конец хороший - Геката, Ахилл.

6. СТАНИСЛАВ ПШИБЫШЕВСКИЙ. ВИГИЛИИ
Что это было? Блин, читать стыдно, а ведь когда-то вся эта бесконечная банальная трепотня пробирала юных декадентов до дрожи. "О, это спокойствие, это неподвижное, оцепенелое, бесчувственное спокойствие, если бы оно могло теперь вернуться вновь: такое миролюбиво-задумчивое. Мы сидели друг против друга. Она была беспокойна, нервна; она знала, что теперь придет, неизбежно должно придти." И страница за страницей в том же духе.

7. ЭРИК АКСЛ СУНД. ДЕВОЧКА-ВОРОНА
По названию и обложке я решил, что это экспрессионизм, что-то стильное и интеллектуальное. Хрен с два! Сунда сравнивают со Стигом Ларссоном - и правильно, так же убого написано. Взял бы негром какого-нибудь филолога, чтобы дотянуть до уровня милицейской хроники в мухосранской газете. Патологоанатома зовут Иво Андрич. Гы-ы.

Ужасная суконка, читать невыносимо. "После того как отец понял, что она подумывает пойти по его стопам, ей пришлось выслушать множество историй, имевших целью отпугнуть ее." "Работа позволяла Софии преодолевать временами охватывающую скуку. А с некоторых пор ее стала все больше и больше интересовать человеческая личность". "Ему ничего не оставалось, как овладеть ею прямо возле мойки, после чего она направилась в душ." Как будто робот писал. Куча раздражающих никчемушных подробностей. Меня прям ужас охватил от унылого убожества мыслей, эмоций и словарного запаса героев, от банальности их сентенций - боюсь, что у меня самого мозги испортятся оттого, что я эту дрянь читаю. Затягивающее косноязычие, мыслительная и эмоциональная тупость. И это, блядь, властитель дум. Потом сюжет задвигался и вроде стало получше.

8. ХАНС ПЛЕШИНСКИЙ. СТАЛО ЧТО. ПОРТРЕТ НЕВИДИМОГО. АВТОБИОГРАФИЯ БОГЕМНОГО ГЕЯ.
Интересный культурный срез, Париж и Мюнхен, здесь все об этом и еще апокалиптическая атмосфера - когда автор за несколько лет побывал на 60 похоронах своих друзей. Торопливый безыскусный рассказ - выставки, фильмы, концерты, клубы, умирающие один за другим друзья. Мне интересно было, много пометок себе сделал, что посмотреть, о чем узнать.

ФИЛЬМЫ

3. СЕРДЦЕ АНГЕЛА - 9/10
В стопицотый раз посмотрел. Как же я люблю это кино, оно такое красивое. Город восхитительный, и Микки Рурк, и убийства куда страшнее, чем в "Пиле".

4. В СЛУЧАЕ УБИЙСТВА НАБИРАЙТЕ "М", реж. Хичкок - 6/10
Не, это послабее "Незнакомцев в поезде", никаких киноэффектов, только сюжет.

5. НОЧЬ ДЕМОНОВ, 1957, реж. Жак Турнер - 6/10
Здесь Турнеру демона навязали живьем, а он хотел, как в "Людях-кошках" обойтись саспенсом и тенями. Демон получился резиновый и миловидный, что-то собачье в нем. А сатанист мерзкий, как и должно. Очень красиво снято, и мир тогда красивее был, пустыннее, природы больше, а людей меньше.

6. СПАСЕНИЕ, 2015, реж. Иван Вырыпаев - 6/10
Молодая польская монахиня приезжает в тибетскую Индию. Монахиня какая-то странная, вроде хикки, сухая, настороженная, будто бы до этой поездки она ни разу с людьми не разговаривала. Я таких монахинь не встречал, они чаще веселые, хлопотливые. Еще более странная иллюзия автора, что пошлые банальности про пылесос и единый мир могут стать для монахини неким откровением (а еще летающая тарелка). Кажется, режиссер понятия не имеет ни о монахинях, ни о христианстве. Авторского замысла я не просек, смысла особого не заметил, так что вложил свой и, в целом, остался доволен. Созерцательное кино, великолепные съемки.

@темы: О книгах, О кино, Жизнь, Сны, Цитаты

---

Дачный дневник

28 августа, воскресенье

Снова сверкающий ветреный денек с резными движущимися тенями, плеском листвы и отраженным блеском: как на воде, на лодочке - укачало сразу. Стаи скворцов повсюду. Вдоль дороги особенно яркие - серебряный ковыль и еще какой-то сорняк цвета розового перламутра. Листья деревьев зеркально сверкают, а те, что в тени, по контрасту кажутся черными.

29 августа, понедельник

Ночь была звездная. Наконец-то я Плеяды разглядел - много звезд в них вижу, сколько - сказать не могу, потому что в глазах все двоится.

+++

Что можно найти у Гесиода о природе творчества? Божественное происхождение Муз. Кровное родство с памятью и промыслительной властью (дети Зевса и Мнемозины). Самохарактеристика муз интересная: "Много умеем мы лжи рассказать за чистейшую правду. Если, однако, хотим, то и правду рассказывать можем!" Т.е. в цене как правда, так и искусное правдоподобие. Достойные, высокие предметы творчества: воспевание богов и людей, добрых нравов. "Все излагая подробно, что было, что есть и что будет" - Не только о настоящем, но о прошлом и будущем, память и предвидение. С деталями и подробностями. "Чтоб улетали заботы и беды душа забывала". Творчество дарует утешение как творцу, так и слушателям. Рядом с Музами - прелесть, изящество и желанье, мечта, воображение (по соседству живут Хариты и Гимер). Непрерывность творчества, беззаботный и радостный дух, "в празднествах жизнь проводя". Аристократизм и власть творчества. Бессмертие.

И кстати, вот родня Труда:

Грозной Эридою Труд порожден утомительный, также
Голод, Забвенье и Скорби, точащие слезы у смертных,
Схватки жестокие, Битвы, Убийства, мужей Избиенья,
Полные ложью слова, Словопренья, Судебные Тяжбы,
И Ослепленье души с Беззаконьем, родные друг другу,
И, наиболее горя несущий мужам земнородным,
Орк, наказующий тех, кто солжет добровольно при клятве.

30 августа, вторник

Какая тёплая ночь была! Самая тёплая за все лето, и тёплый ветер дул. Я хотел снова рассмотреть звёзды ближе к утру, но ветер нагнал облака. Только Лебедь был виден - он все лето медленно летел через небо и теперь он уже на юго-западе, почти там, где в мае висела Северная корона и сияла Вега.

31 августа, среда

Холодно! Дату автоматически написал как 31 октября поначалу. К флоксам склоняюсь, как к руке для поцелуя, одна радость - их сладкий детский запах да розы, аристократически стойкие ко всякой фигне вроде града и мороза.

+++

Хохотал до слез над дурацкой байкой графа де Сегюра, вот просто целый день ржал, не знаю почему, есть в ней какие-то кафкианские мотивы и высокий абсурд - прям Беккет с Ионеско:

тыц

"Один богатый иностранец, Судерланд, приняв русское подданство, был придворным банкиром. Он пользовался расположением императрицы. Однажды, ему говорят, что его дом окружен солдатами, и что полицеймейстер Р. желает с ним переговорить. Р. со смущенным видом входит к нему и говорит:

«Господин Судерланд, я с прискорбием получил поручение от императрицы исполнить приказание ее, строгость которого меня пугает; не знаю, за какой проступок, за какое преступление вы подверглись гневу ее величества».
«Я тоже ничего не знаю и, признаюсь, не менее вас удивлен. Но скажите же наконец, какое это наказание?»
«У меня, право, — отвечает полицеймейстер, — не достает духу, чтоб вам объявить его».
«Неужели я потерял доверие императрицы?»
«Если б только это, я бы не так опечалился; доверие может возвратиться, и место вы можете получить снова».
«Так что же? Не хотят ли меня выслать отсюда?»
«Это было бы неприятно, но с вашим состоянием везде хорошо».
«Господи, — воскликнул испуганный Судерланд, — может быть, меня хотят сослать в Сибирь?»
«Увы, и оттуда возвращаются!»
«В крепость меня сажают, что-ли?»
«Это бы еще ничего; и из крепости выходят».
«Боже мой, уж не иду ли я под кнут?»
«Истязание страшное, но от него не всегда умирают».

«Как, — воскликнул банкир, рыдая, — моя жизнь в опасности? Императрица, добрая, великодушная, на днях еще говорила со мной так милостиво, неужели она захочет… но я не могу этому верить. О, говорите же скорее! Лучше смерть, чем эта неизвестность!»
«Императрица, — отвечал уныло полицеймейстер, — приказала мне сделать из вас чучелу…»

«Чучелу? — вскричал пораженный Судерланд, — Да вы с ума сошли, и как же вы могли согласиться исполнить такое приказание, не представив ей всю его жестокость и нелепость?»
«Ах, любезный друг, я сделал то, что мы редко позволяем себе делать; я удивился и огорчился, я хотел даже возражать, но императрица рассердилась, упрекнула меня за непослушание, велела мне выйти и тотчас же исполнить ее приказание; вот ее слова, они мне и теперь еще слышатся: Ступайте и не забывайте, что ваша обязанность исполнять беспрекословно все мои приказания».

Невозможно описать удивление, гнев и отчаяние бедного банкира. Полицеймейстер дал ему четверть часа сроку, чтоб привести в порядок его дела. Судерланд тщетно умолял его позволить ему написать письмо императрице, чтоб прибегнуть к ее милосердию. Полицеймейстер наконец, однако со страхом, согласился, но, не смея нести его во дворец, взялся доставить его графу Брюсу. Граф сначала подумал, что полицеймейстер помешался, и, приказав ему следовать за собою, немедленно поехал к императрице; входит к государыне и объясняет ей, в чем дело. Екатерина, услыхав этот странный рассказ, восклицает: «Боже мой! какие страсти, Р. точно помешался! Граф, бегите скорее сказать этому сумасшедшему, чтобы он сейчас поспешил утешить и освободить моего бедного банкира!»

Граф выходит и, отдав приказание, к удивлению своему видит, что императрица хохочет.

«Теперь, — говорит он, — я поняла причину этого забавного и странного случая: у меня была маленькая собачка, которую я очень любила; ее звали Судерландом, потому что я получила ее в подарок от банкира. Недавно она околела, и я приказала Р. сделать из нее чучелу, но, видя, что он не решается, я рассердилась на него, приписав его отказ тому, что он из глупого тщеславия считает это поручение недостойным себя. Вот вам разрешение этой странной загадки».

1 сентября, четверг

Сон снился, будто меня послали восстанавливать потерянную связь с нашим резидентом, и я хожу по пустым чужим дачам, как коробейник, и кричу под каждым забором: "Покрываю дома мхом! Вбиваю ореховые клинья!" Никто не откликается, даже собак нет. Где-то жгут сухую листву, солнечно, деревья уже голые, земля твердая, сухая.

+++

Вымолил я себе у флоксов солнечный денек не только во сне, но и наяву. Косое слепящее солнце, смиренная тишина.

+++

Граф де Сегюр о Потёмкине: "не бывало царедворца более великолепного и дикого, министра более предприимчивого и менее трудолюбивого, полководца более храброго и вместе нерешительного. Везде этот человек был бы замечателен своею странностью. ...Счастье, служа ему, утомляло его; оно не соответствовало его лени и, при всем том, не могло удовлетворить его причудливым и пылким желаниям. Этого человека можно было сделать богатым и сильным, но нельзя было сделать счастливым. ... До мечтательности честолюбивый, он воображал себя то курляндским герцогом, то королем польским, то задумывал основать духовный орден или просто сделаться монахом. То, чем он обладал, ему надоедало; чего он достичь не мог — возбуждало его желания."

У Сегюра приятные мемуары, он стремится к мирному договору между Россией и Францией, к нам расположен, все ему нравится, и тон такой игриво-возвышенный, старинный. И на всем отсвет легкомысленного абсурда (я за это и Михаила Пселла полюбил).

Вдруг, читая о том, как Европа поддерживала тогдашнюю исламизацию, я стал находить странные параллели с нашим временем.

Ситуация такая: турки захватили Грецию и режут христиан, лезут через наши границы по всем направлениям, бунтуют Кавказ, громят наши консульства, Потемкин собирает против них войска в Крыму, а Европа боится, как бы мы не захватили Константинополь, натравливает турок на Россию, вооружает их и верещит, что Россия должна это все терпеть ради всеобщего мира (а на самом деле ради их торговли с Портой).

Потемкин удивляется: как просвещенные европейцы могут покрывать головорезов, которые угоняют в рабство десятки тысяч людей за год: "Стало быть, ваша нация, самая образованная в мире, будет всегда защитницею изуверов и невежд? Вся Европа вправе обвинить Францию, которая упорно охраняет в недрах ее варварство и чуму". Французский посол оправдывается, мол, мир и согласие в Европе важнее: "Французский король, видя свое государство цветущим, спокойным и сильным, не может не желать сохранения всеобщего мира Европы".

И тут - трах-бах! - Англия потеряла Америку, Турция объявляет России войну, получает в ответ Суворова, в "цветущей, спокойной" Франции - революция, гильотина, голова принцессы Ламбаль на пике и прочие прелести.

2 сентября, пятница

Цвета и оттенки сейчас одни из самых красивых в году - еще летние, но слегка выцветшие и потемневшие, благородная патина, редкое тусклое золото, приглушенный свет, роскошное грозовое небо.

+++
Мемуары графа де Сегюра очень увлекательны. Сейчас читаю о том, как во время нашей войны с турками, революционных волнений во Франции и черте чего в остальной Европе испанский посол в России сошел с ума (мания преследования и т.п.), запер своего секретаря, отобрал у него шифры и начал воротить свою собственную политику. Шведский король, внезапно впал в опасную мечтательность (из его писем: "... уверенность, что я защищу Оттоманскую империю, и что мое имя сделается известным в Азии и Африке") и объявил войну России (требуя отдать ему Финляндию, а Турции - Крым), отчего все малость офигели.

3 сентября, суббота

Целый день про скандал в 57-й школе читал. Мне не нравится. Ладно бы, если б какая-то сносящая крышу страсть - это бы я оправдывал, наверно. Но штатный дефлоратор с одобрения педсовета - что за гадость ваша заливная рыба!

Представил, как бы я на это реагировал, если бы это в моей школе было - тоже, наверно, жалел бы, если б учитель был любимый, а девка - посторонняя. Но у нас так не было, учителя девичьи атаки отражали умело, шутками-прибаутками. У них, походу, внутренний закон был: вся любовь - только после выпуска. И вот уже студентками к нашим учителям в гости ходили толпами, при полном параде, поджидали после уроков - может, о Достоевском поговорить, может, еще чего. Это нормально, я щетаю.

Вообще, на мой взгляд, в хорошей школе должна быть некий отстраненный холодок между учителями и учениками, никаких задушевных разговоров за жизнь, никаких личных отношений, личного влияния, никаких харизматичных лидеров и гуру с идеалами, никакой политики - только чистая наука.

ФИЛЬМЫ

ОХОТНИКИ НА ТРОЛЛЕЙ, Норвегия, 2010
Красивые норвежские пейзажи, а тролли никудышные. Зато довольно реалистично, по-бытовому - чиновники, охотники, туристы, недовольные фермеры и туристические компании, настырные школьники с камерой, поляки, приторговывающие всем подряд (тут - медведями), геноцид троллей, только Гринписа не хватает, вот где бы он развернулся. "Вы христиане?" - "Ха-ха! Конечно нет!" - "А я мусульманка". - "Отлично, никаких проблем".
Интересно, но скучновато, не хватает атмосферы хоррора.

ПОЛЕ В АНГЛИИ, 2012
Дезертиры, приятные ребята, и один трусливый алхимик бегут с поля боя, чтобы напиться в таверне. Останавливаются на поле и едят суп с грибами - и понеслось. Вытягивпют канатом покойника-ирландца, который оживает и оказывается кем-то вроде дьявола. Он заставляет их искать закопанный на поле клад. Все это воспринимается обдолбанными мухоморными мозги. Немые сцены, пытки, дружеские разговоры, прозрения. "Я понял, за что Господь нас наказывает! - За все!" Кого-то рвет камнями с таинственными символами, а потом он видит черную планету. Другие копают яму. Случайно убивают самого кроткого, который колыбельные пел (потом он почему-то внезапно оживает, но ненадолго).
Диалоги -прелесть, в стиле "В ожидании Годо". И вообще похоже. Дезертиры все мечтают о таверне, и понятно, что никогда туда не дойдут, или это окажется совсем не таверна. Выясняется, что они находят сокровища силой воображения (привет Борхесу) и отчаяния, жрут поганки, повелевают стихиями и постепенно убивают друг друга. Последний, оставшийся в живых, возвращается на войну, а там его встречают ожившие, только что похороненные его дружки. Такая милота!
Очень душевное кино, вот только смотреть иногда сложно, некоторые части сняты в манере, провоцирующей эпилепсию, и чет стремно мне на это смотреть - я внушаемый и провоцируемый.


КНИЖКИ

АВЕРКИЕВА. FAQ ДЛЯ НАСТОЯЩЕГО ПИСАТЕЛЯ: ОТ ГРАФОМАНА К ПРОФЕССИОНАЛУ

Неа. Это FAQ для графомана: от начинающего к заматеревшему. Как писать, чтобы хотя бы на фикбуке над тобой не ржали. Автор училась в литинституте, и че-та у меня сразу возникли печальные мысли об упадке высшего гуманитарного образования в России, а больше никаких мыслей не возникло. Советует писать про малину - не куст с красными ягодами, а про рубиновые капли. Ну вы понимаете. Как убирать слово "свой" из текста про "свою горячую тугую дырочку" и "прислонился своим горячим лбом к холодному стеклу".

ГЕСИОД. ТЕОГОНИЯ

Всегда поражаюсь, какой он древний и какой милый. "Нежной ногою ступая, обходят они в хороводе Жертвенник Зевса-царя и фиалково-темный источник"…

СВЕТЛАНА БЛОМБЕРГ. ИРОД ВЕЛИКИЙ. ЧУЖОЙ ВСЕМ

Коротко и интересно, иудейский взгляд. Но что-то она насочиняла с его психологией.

СТИВЕН КИНГ. МОБИЛЬНИК

Непривычно динамичный Кинг, в телеграфном стиле. Все равно хороший.

ЛЮДОВИК-ФИЛИПП ДЕ СЕГЮР. ЗАПИСКИ ГРАФА СЕГЮРА О ПРЕБЫВАНИИ ЕГО В РОССИИ В ЦАРСТВОВАНИЕ ЕКАТЕРИНЫ II

@темы: О книгах, О кино, Жизнь, Сны, Цитаты

---

Дачный дневник

24 августа, среда

Ночью была сильная гроза, даже Чиж разволновался. Молнии сверкали в каждое окно со всех сторон, дом от грома подпрыгивал, крыша под дождем грохотала, как обезумевший оркестр, где сотня литавр и на рояле ломом играют. У Атланта и Антея трещат кости и скрежещут суставы. Земля вот-вот налетит на земную ось. Я торжествую, хотя и не при чем.

Когда чуть затихло, я вышел на крыльцо, флоксы еще вздрагивали и умоляюще благоухали. Понятно, что ничего еще не кончилось - первый приступ пережили, но тут загудел ветер, деревья согнуло - и второй вал накатил, не менее роковой. А потом и третий, и четвертый. Девятого я не дождался - заснул.

+++

Во сне все звуки были странно приближены: дама на другом конце зала руку почешет - звук, словно я мочку себе уха тру. Из-за этого дезориентация, я стоял у какой-то алюминиевой колонны (как на "Маяковской") и думал, что это дорога и по ней надо как-то взобраться на потолок. Это все происходило на балу. Оркестр с ума сводил. Я всё пытался взойти на стену, как-то вскарабкался до того места, где начинался сводчатый потолок, и там застрял. Меня уговаривали слезть, послали за лестницей, а я сверху смотрел дамам в декольте и мужикам на лысины и требовал: "Выключите оркестр".

+++

Утром была подозрительная, умышленная тишина. Невидимый кот слева заорал, как стартующая ракета. Мне показалось, что я - не я, а облако, злонамеренно принявшее мой облик.

Вымелся гулять, в надежде, что где-то на дороге себя подберу. Сразу заметил, что меня буквально тянет в сточные канавы. Крапива озверела, аж джинсы прокусывает насквозь.

У мужика с крыши сарая свисает здоровенный желтый Симпсон, уж и не знаю, за что его приговорили.

Сразу вспомнил детство золотое, розовое младенчество. По рассказам матушки над моей колыбелью висело всякое ненужное барахло, в частности, полуобгрызенный мною портрет Пушкина, здоровенный бубенец, отвалившийся с промчавшейся мимо метафизической Руси-тройки, и деревянный футболист в спартаковской форме, повешенный то, как Геринг, то как Муссолини. Ибо нефиг, мы потомственные динамовцы.

В синих очках все кажется по весеннему свежим, а без них - осень, блин. Утешаю себя Новалисом: «Пепел роз земных - почва роз небесных» (Новалис). А сточные канавы, возможно, - трещины бытия и сквозь них тускло сияет свет миров иных.

+++

Из Головина:

Французский альтернативный географ Фердинан Дени собрал в своей антологии «Чудеса океана» (1845 г.) много диковинных историй, взятых из старых судовых журналов. Вот сообщение конца восемнадцатого века: «16 плювиаля, VI год эры свободы. Широта и долгота такие-то. Томимые голодом и жаждой, мы бросили якорь близ большого острова розово-белого цвета. Никогда прежде мы не встречали подобной земли: пористая и гладкая, она слегка прогибалась под ногами. Вокруг — ни куста, ни дерева для костра, ни единого ручья, ради утоления жажды, только мягкая трава золотистого оттенка. Под светлым земляным покровом кое-где просвечивали голубые минеральные жилы. Вдали вздымались два округлых холма с вершинами ярко озаренными пурпурным солнцем, удивительно похожие на женские груди.

Вдруг спустилась тьма и поднялся резкий ветер. Небо заслонили огромные белые крылья, их перья сверкали изумрудной молнией. Ужас одолел нас, мы в панике бросились на землю и скатились по гладкому белому склону, забыв шлюпку, вплавь добрались до корабля. Небо разрывали молнии, тьма застила море. На следующее утро мы увидели вдали две ледяные горы — они напоминали „Леду и лебедя“ со старинной гравюры».

+++

«Однажды, — вспоминает ван Леув, — я вышел поутру на берег озера Ньяса и удивился, не заметив привычной береговой скалы. Она пошла к дедушке на похороны, объявил мой проводник, к новолунию вернется».

В конце книги автор передает странную сцену уже на океанском побережье: «Мистер О’Флаэрти из нашей группы, купаясь, обжегся о большую медузу дивной красоты; в отместку он вытащил медузу багром на песок и забросал камнями. Наши негры взвыли, бросились на песок и принялись раздирать ногтями грудь и лицо. Потом вскочили и, знаками приглашая нас, побежали за утесы. Мы машинально последовали за ними. Через минуту небо над заливом заволокла густая сеть блестящих волокон багряных, желтых, фиолетовых оттенков. Настала тишина, замолкли даже обезьяны и драчливые попугаи мабутсу. Вскоре небо прояснилось. В заливе не осталось ни одной рыбачьей лодки — они погрузились в воду. Перепуганные местные жители ничего толком объяснить не смогли.

Через несколько лет я прочел нечто аналогичное у Плиния Старшего. Он назвал чудовищную медузу cianea floris и добавил, что это одна из модификаций богини Афродиты».

+++

«Анналы инквизиции 1400–1450», изданные в 1860 году доминиканцем Луи де Шандором, перешедшим в масоны. Гуманное негодование составителя против инквизиции не мешает ужасаться делам поклонников Зла: деревни и города, опустошенные неслыханной болезнью; ливень тарантулов и ядовитых змей с голубого неба; бургомистр, вспыхивающий словно внезапный факел; группа солдат, уходящая в гранитную скалу раз и навсегда; поселок в тысячу душ, который ложится спать и более не просыпается. Все это записано в донесениях и судебных отчетах в графе «О других предосудительных событиях».

ПРО КНИЖКИ

Внезапно прочел дамское фэнтези - занятно, только крышу снесло. Триумфальное шествие ПМС. Смысл в том, что 50-летняя дама попала в тело молодого графа-садиста в другом мире. Далее - краткое содержание (не все):

"Ах, какой ужас, я мужик, рыдаю, у меня ж внуки, пенсия и климакс. Ай, у меня встает на мужиков - на этого, того и вот этих трех. Плевать, я влюблена, я танцую в лунном свете. А где ж мой любимый, отчего не пришел? Ну да, я вроде бы обрюхатила его жену и четвертовала ее первого мужа. И что? Неужели так никто не сможет понять мою одинокую женскую душу? Блин, я ж бороду побрить забыла. А этот - интересный какой мужчина, мы будем дружить, ура! Блин, он на меня посмотрел гипнотическим взглядом! Схватить! Казнить! Не надо казнить, он же интересный мужчина. Я нарочно дверь тюрьмы не закрою, чтобы он сбежал. Он сбежал?! Все пропало! Убью, если поймаю! Кто открыл дверь его тюрьмы? А, ну да, это ж я открыла, но я ничего такого не хотела. А вот этот мальчик-раб продал ему лапти. Казнить предателя! Нет, че-та неловко казнить ребенка, которого я вчера поливала слезами умиления. Ладно, просто побейте его, поунижайте и прогоните прочь, ах как он похож на моего внучка! Рыдаю, как мне трудно и нет никого со мной. И еще всыпьте вон тому малышу, которого я вчера усыновила. Зачем? Так надо. А я пока устрою тут спецназ и схожу в баньку с мужиками. Блин, опять встает!"

Вот такой приблизительно сюжет. От эмоциональной невнятицы голова кругом.

ПРО ФИЛЬМЫ

ЛЕБЕДИНОЕ ОЗЕРО. Фильм-балет Мэтью Борна. 1998 – 7,5\10

Тут лебеди, Одетта и Одиллия - мужики. Но не та странная хрень, где мужики в пачках, а все толково и интересно сделано. Принц - романтичный и инфантильный, замученный папарацци, его с детства муштрует чопорная блудливая матушка. На озеро он идет топиться, а там - лебеди - скорее фавны (узнаваемые позы Нижинского), дикие и свободные, агрессивные и крутые. Главный лебедь - воображаемый с детства друг, защитник, свободная душа, сила, бесстрашие (что-то в этом роде) заступается за беднягу-принца, дает надежду. Черный же лебедь - какая-то звезда или наемный альфонс, является на балу и на него мгновенно начинают вешаться все бабы, и даже королева в его умелых руках вакханкой извивается. Принц возмущается, а черный - "могу и с тобой потанцевать", и насмешливо очаровывает беднягу у всех на глазах в два счета, а потом глумливо кидает. Дальше внезапно история с выстрелами и подставой, лишняя, на мой взгляд. Принца запирают в дурку. И тут опять появляется банда лебедей, уже не столько притягательная, сколько страшная. Лебедь героически защищает принца от призраков, но погибает в неравном бою, ну и принц тоже.



В целом, интересно, изобретательно, где-то трагично, где-то иронично. Прелесть. Лучше всех - лебедь (Адам Купер). Мои любимые куски - озеро, первая половина бала с русским танцем черного лебедя и финал с плотоядной стаей. Там, где больше танца. Это отлично.

Финал:



Но все же не в полном восторге. Я не люблю буквализации, когда символическое переводят в конкретно-реальное. И этот балет излишне сюжетен и упрощен, на мой взгляд. И танца маловато. Нуриевское озеро мне больше нравится.

Да, еще я вдруг отрыл еще один свой древний страх - появление в балете под угрожающую музыку черных гениев, чертей, мышиных королей и т.п. Здесь в маленькой веселой пародии на классический балет появляется зеленый черт с компанией - и че-та я прям до озноба и клацанья зубов испугался. Прям из глубины детства фобия вылезла, меня тогда часто на балет таскали. А в кино на появление монстров мне совершенно наплевать, глазом не моргну. Из-за музыки, наверно.

НЕЗНАКОМЦЫ В ПОЕЗДЕ, реж. Хичкок, 1951 – 8/10
Отлично.

МОЙ СЫН, МОЙ СЫН, ЧТО ТЫ НАДЕЛАЛ?, реж. Вернер Херцог, 2009
Хороший новый Херцог. Про сумасшедшего актера, который убил свою мать, под испанское пение и «Орестею».

@темы: О книгах, О кино, Жизнь, Сны, Цитаты

---

Дачный дневник

На минуту прибежал, опять убегаю.

17 августа, вторник

Вчера был милый день, тепло, солнечно, даже сверчки пели. Вспомнил почему-то стишок про Джека Потрошителя, там рифмы цикадные.

Jack the Ripper
Stole a kipper
And put it in his father's slipper.

Розы, флоксы, краснеет калина, а виноград еще зеленый, и сливы тоже. Павлиний глаз сидит на стекле, греется. Ос и пчел этим летом почти не было.

Сегодня тоже день неплохой, но я уже не доверяю этому огрызку лета. Настраиваюсь перебираться в Москву, но очень не хочется. Голова болит.

+++

Вычитал у Синявского: "У индейцев Северной Америки существовало предание, согласно которому мертвые так же боятся живых, как нам, покуда мы живы, страшны и отвратительны мертвые. При виде живого пришельца мертвые в паническом страхе прячутся друг за друга, лишь бы не встретиться с тем, кто всем своим нечеловеческим обликом внушает им омерзение, — такова непроходимая пропасть между живыми и мертвыми."

+++

Сложности словоупотребления, когда пишешь книжку из античной жизни. Вчера поймал себя за руку - "дождь зарядил, как в феврале". Какой февраль?! И тут же подозрение насчет "зарядил". Ну ладно, это впрямую с артиллерией не связано, да и катапульты с баллистами уже были. А вот "в голове что-то взорвалось" приходится отслеживать, и "взрыв" заменить нечем. "Взвинченный", "ввинтился" - блин, винта еще не изобрели. "Хрустальный", "алмазный" - нельзя. Еще всегда проблемы с "крестьянами", на "деревенщину" менять не всегда уместно, а "земледелец" - слишком книжно. Не хотелось бы использовать "мастер", "мастерство" и "командир", "командовать", но иногда без них никуда. "Атака", наверно, тоже некорректно, но наплевать, для меня это вполне русское слово. Рыдаю из-за невозможности использовать слово "солдат". Что делать с "оседлать"? Без сёдел оседлать можно? "Замахать руками, как мельница" - нельзя, не было тогда ветряных. С каждым растительным словом проблемы - лимонный, персиковый, малиновый.... Лимоны и персики позже появились, а вот малина была или нет? Сливы с вишней? "Шоколадный" как-то раз чуть не пропустил. А что там с "сахарным"? Про тигров не знали, так что никаких тигриных взглядов и рычаний. А как насчет обезьян? Вроде бы они даже в мифах где-то поминались. Мозголомная проблема с вулканами в Древней Греции. "Адский холод" и "иди к черту" вместе с "ангельским терпением" идут к черту. "Взбесился" - ладно, оставлю. Я уже наплевал на то, что мозг считали производителем соплей, а душа гнездилась в печени, но совестью еще мучаюсь.

Да, еще и трудности перевода. Если Плутарх или Диодор пишут о мачехе Александра - учитывая, что мать его была жива, а у отца было штук восемь жен одновременно - так вот, речь идет о последней жене отца или о любой из них? Это важно.

+++

Сумасшедшая луна вторую ночь - обжигающе яркая, как сварка. За облаком растекается раскаленной лужей, полнеба белым светом заливает. А звезды в облаках почти не видны. Так все Леониды зря пройдут - ни одного желания пока на падающую звезду не загадал.


18 августа, четверг

Мерзкий сон, лучше бы я его забыл.

Сперва тёрки с соседями - они меня долго уговаривали съездить с ними повеселиться, я не хотел, но по слабости характера, согласился. Почти сразу, еще в дороге, они стали мне намекать, как я должен быть им благодарен за это, и учить жизни. Приехали в лес, сразу стали пить и жрать, рассказывали друг другу какую-то унылую фигню и громко над этим ржали. Я извелся, решил уйти, они обиделись до скандала. Ну ладно.

Вернулся домой - и прямо в прихожей вижу некую жуть. Сперва показалось: заводная игрушка, какое-то прыгающее яйцо, расписанное под Жостово красно-черными цветами. Поднял - а оно, блин, живое, цыпленок, у которого скорлупа срослась с телом, как хитиновый покров. Прозрачная скорлупа наполнена жидкой кровью, внутри видна свернутая расплющенная цыплячья голова, тельце вывернуто требухой наружу, ни пуха, ни мяса - только потроха. А ножки здоровые и бегают.
В омерзении я выпихнул его за дверь. И сразу - дружный соседский вопль, будто в засаде сидели. Одна особенно голосила: мол, я и ей такую гадость подкинул, сбегала к себе, показывает другое живое яйцо, внутри те же кишки наружу, прилипшие к прозрачной скорлупе, а ножки еще мерзее - как у мокрицы, что ли, или у клопа, штук восемь коротеньких, согнутых, прижатых к брюху. И тут я вижу, что за теткиной спиной в ее квартире опускается с потолка паук, размером с ее башку. Завопил, сбежал к себе, и проснулся, отплевываясь.

+++
«Ежели кто страдает икотой, плесни, добрый человек, тому за ворот в меру горячительного молока, икота от испуга прыснет и удерет».

«Укради у воробьев конопляного семени и всыпь незаметно в нос насморочной персоны. Проснется та здорова и восславит воробьиного царя». («Целительное дурачество или пользительный рецепториум Конфузия Медицинского» (С.-Пб., 1750).

Это я снова за Евгения Головина принялся.

Вот еще актуальное:

"Темпераменты суть результаты наших непосредственных контактов с четырьмя космическими элементами: земля — тяготение к фиксации, устроенности, стабильности; вода — стремление к растворению, расплыванию, ленивой мечтательности; воздух — свобода, подвижность, легкомыслие; огонь — блеск, веселье, остроумие, восторг, экстаз. С последними качествами дело обстоит плохо. Стоит только проявиться восторгу и экстазу — ведро ледяной воды наготове: мы напоминаем себе, нам напоминают другие, что эти напряженные эмоции опасны и могут легко привести к душевным расстройствам и потере стабильности. Несмотря на множество галактик и световых лет, тяготение к земле в новую эпоху несравненно интенсивней, нежели когда-либо прежде. Поэтому нет смысла рассуждать о равнодействии темпераментов — нам довлеет черная меланхолия и сосредоточенная серьезность, что, по словам немецкого философа Людвига Клагеса, «ведет к полному разрушению психосоматики». В современной психологической ситуации земля первична, вода вторична, воздух третичен, огонь… огню практически нет места в новую эпоху. Более того, огонь преследуется всячески: вино сейчас практически безалкогольно, из кофе выжимается кофеин, из чая теин и т. д."

"Тиль Уленшпигель особенно любил играть Феронию — греческую богиню «непоседливой глупости». Ферония судорожна, нелепа и постоянно попадает в дурацкие положения: стирает белье в золе очага, кипятит рыбу в проруби, ложится спать на крыло мельницы и т. п. Вероятно, это было очень забавно, но дело в другом.

Явление Феронии символизирует полную дисгармонию человека с космическими элементами. «По замыслу Творца, — пишет Меркурий Ван Гельмонт, — человек, созданный в центре стихий, должен ходить, плавать, летать и обновляться в огне. Вместо этого нарастает угрожающая доминация земли. Sal Nitri (меловая земля, известь) оседает в костях, разъедает сухожилия, охлаждает кровь, в какие-нибудь несколько лет обращает юношей и девиц в жалких стариков».

"Кровь — не только содержимое наших сосудов, кровь — «душа мира», оживляющая вселенную. Любой страх, любое желание, любое околдование основано на притяжении крови. Наши сны, образы нашей фантазии, наши неотвязчивые предположения суть эманации взволнованной крови. И вот беда: пока в сердце не взойдет потаенное внутреннее солнце, мы обречены барахтаться на этих волнах, измотанные беспрерывными прельщениями и отвращениями."

И еще байка из «Императорских досугов» Гервазия Тильберийского (XIII в.):

«Уже в наши времена на глазах у множества народа случилось чудо, подтверждающее существование моря наверху. Когда в Великой Британии люди в праздничный день, отстояв торжественную мессу, стали покидать переполненную церковь, вдруг из-за плывущих низко облаков все погрузилось в полумрак и сверху показался корабельный якорь, зацепившийся за окруженное оградой каменное надгробие, так что якорный канат повис и болтался в воздухе. Люди пришли в изумление и стали обсуждать это на все лады, как вдруг увидели, что веревка натянулась, будто кто-то пытается вытянуть якорь. Несмотря на многочисленные рывки, она не поддалась, и тогда в густом и тяжелом от влаги воздухе раздались голоса матросов, которые пытались вытянуть якорь. Прошло немного времени, и стало понятно, что они отчаялись и послали одного из своих, который, как того и следовало ожидать, зацепился ногами за якорный канат и, перебирая руками, спустился вниз. Когда он уже почти высвободил якорь, стоящие вокруг ухватились за него и принялись его трогать. Но подобно тому, как это случается в море во время кораблекрушения, матрос стал захлебываться от слишком влажного и тяжелого воздуха и испустил дух. Прошел целый час, матросы наверху, решив, что их сотоварищ утонул, перерубили канат и, бросив якорь, отправились в плаванье. В память об этом происшествии, по мудрому совету, из якоря сделали железные части церковных дверей, представленные всеобщему обозрению»

@темы: О книгах, Жизнь, О моей книжке, Сны, Цитаты

---

Дачный дневник

30 июля, суббота

По Москве пока не скучаю. А уж она по мне - и подавно. Я приехал, прям как Чацкий, больной и злой, бросался на всех, как собака. Человек сонный, благодушный: "Давно не виделись. Чайку?" - "А помнишь, сука, как вы с этим гадом Пронькиным за чаем десять лет назад меня веры в человечество лишали? Подавись своим чаем ваще!" Потом в другой конторе грыз губы и обдумывал, как бы мне туда заявиться с канистрой бензина и себя демонстративно сжечь в знак протеста против антихристовых предтеч, которые все заполонили. Потом прибежал к себе, по дороге кусая за пятки мимопроходящих, и, уже горячо раскаиваясь во всем, закрылся на все замки, телефон выключил, телевизор включил - а там тоже кто-то некузявый: "А, сука! Чтоб ты сдох! Продали Расею! Весь мир - в труху!"

В такие дни надо бы себя на цепь сажать, как оборотня в полнолуние, и кляп в рот, чтоб на луну матерно не выть.

+++

Зато ночью натолкнулся на канал Slow - для больных на всю башку Чацких с рваной замызганной чакрой и обличительным зудом в заду. Там видео минут по 10 со звуками природы, камера будто к велосипеду прикручена - и то дорога во Франции, где-то в горах, солнечной осенью, с проездом по узким улочкам крохотных деревень, все без монтажных склеек снято, то в Филиппинах по извилистому каньону, вверху - горы и небо, внизу - река, кругом джунгли, то дорога в австралийской пустыне на рассвете, выложенная камешками, тени длинные, песок красный, выветренные скалы, как зубы, то по берегу моря на Корсике, вдоль крепостных укреплений - очень умиротворяюще, и птицы поют, сверчки стрекочут, ветер шумит, волна плещет и никто ни слова не скажет, людей вообще не видно. Благодать! Так всю ночь и смотрел, нервы успокаивал.

1 августа, понедельник

Жарко, вонюче и душно. Но как представлю, что осень на носу, сразу пропадает желание роптать.

Сегодня подводил итоги за прошлый месяц. Ничего, все свои планы по книжке перевыполнил. Все равно горюю: посмотрел, что у меня для новой главы есть - а там считай ничего нет, кроме скуренных бычков и тараканьих трупиков.

Зато Аберкромби мне внезапно сдался: я его раскусил, у него каждое второе слова - глагол движения, я их отдельно выписал (200 штук получилось, не считая тех, что я знал до этого), выучил их, потренировал - и внезапно все пошло, как по маслу. Теперь легко его читаю, штук по пять неизвестных слов на 10 страниц попадается. Жить можно.

2 августа, вторник

О композиторе Анатолии Александрове (я прям родное в этом почуял):

"Однажды он принес мне „Письма Плиния Младшего“, которые очень любил. „Вот, например, я всегда мечтал быть ученым рабом Плиния Младшего, – сказал он. – Ученый раб ему читает, он с ним беседует, а когда тот заболеет, его посылают лечиться!.. Вообще, люди со слабой волей, к которым я принадлежу, всегда хотят, чтобы воля их находилась в подчинении кого-нибудь более сильного, но внушающего бесспорное доверие и любовь. Я вот, если люблю какого-нибудь выдающегося человека, никогда не хочу быть им самим, а всегда его слугой. Я хотел быть слугой Толстого, например. Да, да, слугой… Приносить ему одежду, одевать его, чистить сапоги…“

– Ну, сапоги у Толстого были бы всегда грязными, – вставила мама. „Нет! Я безволен только по отношению к себе, а как слуга я очень исполнителен“.

* * *

Я слабовольный человек и фиг что с этим сделаешь. Самосовершенствование из-за этого сильно затрудняется. Я почти безнадежен, но вот два качества все же в себе развил, потому что с детства тренировался - 1. Говорить нет, когда изощренно и пылко уговаривают сделать то, что не хочешь (можно краснеть, потеть, не находить аргументов, главное, тупо говорить "нет, не хочу", не давать втянуть себя в дискуссию, а если втянули и проиграл, говорить "все равно не стану") и 2. "голосовать против всех" (типа, в зале внезапно врубили интернационал, все воодушевленно вскочили, один я сижу этаким демоном контрреволюции с красными ушами). Значительно труднее делать то же среди своих, когда все решают что-то единогласно, а я тут, корячась, как карамора, - "не, я против, запишите в протокол особое мнение".

По принципиальным вопросам легче всем противостоять, чем по личным, потому что я очень остро представляю себе, как буду потом совестью мучиться. А по личным я почти всегда уступаю своим людям, с чужими же помогает возмущение наглым манипулированием и, чем сильнее напор, тем тверже я рогом упираюсь, а вот на уговоры в спокойном тоне, мягкие, с изумленным подниманием бровей, с отступлениями, - могу поддаться. Хорошо, что мошенники чаще агрессивный вариант используют.

А в остальном я - кисель и тряпка. Мотивации у меня ни фига не работают. Лучше работают страх и стыд, но, к сожалению, только перед другими людьми и то не всегда. Так что я бы не отказался быть слугой человека, который во всём лучше меня и знает, что делать. Только где такого найти? Вернее, они находятся, и я радостно к ним прилепляюсь, но со временем все это как-то выцветает, да и пути расходятся. А свой путь у меня есть, как ни странно.

3 августа, среда

Чудный серенький денек, не жарко, не холодно, сыро, но без грязи под ногами. Сверчки молчат - вот о них я жалею, о мелодиях блаженства. Нега - это звон цикад.

Новая глава пока - банька с пауками по углам, вообще не знаю, что с ней делать, ничего нет. Беспокоит пустота внутри и желание все бросить и глупо мечтать дни напролет. Такому искушению противостоять трудно.

Но я молодец, пока не поддался, сижу, тупой план пишу. Бесит, что из-за багов в редакторе после обновлений стало почти невозможно с текстами работать. Я уж его стирал, перезагружал - только хуже стало. Еще два вордовских редактора загрузил - но они совсем никуда не годятся.

Как обычно во время затыка, читаю мудрые книжки, как стать шекспиром за 5 уроков. Понял наконец, чем они меня бесят: технические приёмы они выдают за законы литературы вообще. Пишут "нельзя использовать пассивный залог", а надо бы - "если вам кажется, что темп текста слишком медленный, попробуйте перевести пассивные конструкции в активные, уберите прилагательные и наречия и выбирайте слова покороче". И все остальное в том же духе. Тогда это было бы также уныло, но раздражало бы меньше.

Гы-ы-ы, заглянул сейчас в «Искусство беллетристики» Анн Рэйд, там эта наглая сучка пишет: " Томас Вулф использует огромное количество слов, и ни одного точно. Чтобы узнать, как нельзя делать, прочтите его описания". Похоже на то, как редактор-автомат для правки рекламных объявлений, когда я загрузил в него Пушкина, выдал: "Корявый синтаксис".
" Джеймс Джойс хуже Гертруды Стайн: продвигаясь в направлении предельно субъективного, он использует слова из различных языков, составляет их по-своему и называет это литературой".

До чего ж наглая баба, и не ёкнет в ней ничего. И ведь жрут полными ложками и добавки просят. Роулинг бы еще критику на Томаса Элиота написать.

7 августа, воскресенье

Дочитал, наконец три здоровенных тома - портреты Серебряного века.

Внезапно удивила поразительная терпимость тех времен по сравнению с нынешней. Даже внешне. Наплевать, что один жадный и истеричный, другой нищий с гнилыми зубами и запойный, третий белья не меняет годами и вчерашний обед на бороде, четвертая страшилка, но изображает из себя вакханку, пятая всем хамит и носит платья по столетней моде, седьмой - миллионер и торгуется из-за копейки, восьмой - из сапожников и живет в чужом предбаннике, девятый - князь, Рюрикович, десятый - сифилитик - наплевать, если есть общие жгучие интересы, искусство, стихи и все дела. Может, конечно, семьями не дружат, но по делам сходятся и вспоминают друг о друге тепло, отдавая должное таланту и своеобразию. И как убога нынешняя толерантность, которая требует от всех фитнеса и пристрастия к органической еде, любви к одному и тому же, ненависти к одному и тому же. Это акунинское разделение свой-чужой по пармезану и шмоткам! Неудивительно, что нынешняя самозваная интеллигентская элита абсолютно стерильна и импотентна творчески - так, вьются где-то неподалеку от телевизора и больших денег и подбирают объедки - вот и все искусство. А где-то существует элита настоящая, где всё, как прежде.

8 августа, понедельник

Сон про Зинаиду Гиппиус, где она на птичьем дворе пробовала изгнать бесов из поклонниц Вячеслава Иванова и вселить их в кур. Бесноватые тетки уныло стоят вдоль стеночки. Иванов у двери птичника, Гиппиус кричит: "Выпускай!" - и куры вываливаются во двор, как цирковые львы, девки бегают за ними или от них, Гиппиус с Ивановым собачатся в углу, яркие петухи нарезают круги сами по себе. Я болею за петухов, даже кому-то из баб ножку подставил.

Потом были какие-то расчеты в городской квартире, я с калькулятором проверяю сумму, говорю вслух, они тяжело молчат, потом Иванов говорит: "Нет, я не могу пойти на тотальное уничтожение, там моя жена и дочь". Гиппиус: "Как угодно". Атмосфера, как перед концом света. Все мрачно расходятся, а я начинаю переживать, правильно ли я все подсчитал.

9 августа, вторник

У нас очень красивая роза выросла. Гулял и красил, красил и гулял. Надышался краской, голова тяжелая, меня шатало от забора к забору. Роскошная августовская зелень, все изнемогает и гнется от изобилия. Густая тень, жаркое солнце, сильный ветер. Курлыкал со стаей бродячих собак, летом они сытые, гладкие, но зимой им плохо приходится, бедным, у одного только три ноги осталось, у другого - один глаз. Такие робкие, с надеждой хвостами бьют.

* * *

Наблюдения за Чижом: 1. Надувает губы и делает круглые невинно-обиженные глаза - "ну, дуся, ну еще кусочек"... Неужели думает, я на это куплюсь? Еще у него есть "честное пионерское" лицо с пытливым взором и наглая пресыщенная рожа недовольной обслуживанием капиталистической свиньи, и моя любимая - с приоткрытым треугольником ртом - "хватай вокзал, мешки отходят". И много всяких других. 2. Прыгает не по дуге, а сперва вертикальный взлет, потом, вопреки земному притяжению, перемещение по горизонтали под прямым углом. 3. Стоны при виде жратвы - ариозо "Рожаю ёжика". Когда несу ему миску с едой, он гарцует впереди, обернув голову ко мне, и восторженно коротко лает "viv l'imperer!' а на последних шагах встает на задние лапы и молча танцует лезгинку. 4. Любит, когда на него брвзгают из брызгалки: сперва старается сожрать струю, потом прыгает и вертится в экстазе (осквоил прыжок с поаоротом на 180 градусов в воздухе), потом носится по дорожкам, поджимая попу, будто у него на хвосте висит клацающий зубами крокодил. Все это так быстро, что глаз не успевает следить. Он спринтер. Через минуту валится, вылизывается и спит. 5. Как бы бешено ни носился по горизонталям и вертикалям, никогда ни на что не натыкается, не спотыкается. Наверно, у него локаторы со всех сторон натыканы. 6. Когда ему надо выйти, он нежно трогает меня лапкой, рыло несчастное, виноватое. Наверно, в Древнем Китае их мордой в какашки тыкали. 7. На прощанье бросает вялую зигу. 8. Еду заглатывает мгновенно, не на "раз-два", а на "ам". Иногда я даже распрямиться не успеваю, как миска уже пуста. 9. Когда ест крыжовник, взбирается на куст, чтобы и сверху все объесть. Не знаю, как.

10 августа, среда

Сон. Какие-то знакомые мистики (возможно, те же самые Гиппиус с Ивановым) позвали меня в экспедицию исследовать объекты в пустыне - то ли башни, то ли колодцы. Странное безжизненное место - то ли Джунгария, то ли Гедрозия, днем песок и камни красные, ночью - серые. Мистики не смогли границу перейти - одни заболели, другие с ума сошли, один я хожу туда-сюда спокойно, чувствую себя свободно, как дома, эйфория, даже стал дерзить Гиппиус, которая с компрессом на голове продолжает орать указания с границы.

Объекты - высокие узкие башни в дырках, как сыр. Внутри башен - колодцы такого же диаметра и глубины. Ничего таинственного - грубоватые заброшенные сооружения из красной глины. Но Гиппиус (впрочем, может, это и не она, а совсем другая мистическая тетка) орет с границы - мол, надо войти внутрь, тогда башня с колодцем схлопнутся в одно, и я окажусь сразу нигде и везде.

Сперва я заупрямился, "ты что, сватья, одичала, что ли? не полезу я в эту дудку", а потом подумал - оттуда, наверно, можно в 17-й год попасть и Ленина грохнуть (моя маниакальная идея в подходящих к случаю снах), и бодро пошел внутрь, завис на пороге, прикидывая, что прыгать надо в центр и строго горизонтально. Гиппиус орет с границы: "Лифта подожди!" И тут одновременно сверху и снизу метнулись вместо лифта какие-то змееподобные твари, летят навстречу друг другу с открытыми пастями, а я посередине. Испугался, сделал усилие проснуться, но вместо этого выпрыгнул наружу. Все в мгновение ока.
Смотрю, а оно и впрямь схлопнулось - ни башни, ни колодца, только странное зыбкое пятно на песке, змеи друг друга проглотили и аннигилировались. Стыдно стало, что испугался, думаю: ничего, тут этих башен дофига, с другой завтра попробую. И проснулся, чтобы с Гиппиус не объясняться.

11 августа, четверг.

Ежегодное нашествие пауков. Худых я привечаю, если не наглеют, а толстых бью или изгоняю. Вчера один здоровенный и тощий влез на подоконник с улицы. Я ему палец подсунул, он сперва его всячески ощупывал передними лапами, потом принял боевую стойку и попер в атаку, а я (испугался) быстро сделал из своей руки подобие паука и поднял на него два пальца - он отпрыгнул, развернулся и драпанул. Вывод: пауки боятся только пауков, а непонятных гигантских пальцев по одиночке ни фига не боятся. Теперь нужно еще несколько опытов провести.

ПРО КНИЖКИ И КИНО

1-2. КУЛАКОВ. РЮРИКОВА КРОВЬ. НАСЛЕДНИК. ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ
Герой - попаданец в 9-летнего сына Ивана Грозного, мерзкий сатанист, который "подзаряжается энергией" в храме, да еще сердится, что дьякон возгласами сбивает его медитацию на пупок. А потом митрополиту хвастается, что может порчу наводить и людей убивпть, духовника своего, в частности, чуть до смерти не уморил, не понравилось, что тот в его бумагах копался. В результате, его внезапно все святым считают, потому что он еще и исцеляет (нехотя, в рекламных целях - "сказал, как плюнул"). Презрительный демон с серебряными волосами до пояса. Убийцам грехи отпускает наложением рук, себе тоже. Что в голове у мужика? А сюжет - ничего, интересно.

3. АНДРЕЙ ВЕТЕР. УБИТЬ СТИВЕНА КИНГА.
Читать не надо. Неизвестно кто рассказывает о том, как он шел в литературу - типа, мечтал, трудился, написал про индейцев, в издательстве не взяли, потом взяли, написал про ментов в соавторстве, устал... В таком духе. Попутно Кинга обругал, что у него ничего за душой нет, мол, интересно, но бездуховно. Зачем эта книжка может кому-то понадобиться, кроме самого автора - не понимаю.

4. МИХАИЛ АХМАНОВ. ЛИТЕРАТУРНЫЙ ТАЛАНТ. КАК НАПИСАТЬ БЕСТСЕЛЛЕР.
Кто этот человек? Книжка откровенно плохая, глупая, учит не тому, все не так.

5-7. ФОКИН. КНЯЗЕВА. СЕРЕБРЯНЫЙ ВЕК. Портретная галерея культурных героев, т. 1й, 2й и 3й.
Зачитался, всех знаю, как родных, портреты не самые яркие подобраны, а другого ничего нет, даже биографии, ну да ладно. Книжка странного жанра - по 2-3 страницы, большей частью давно известные цитаты, но все равно затянуло. В то время равных русской кульуре и развитию во всем мире не было. И все срубили на фиг, хотя остатков хватило и на советскую Россию и на эмиграцию.

8. ДЭШИЛ ХЭММИТ. ХУДОЙ ЧЕЛОВЕК - 7/10
Отличный детектив. Что-то хемингуэевское в стиле.

9. JOE ABERCROMBIE. HALF THE WORLD
Я приладился его читать. Хороший Аберкромби - про боевую девчонку.

10. ПАТРИЦИЯ ХАЙСМИТ. ТАЛАНТЛИВЫЙ МИСТЕР РИПЛИ
Для детектива скучновато, для психологического романа поверхностно, но получилось хорошо. Тема перемены участи, присвоение чужой судьбы вообще очень увлекательна и соблазнительна. Занятно, что в кино стараются гада непременно наказать, а отношения парочки превратить в сильную любовь. В книжке Дики хорош - много детского, мягкого, изменчивого.

11. Э. ЮДКОВСКИЙ. КАК НАПИСАТЬ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОГО ГЕРОЯ (не помню точно, как называется)
Плохо написано или переведено. Разумное зерно есть, но с практикой - все равно проблемы.

12. МАЙКЛ КАННИНГЕМ. ДИКИЙ ЛЕБЕДЬ И ДРУГИЕ СКАЗКИ
Приятно и неглупо. Про гнома, пряничный домик и чудовище больше всего понравилось. Особенно про гнома.

13. Грир Гилман. КРИКНУТЬ «УБИЙЦА!» ТОНЕНЬКИМ ГОЛОСКОМ.
Очень трудно для восприятия - наверно, из-за перевода, нельзя такие тексты переводить, как машина. Путаница с местоимениями, с порядком слов, полная невнятица. Переводчик, походу, английский знает, а вот с русским у него - большие проблемы. По два десятка примечаний на каждой странице, которые только с толку сбивают и ничего в тексте не проясняют. Блин, хоть по-английски читай - я чую, что там, под всей этой перепутанной фигней, должна быть хорошая книжка.

Я понимаю, что это поток сознания, но как-то уж очень все коряво. "Темза — Пиерийский источник по сравнению с этим, незапятнанный, остров Собак Гесперид." Еще: "ругать этот город, как марионетка молотит марионетку в фарсе". "Его выудили из Темзы, посиневшего от холода, как эскалоп из котла дьявола." Посиневший, как эскалоп? "Слова, как перчатки, гнутся внутрь и наружу". "Полы сюртука, как сука спаниеля".

Из кино - несколько триллеров и хорроров

РОКОВОЙ ВЫБОР - 5/10
В застрявшем лифте с маньяком. Страшно, чо. Нормальное кино.

ВЕДЬМА, 2015 - 7/10
Хороший хоррор, беспросветный. Красиво снято, незатасканный сюжет.

ПЛЕНКИ ИЗ ПУКИПСИ – 6/10
Хоррор про маньяка, который снимает убийства на пленку. Под документалку с комментариями специалистов. С фантазией и страшно. Полицейский там говорит, что в любое время в Америке действует от 20 до 50 маньяков.

КЛЮЧИ ОТ ПРЕИСПОДНЕЙ, Турция – 6/10
Турецкий хоррор. Странный фильм, красиво снят, завораживает. Лягушки, разговоры полицейских, широкие мазки крови, людоедские оргии, красивые турки, интересный урод, но играют плохо и сам хоррор-сюжет глуповат.

ГРЯЗЬ – 7/10
Крутой отчаянный фильм, понравилось.

ПРОПАВШАЯ МЕГАН, 2014 - 7/10
Хороший, очень страшный фильм. Надо подросткам показывать, чтобы поосторожней там с маньяками общались по интернету. Впрочем, от них не убережешься. Но кино девчонок точно напугает до ужаса.

@темы: О книгах, О кино, Жизнь, О моей книжке, Сны, Цитаты

---

Я приехал и заболел. Так что назад уезжаю, а то здесь голова кружится, пальцы онемели и ничего не вижу в интернете и телевизоре из-за того, что в глазах двоится. Интернет оптимистично намекает, что у меня инсульт, но я ему не верю.

@темы: Все было прекрасно и ничуть не больно

---

Бессмертный Александр и смертный я (Продолжение)

Снова здоровенный кусок. Мне это все не особенно нравится, впрочем, я об этом уже писал. Потом править буду. Нравится сказка и песенка, люблю народное творчество сочинять.

* * *

Отлеживался я с неделю. Отец послал сказать илархам, что я болен, и никто меня не тревожил. От Александра ни слуху, ни духу. Сперва я радовался, потом забеспокоился, и уж не лежалось, не болелось. Что там по дворцу без меня Кулик разносит? что шавки брешут? что Александр? От беспокойства верней помрёшь.

Подштопанный, перевязанный, в черных синяках и незаживших свербящих порезах, на вареных ногах и с "непонятно, что врать" в голове, я поплелся во дворец и в воротах натолкнулся на Александра с друзьями. Издалека было видно: он в дурном настроении, глаза прищурены, губы прикушены, огрызнулся на Никанора, пнул камень под ногой, пнул подвернувшегося Алкету. На меня глянул, как кнутом стеганул.

- И где ты болтался, скажи на милость? - Он казался мне грозным, как лев, и уязвимым, как ребенок. Я боялся, что он может убить меня одним словом, и в глубине души чувствовал, что и я могу.

- Попал в переделку... - туманно объяснил я и, встретив гневный взгляд Александра, спешно добавил. - Чуть горло не перерезали.

- Только нищие выходят из дому в одиночку, - вставил Никанор. Образцовый друг, честный и прямой, всегда знает, что должно, что непристойно, и не смолчит - в глаза скажет, за спиной повторит и через десять лет припомнит.

- И те несчастные, у которых друзей нет, - ровно сказал Александр.

- Так мы идём? - спросил Никанор.

Александр всё смотрел мне в глаза. Перекресток горящих взглядов - хочешь, с нами иди, хочешь отчаливай. Вдруг его злое и несчастное лицо дрогнуло, он протянул руку к повязке на моей шее, и от прикосновения его горячих пальцев все мои раны разом вспыхнули и остыли.

Слепило солнце сквозь мучнистую дымку, но погода пока не установилась: облако набежит - и в дрожь бросает, а с моря, захватив полнеба, шла туча, полная молний. Везде что-то строили, красили, подновляли. Стучали молоты и топоры, сохли яркие и выбеленные холсты, из храмов выметали мусор и выкидывали сухие венки.

Сперва мы гуляли по Акрополю. Говорили о Великих Дионисиях, какие поэты будут состязаться, кто из знаменитостей приехал, кому какие наряды шьют, кто с факелами поскачет... При Александре всегда разговоры приличные.

Я был рад передышке, всё прикидывал, что рассказать Александру. Блуждания во тьме - дело одинокое и невыразимое. Вышедшего из лабиринта спросят лишь, убил ли минотавра, а что там бредилось, что мерещилось - кому какое дело? Минотавра ведь я не убил, выходит, и рассказывать нечего.

- А кто Дионисом в этом году будет? - болтали за спиной.

- Я слышал, Александр Линкест готовится. Еще зимой ему с гор леопардовую шкуру привезли. Здоровенная, говорят, зверюга, с корову.

- А не жирно ему будет?

- Линкесты в Додоне доброе предзнаменование получили, вот и обнаглели.

- Линкест во главе процессии - для Македонии всегда дурное предзнаменование, - обрубил Александр.

Он тоже бушевал про себя: возмущенно оглядывался на тех, кто его нечаянно толкал, а сам в каждого встречного нарочно врезался плечом. Была в нём постоянно раздраженная, ежечасно ранимая детская гордыня, из-за которой он не уступал никому и ничего, и каждого, кто оказался рядом, гнул и ломал; склонившихся презирал, а в несгибаемых видел врагов и обдумывал возмездие. И куда мне приткнуться при таком раскладе? Метался, как лиса в яме.

На Священной дороге ещё прибавилось новых статуй. Тогда в моду входили Лисипп и Пракситель, Филипп покупал у них оптом, как в армию бойцов набирал. Целая спейра героев и чемпионов: литые темные тела с напряженными мускулами, яркие белки, острые зрачки.

Проходя мимо них, Никанор напрягал мускулы, надувался и посматривал по сторонам - видали Аякса? Александр фыркал. Рядом с бронзовыми чемпионами он выглядел совсем ребёнком. Аттал был одет в точности как Александр и так же причесан, ему нравилось, когда их путали, Александру же - как серпом по горлу. Аттала он очень не любил, но тот настойчиво таскался рядом, видно, так ему старшие братья велели, которые плотно обхаживали - один Аминту Племянника, другой Карана, чтобы всех наследников своей упорной дружбой охватить. Алкета размахивал пращой и хлестал ею волов и собак, Протей с Афинеем, похожие, как братья, толкались, ржали и хватали статуи за разные места, а потом принялись тискать Леонната. Тот их урезонивал, размахивал руками, как утопающий, но все равно тонул в невнятице: "Вы зачем это самое... Ну на хрен надо? Давайте, в общем, это самое, не того..." Все прекрасно его понимали, мог бы и не суетиться так отчаянно. Элимиот Мага, Никаноров подпевала, с которым мы дрались из-за Евдокса, тайком показывал мне кончик ножа, зажатого в кулаке. Гермон делал вид, что он вместе со всеми, но это у него плохо получалось. И я тоже как-то не вписывался. Все пырились на меня, точно я из площадных зазывал за царский стол прыгнул. Многие с той весны стали за мной присматривать в чаянии, что я сверну себе шею. До сих пор ждут - может, когда и дождутся, я не зарекаюсь.

Каменотёсы разбивали молотами негодные статуи - делая знаки, охраняющие от зла, мы проходили мимо расколотых барельефов, Ахилла с отбитыми руками, старенькой Афины с дырой в голове, Посейдона без носа и ушей, с пустыми провалами глаз. Известь пенилась, шипела по-змеиному.

Никанор рассказывал об оживающей на агоре статуе. Его жирный самодовольный голос легко перекрывал стук молотов:

- Многие видели: ночами Афина поднимает щит и закрывает лицо.

Я с детства замечал, что в сумраке бронзовые статуи растворяются во тьме, а мраморные - оживают. Это не удивит того, кто ночами стоит на страже во дворце или бродит по городу в темноте. Александр тоже отмахнулся:

- Чепуха, в темноте многое мерещится. Я однажды принял нового Гермеса за охранника и даже поболтал с ним о разном. Я не смотрел на него прямо, но слышал, как он дышал и видел, что он кивает. Еще подумал: как этот парень умеет слушать...

- А я... А я... - начали разом Протей и Аттал, и загомонили перебивая друг друга.

Александр вдруг оказался рядом со мной. Он с тоской посмотрел на обломки статуй и сказал:

- Титаномахия.

Я быстро откликнулся:

- Титаномиомахия. И мыши, похоже, побеждают.

- Вы о чем? - недовольно спросил Никанор. Александр его в упор не видел.

- Ранит ли это бессмертных там? - он кивнул на небо. Я засмеялся:

- Вон туча идет, перуны изготовлены.

Александр взглянул на меня светло. Вдруг просвистел камень, и нам под ноги, в мраморную сверкающую крошку, упал мёртвый щегленок - встрепанные яркие перышки, голова всмятку. Это Алкета камнем сбил его с ветки шелковицы. Разговор обрезало, вся радость ушла, как вода в песок. Я смотрел на мертвую птицу и думал, что ничего у нас не выйдет, ничего.

* * *

Ради теплого денька на агоре собралось множество народу. И знакомых полно: Клеандр приветственно тряс свежезавитыми кудрями из дверей парикмахерской, из лавки благовоний доносилось боевое ржание Карана и тяжкий стук его копыт, Клит в новых сапогах стряхивал с себя вцепившегося сапожника, обещая заплатить как-нибудь потом.

Мы остановились послушать странника, который рассказывал о Флегрейских полях, где до сих пор пахари выворачивают из-под земли кости невообразимых: размеров. Он клялся, что сам видел огромный череп, просовывал посох в его глазницу и вертел там им совершенно свободно, не задевая о своды - вот как он был велик. А зубы мертвого гиганта были шире ладоней.

Голый киник проповедовал умеренность. Его забросали навозом и как раз собирались спустить собак, когда появились мы и спасли его. Вид у него был жалкий, далекие от философии возмущенные женщины подрали ему волосы и исцарапали.

Весна молодила. Шуму, веселья и хвастовства было больше, чем летом, когда все обленятся и раскиснут на жаре. Одни философы сохраняли в себе зимнюю суровость: длинные белые одежды, движенья величавы, заморожены, взгляды туманны - всё в небеса, а не в глаза. Риторы, напротив, тщились каждого взглядом зацепить, оттого кружились на месте, озирая слушателей и спереди, и сзади, - а то разбегутся, вон соперников-то сколько, а там еще и на лире кто-то др-рынь, дрр-рынь, бряк, бряк, и гетеры в шафранных одеждах плывут, покачивая бедрами, запах мирры за ними, как волна за кормой, и на тот запах любители философии и риторики срываются вслед жадными чайками.

Анаксарх среди бледных и чинных философов выделялся крепким моряцким загаром и веселой ухмылкой. В Пелле его любили - он говорил о счастье простыми словами и часто заводил глумливые свары всем на потеху, но, вот незадача, в учителя сыновьям, на жирные харчи, македонские богатеи звали белохитонных и величавых, а Анаксарха не приглашали. Ушлые друзья ему пеняли: "Умел бы себя подать, мог бы каждый день есть мясо у Антипатра», а он отвечал, что выбирает не стол, а застольных собеседников, и не тужил.

Я остановился его послушать, и Александр рядом.

- Люди дурны и несчастны, жизнь полна невзгод и несправедливости, но изменить ты можешь только себя, - втолковывал Анаксарх смешному тонконогому щеголю. – Аполлон учил Адмета, когда служил у него в пастухах: «Кто смертен – взращивай двойную мысль: что завтра твой последний рассвет, и что пятьдесят еще лет проживешь ты в довольстве и счастье. Честное твори и душой веселись…» Так стоит жить, по-божественному завету, а не растрачивать себя в низменной и амусической суете о том, чего тебе не додали и чем обидели.

- Я ищу в философии утешения от невзгод, - сказал придворный дребезжащим голоском, нервно ощипываясь и дёргаясь. - Но она предлагает нечто общеизвестное, что, может быть, подходило людям встарь, когда вкусы были грубы и желания безыскусны, но человеку современному, образованному, избитые истины кажутся скучны. Слышали, читали... Нужно что-то новое, более утонченное. Чтобы пронзало насквозь.

Последняя его фраза развеселила охальников, посыпались шуточки, а он задергался, пытаясь изобразить презрение и глухоту одновременно. Я узнал его, это был Герод, один из новых друзей Олимпиады, длиннощекий, тонкогубый, подрумяненный, сам себя он считал новым Алкивиадом и изнемогал, придумывая каждый день, как бы заставить людей говорить о себе: то волосы в золотой цвет выкрасит, то угощает друзей овсянками, набитыми медом и розовыми лепестками, то свадебное платье покойной матушки вместо чепрака приспособит. Все по мелочам. Ничтожный человечишко, по общему мнению, но неглупый.

- Ты словно пряности к соловьиным язычкам подбираешь, - засмеялся Анаксарх. - А философия – не услада для гортани, а грубый хлеб, простой хлеб, без которого с голоду сдохнешь. Нужно думать прямо и праведно, без софистических ухищрений. Не судейского краснобая в философе искать, чтобы он изобретательно порочил твоих врагов и изворотливо оправдывал твои пороки и слабости, а образ жизни и смерти перед лицом богов, которых не обманешь.

- Какое богам дело до всех до нас? - сказал Герод.

- Думаешь, они, как и ты, предпочитают более утонченные зрелища?

Герод пожал плечами:

- Думаю, да. Чтобы их развлечь, нужно постараться.

- Вряд ли боги ищут развлечений, - звонко сказал Александр и густо покраснел.

Герод подпрыгнул, словно у него труба над ухом взыграла "к бою", испуганно посмотрел на Александра и стал проталкиваться прочь из толпы.

- А чего же они ищут в людях, по-твоему? - ласково спросил Анаксарх.

- Бессмертного. Того, что не истлеет вместе с плотью. Божественного, - сказал Александр, пылая, как маков цвет.

- А соловьи в Аиде поют? - крикнул кто-то весело из толпы. Александр улыбнулся и поскорей выбрался из толпы, и я за ним, подмигнув на прощанье Анаксарху.

* * *

Затем вниз по Гераклову взвозу, быстрые, как псы, смуглые от раннего загара, опьяненные весной, сшитые на одну мерку, в красных плащах, неслись с рёвом, как обезумевшие быки, лупили палками и посохами по стенам домов; пусть видят - молодежь в силу вошла и играет ею, как мячом. Думаешь, такие молодцы город разнесут или всемером на фиванские стены бросятся; а они пару яблок с лотка сопрут да соседу под дверью нагадят - вот и все подвиги; такая бестолочь - впору вместе со скотиной на лугу пасти. И я был не лучше, только в этот день мне было не до веселья.

На торгу - разноголосая незатейливая жизнь: стук молотов, грохот повозок, звон из мастерской медника, сверканье котлов, солнечные зайчики разлетаются, слепой глашатай выкрикивает имена беглых рабов, вопли зазывал, рёв ослов, ругань тех, кому пытаются впарить тухлятину или кого забрызгало кровью из-под мясницкого тесака. И мы добавляли шуму, крича и задирая всех встречных.

К полудню все были зверски голодны. Никанор купил еды на всех.

- Будешь? - Никанор протянул мне завернутого в лопух осьминога. Глаза прозрачные, ясные, смотрит прямо, не сморгнёт - а ведь не так давно собирал людей, чтобы меня в грязь вколотить. Думает, я забыл?

- Мои расчеты с тобой не кончены, - сказал я, скармливая осьминога подвернувшейся псине. - Не расслабляйся.

- Ты о чём? - Он пожал плечами. - Ведёшь себя, как помешанный.

Меня бесила его несокрушимая холодность, как если бы со мной рядом ходил и говорил мертвец или какой-то деревянный автомат. Хотелось схватить его за плечи и встряхнуть: "Ублюдок! Хоть рыло-то скриви!" Чем его пронять? Нож в брюхо он наверняка почувствует.

- Ты ешь, как солому жуешь, смотреть больно, - говорил Протей Александру. - Никакого чувства.

Никанор повел всех смотреть на кулачный бой. Заплатили по оболу, протолкались к дощатому барьеру. Борцы - мясник и грузчик, местные знаменитости. Крови и треска костей здесь было куда больше, чем у нас в палестре. Я разглядел много знакомых, и не только портовых, - элимиотского дядю Александра, иларха амфипольской илы, историка Феопомпа - все они мало чем отличались от орущей, сквернословящей черни.

После боя победитель, причитая, что его обдурили с выплатами, разметал устроителей соревнования, хозяин невнятно голосил, держась за выбитую челюсть, ему на помощь полез побежденный борец, загородка рухнула, зрители хлынули на площадку и намотались на ком дерущихся, Протей с Афинеем и Аттал с Алкетой с радостным уханьем бросились туда же. Двойное удовольствие за одну цену. Александр в драку не полез, только пинал подкатившихся под ноги, но смотрел на все с хищным вниманием. Взгляды у него тогда были вполне людоедские, вражда и лужи крови его не отвращали, а влекли.

Увидев, что я один, ко мне подошел Амик, охранник Лабрака, старый панкратист, широкий, как котел. Он никогда красавцем не был - сломанная переносица и скула, смятые уши, бесформенные суставы, - но сегодня выглядел куда хуже обычного, бледный в синеву, дрожащий, скрюченный.

- Меня Меченый две недели назад подрезал, - объяснил он. - Ничо, не жалуюсь, по всему выходило, что копыта откину, но вот свезло, выкарабкался. Где Харитон такую заразу нашел, ума не приложу? Всех наших бойцов одного за другим выкосил, Лабрака голым оставил против всех врагов. Ни о чем так не жалею, как о том, что вашего боя не видел. Как ты его завалил?

- Сам не знаю, думал, там и лягу, - признался я.

- У тебя, мальчик, удар убийцы, - растроганно сказал Амик. - Боги тебя любят.

Он пощупал мою шею, вздохнул:

- Вот так он и Гиерону горло распахал, от уха до уха.

- Да это не Меченый. - Я объяснил, как дело было. - Что ж там, в "Быке", переворот теперь?

- Да уж, наворочали... - туманно сказал осторожный Амик, глядя мне через плечо. Я обернулся - рядом стоял Александр.

Потом Никанор затащил нас в известную харчевню, где обычно шла крупная игра, и сразу к столу, где стучали кости. Александра с собой потянул, покровительственно обнимая за плечи: "Испытай удачу, Александр. Гефестион, тебя не зову, все знают, что от вашей семьи счастье отвернулось. Тебе, должно быть, и ставить нечего?"

Я молчал, Александр, нахмурившись, решительно сбросил руку Никанора.

- Я свою удачу по оболу не размениваю, - сказал он сердито, Никанор и ухом не повел. Замечательное умение: всё неприятное для себя делать небывшим.

- Со мной сыграешь, господин? - мухой подскочил к Никанору один. - Вон там удобнее будет, я уж и столик освободил, и вина подадут особого, не для черни.

О, этого я знал - и кости его знаменитые, и ловкость рук. Засмеялся:

- Играй, дружок, удачи тебе, попутного ветра и редьку в задницу.

- Противно смотреть, - сказал Александр. - Сколько жадности, зависти и глупости в одном месте.

Я посмотрел на игроков - красные, возбужденные лица, трясущиеся руки, животный страх, проклятья и громче всех кричащие шулера... Забавно, на мой взгляд, а Александра трясло от омерзения.

- Ты играешь?

Мне показалось, он был готов разозлиться на любой мой ответ. Нет, не играю, я на тебя смотрю. Я видел слишком много фальшивых костей, шулеров, которые на деньги простаков корабли снаряжают, и бледного, как полотно, отца, когда он проигрывал последнее. Дурнем надо быть, чтобы играть не наверняка.

Александр вдруг глубоко-глубоко заглянул мне в глаза. Я замер. Не знаю уж, что он там увидел, но его лицо смягчилось, он вздохнул и расслабился.

- Я недавно во дворце всю ночь играл, - невесть зачем сознался я в преступлении, в котором только что был оправдан. - Деньги нужны были позарез.

- А у меня взять? - устало спросил он, и отвернулся, чтобы не слушать, как я буду выворачиваться.

- Не захотел... - сказал я ему в спину.

- Потом расскажешь. Всё.

Я и сам понимал, что не отвертеться.

* * *

На улице:

- Ликиск, Ликиск!

Это был вор Огонёк. Без колебаний я подошел к нему, и плевать, что все оруженосцы смотрят, и Александр в удивлении поднимает брови.

- Давно тебя не видать. Или ты теперь только в своем стаде пасёшься? - сказал Огонёк, с усмешкой посматривая на моих приятелей в красных плащах. - Горбуна-то вчера в тюрьму забрали, слышал?

- Краденое нашли?

- Не без этого. Шесть тюков с тканями, что у финикийского купца месяц назад пропали.

- Я по нему плакать не стану.

Он всё посматривал мне за спину. Я обернулся и увидел, что Голубок, брат Огонька, трётся около Никанора. Огонёк схватил меня за руку. Он тускло улыбнулся, глаза бегали.

- Правильный выбор, - сказал я. - У этого парня всегда есть, что отщипнуть. Только сейчас его Ясон вчистую облупил. Опоздали вы.

- Не, самое важное еще не началось, - странно сказал он и перескочил на другое. - Все говорят, как ты Меченого завалил. Хороший удар, прямо в печень.

- В какую печень? - заволновался я. - Он живой был, когда я уходил.

- Ну да, ну да... Прямо мор на Харитоновых людей, - сказал Огонёк с удовольствием. - Ты Меченого в Аид отправил, вчера Горбуна забрали, а сегодня и сам Харитон того....

Горбун, значит, сторону Харитона взял. Харитон ко мне цеплялся, потому что за Лабракова охранника считал, а их они с Меченым всех убирали. А после нашего боя Меченого, должно быть, в проулок затащили и дорезали, пока он мычал и ворочался - всё на меня спишут, если кому захочется в этом разбираться. Похоже, заговор против царя Лабрака провалился. Как я умудрился попасть в самую середину этой ямы с дерьмом, дурья башка?

- Харитона тоже я зарезал? - спросил я мрачно.

- Говорят люди, оливкой подавился. А кто угощал - неведомо. Да ты не боись, их уже свиньи сожрали. Искать никто не станет, кому они на хрен нужны? А Лабрак очень довольный. Так что заходи смело.

Огонёк захлопнул рот и уставился за мою спину. Александр? Ну конечно.

- Долго тебя ждать? С кем ты тут болтаешь? - Он ревниво и враждебно смотрел на Огонька. Тот приветственно ощерился.

- Да тут... - я ничего не мог придумать.

- Жалеют люди, что Ликиск драку с болотными пропустил, - Огонёк, видно, помочь мне решил. - Накостыляли они нам без такого бойца. Ничо, после Дионисий сквитаемся. Придёшь на бой?

- Как выйдет.

- Уважь обчество. Доброго здоровьичка всей компании, - Огонёк ввинтился в толпу. Я метнулся за ним, лишь бы не оставаться один на один с Александром.

- Керса куда-то запропастился, ты не знаешь?

- Знаю, - легко сказал он. - Уплыл в Византий. Мы с братаном на пристани работали, а он нам с торгового корабля махал и орал что-то, да я не расслышал.

Огонёк исчез, а Александр схватил меня за плечо.

- Кто такой Ликиск? - спросил он.

* * *

Когда проигравшийся вчистую Никанор, брызгая слюной с красных губ, высказал мне в глаза все, что обо мне теперь говорят порядочные люди, Александр стоял рядом, непроницаемый, как глухая стена, и смотрел в пол. Я заметался, как уличенный преступник, понимая, что на этот раз пропал окончательно. Какая-то глазастая сволочь углядела нас с Куликом, как он тащил меня голого по лестнице наверх в веселом доме Гелиодоры - что тут скажешь? Одиссей бы не вывернулся, где уж мне.

- С каких пор я должен давать тебе отчет, Никанор? - сердце билось, как бешеное, голос дрожал, мне казалось, у меня клеймо на лбу горит. На Александра я боялся смотреть.

- Отчетом ты обязан мне, - сказал он глухо. - Или нет?

- Я шел поговорить с тобой, но не с ними.

- Так пойдем.

Я слепо бросился вперед, расталкивая толпу. Идёт Александр следом, нет ли - я бежал туда, где не бывает людей, вниз, сквозь торговые ряды, мимо кораблей, по длинным шатким мосткам, на развалившийся лодочный причал, осевший, осклизлый, покрытый мхом. Остановился над чёрной водой, слепой, оглушенный. Что теперь будет со мной? Такая отчаянная дичь была внутри, что было б тут глубоко, я бы не останавливался - сразу в воду головой. Ветер. Отчаянный крик чайки. Туча во все небо.

- Ты белый, как полотно, - с любопытством заметил Александр. – И губу до крови прокусил.

Ну да, чтобы он, быстроногий, не догнал! Я смотрел в воду, где мерно шевелились водоросли и дрожало отражение наших изломанных лиц. Я дышать не мог, не то что говорить.

- Я поверю всему, что ты скажешь, - быстро проговорил он.

У меня даже кровь заледенела. Разве можно так? Я ждал боя насмерть, а он бросил щит, уронил меч, и стоит передо мной, опустив руки. Это было настолько непостижимо, что легче притвориться, будто ничего не слыхал.

- Говори, - потребовал он, и я подчинился ему, как всегда, задыхаясь, торопясь, путаясь.

Начал я прямо с Кулика - чувствовал, что это надо прояснить прежде всего. Наверно, если б я мог соврать что-то толковое, я бы лучше соврал - правда казалась совершенно неубедительной. Я всегда умел обманывать легко, но с Александром легко не выходит, всегда тяжесть на сердце, словно за обман из меня кусок плоти вырежут. Мне казалось, мой голос звучит так фальшиво, что я сам его еле выдерживал; я рыскал в словах, теряя последнюю гордость, и все сильней злился - разве я в чём виноват? я же правду говорю! Но в словах вообще правды мало - она где-то в другом месте ходит, по небу, среди облаков и туч грозовых.

Дождь зашлепал по воде, сперва тихо, потом сильнее, но я не чувствовал. Александр слушал, опустив глаза в землю, с упрямым и ожесточенным видом, отблески воды скользили по его лицу, капли текли по щекам. Его передергивало всякий раз, когда я произносил имя Кулика, лоб покрывался морщинами, как море в грозу. Его так заливало ненавистью, что он и половины рассказанного не услышал.

- Почему ты не сказал, что эта паскуда к тебе пристает? - набросился на меня, как невменяемый.

- Кулик? - тупо спросил я.

Александр изогнулся, как ласка, чтобы посмотреть мне в глаза.

- А может, тебе нравится, когда он трется вокруг, а? - голос у него был мягкий, как лисий хвост, а глаза дикие. Цап! Схватил меня за волосы железными пальцами и проорал в лицо:

- Отвечай мне, зараза!

Я заорал в ответ, выдираясь:

- Он меня из канавы вытащил и ничего взамен не попросил. Что мне его, дубиной по башке лупить?

- Если бы ты был со мной, не было бы никаких канав!

Александр, белый, как известь, шарил глазами по моему лицу, прямо в кишки заглядывал. Его гнев пугал меня и поднимал ответную волну - я не привык бояться безответно. И все же, сквозь двойную пелену отчаяния и злости, я видел его беспомощность, быть может, более полную, чем моя.

Он выпустил меня и затряс рукой, чтобы стряхнуть вырванные волосы. Соломенный огонь его ярости остывал; всегда так - ярко, жарко вспыхнет и скоро гаснет. Он все еще сердился, но уже не на меня.

- Ты пачкаешь свое имя. С таким пылом и упорством люди обычно уважения и славы добиваются. - Он говорил нравоучительно, невольно подражая Леониду. - Неужели тебе все равно, что говорят, будто ты торгуешь собой в порту?

Даже так? Я засмеялся от неожиданности. Почему он вообще со мной разговаривает?

- Это ужасно, что тебе все равно. А этот! - Его опять перекосило, он не мог назвать Кулика по имени, судорога перехватывала горло. - Рядом с ним одна муть и грязь. Как ты вообще с ним рядом оказался? Пусть бы кто другой - но этот!

- Кого бы ты предложил? - Меня слегка отпустило, я развеселился - неужели всё? отгремело - и солнышко?

- Никого, - Александр мрачно и нехотя улыбнулся. - Теперь рассказывай, кто тебе горло резал, и все остальное. Всё, слышишь?

Ну я и начал с начала: о "Критском быке" и кулачных боях с болотными, про Гелиодору, исчезновение Керсы и драку с Меченым, о болотах и старой корове, о шагах и смехе в тумане, о черной собаке и клыкастой старухе, о подлом нападении крыс, причин которого я не понимал, - впрочем, довольно одной злобы и возможности напасть.

Александр задавал множество вопросов, словно хотел всё чётко увидеть в воображении. Кожа его блестела, омытая дождем, волосы развились и липли к щекам, нос покраснел, рука была горячей.

- Все, как в детстве, - сказал Александр. - Опять я тебя больше люблю, чем ты меня.

Иногда он говорил такое, что ни один человек в здравом уме не скажет. Я растерялся.

- Зачем ты так? Это неправда.

Его рука в один миг схватила меня за горло. "Ты меня не слушаешь, как будто у тебя дырок в ушах нет..." Я примирительно хрипел, закатывал глаза и пытался отцепить его железные пальцы.

- Ты как зеркало. Загляну, меня отразишь, отойду на два шага - словно меня и не было никогда.

Я только смотрел на него оскорблёнными глазами и жалко улыбался. Он не замечал.

- Ты всегда меня бросаешь...

Когда я был рядом с ним, во мне что-то разрушалось, и тут же сквозь развалины росло что-то совершенно мне незнакомое, странное, из земли в небо. Мне кажется, это было так. Я вспоминаю, чтобы убедить себя, что я жил. Придумываю то, что не помню, чтобы жизнь не казалась выцветшей тенью - слова его, взгляды, голос. Я почувствую, если заврусь - мне чужого не надо, мне бы только свое вернуть.

Там были наши лица, отраженные в черной воде, ветер и дрожь, и он говорил: "Я поверю всему".

Когда мы замолчали, от туч не осталось и следа. Солнце хлестало, как золотой ливень. Резко синее, будто свежевыкрашенное небо без облаков было слишком острым для глаз, разбойничий ветер рвал плащи, полотняные палатки торговцев пузырились от ветра. Запах роз налетел на нас невесть откуда, хотя розы еще не цвели, с другой стороны - горсть соленых брызг, хотя море было слишком далеко. Ветер сплел их меж собой, сладость и горькую соль, и помчался дальше. Хоть бы свистнул мне на ухо, бродяга, чего от жизни ждать. Ты же слышал шелест додонского дуба, дышал дельфийским лавром, - дунь на меня пророческим дымом, чтобы я почуял вкус своей судьбы. А ветер все "фью" да "фью", шипит в песке, шуршит в камышах, гонит воду, свистит, как бегун с горящими легкими. Мне трудно дышать на кинжальном ветру, а Александру легко. Он смотрел вокруг, как птица, готовая взлететь, точно весь мир принадлежал ему, и он любил его за это. Нахлёстанные ветром щеки горели, слезы текли, и нас охватывало какое-то отчаянное безумье.

- Ну ты домой или со мной во дворец? - крикнул Александр сквозь ножевой свист.

Придём к нему, принесут жаровню, нагреют воды для ванны, Александр будет читать вслух про персов, я подремлю. А дома что?

- С тобой, с тобой...

Придём, а там всех тайн разгадка, все дары, лоза виноградная, олива и золотые яблоки бессмертия.

* * *

На торгу остановились послушать нового кифареда. Торопиться некуда, лишь бы не расставаться. Ученик у него был парень нашего возраста, очень красивый, Александр на него засмотрелся, открыв рот, и музыка как-то мимо моих ушей прошла. У школы старый сириец рассказывал сказку, и мы слушали вместе с детьми, смеясь и содрогаясь.

- ... И был у него сынок, такой румяный, такой пухленький, беленький. Зачем ты развел огонь, батюшка, ведь нет у нас ни куриной ножки, ни рыбьей головы, ни свиного уха, с чем похлёбку варить будешь? Мучицы по углам наскрёб, луковицу нашел, чеснока у порога сорвал, будет нам похлёбка, мой сахарный сыночек, не царская, не солдатская, не рабская, а только чтоб рот согреть. Есть хочу, сынок, все нутро огнем горит. Поди-ка сюда, сладенький, поди поближе, дай мне нож, кровиночка, над котлом встань, глянь, кипит ли вода? Что за пир у меня будет нынче, что за яства, приходите, соседушки, таким вас еще не потчевали... Белая грудка, белое бёдрышко, сахарное плечико... Зачем ты съел нашего сыночка, плачет мать. Молчи, дура, аль не сладко было? Сама ела да нахваливала. Молчи, дура, не съели б мы его нынче, он бы вырос и сам нас съел...

- К отцу от царя Атея послы приехали... - сказал Александр. - Неужели весенний поход отменят? Отец обещал меня в поход взять, и оруженосцев тоже, вместе пойдем. Только бы не обманул....

Народ вдруг зашумел по-особому. Я задёргался, будто пчела за шиворот свалилась, спросил у цветочницы, в чем дело, она говорит: беда, снова ребёнок пропал. Люди шумят: ловили зверя, ловили, торговлю всю порушили, невинных людей похватали, а убийца вот он, тут, пьёт нашу кровь, жрёт наших детей, как земля его носит? Самим его ловить надо, тверда земля - не расступится, и на царя надёжи нет.

- Завтра вместе пойдем на болота, - сказал Александр. - Покажешь мне все.

Вдруг кто-то истошно закричал неподалеку, у тюрьмы. Цветочница подхватилась, медяки за щеку сунула, корзины подхватила, заметалась. От всполошённой и недоумевающей толпы отделилась с деловым и знающим видом дюжина поджарых и злых: одни, при ножах и топорах, бросились стаей к тюрьме, другие слаженно разбирали ближний забор на колья. Это то, куда Огонёк с Голубком опоздать не хотели? Потянуло дымом, торговцы с сосредоточенными и бледными лицами, торопливо сворачивали товар. Двое малолеток, прижав хрипящую цветочницу, шарили у нее во рту, вытаскивая медяки. Кто-то уже орал, ограбленный. Толпа металась, половина рвалась прочь, другую собирали вокруг себя люди с топорами и кольями. Скифы, громыхая доспехами, расталкивали народ. “Ой, убили, искалечили! - заголосили там. - Что ж ты делаешь, вражина немакедонская, у себя в диком поле пихайся".

- В казармы, быстро! - Александр сорвался с места, я за ним. Уходить не хотелось, все интересное только начиналось, а во дворец попадешь - назад не выпустят. Александр тоже об этом подумал, заскочил дорогу всаднику, за узду схватил: “Поднимай гоплитов, Дикеарх, бунт в городе, тюрьму громят". И пока тот не опомнился, хлестнул его коня по крупу: "Гони!", - а сам рванул к тюрьме.

Что-то уже чадно и мощно горело. Скифы завязли в толпе, как зерно в жерновах, на них лезли с поднятыми кулаками и с палками, броня трещала... Александр, столкнувшись с одним таким, подсечкой сбил его с ног, и дальше побежал, уже с топориком в руке. Кого он рубить собрался? Надо уводить его отсюда. "Ликиск, айда болотных резать", - толкнул меня кто-то в бок и сунул кол в руку.

Самое жаркое дело было у тюрьмы. Стражников смяли, у просящих милостыню острожников сбивали колодки, но двери пока держались. Сюда же, помятые и с уже окровавленным оружием в руках, пробивались скифы. Какой-то отчаянный старикашка из воров, безногий калека с лицом Сократа, вцепился в щиколотки стражника, повалил его на землю, полз по нему, дергающемуся и орущему, с кривым ножичком в зубах. Среди толпы метались актеры в одеждах богов и героев, маски с распяленными ртами прижимали к животам. Пенфея рвут в клочья, у Аглавры руки по локоть в крови, Дионис хохочет, менады вопят, хор голосит.

Не знаю, кого там бил Александр, кому помогал, с кем сражался - я прикрывал ему спину, разгоняя всех, кто подходил близко, пока из-за поворота не вылетели всадники.

* * *

- Незатейливая толпа, покричавши нынче и пооравши завтра, затем успокаивается. Память у них девичья, - говорил Филипп. - Через день не вспомнят, из-за чего глотки драли. Чтобы злоба не гасла, ее надо золотом подпитывать. Без поддержки сверху или со стороны бунты скоротечны, выгорают, как тополиный пух. Надо давить быстро, чтобы народишко не натворил такого, после чего обратной дороги нет. Простых людей, вразумляя, миловать, а зачинщиков казнить быстро и без шума.

- Плохо, что приходится македонскую кровь лить, - мрачно сказал Александр. Одного он все же рубанул там, перед тюрьмой, и переживал теперь.

- Да уж, радости мало. Но в смутах крови льётся - никакая война столько не возьмет. Так что, любой бунт надо давить, пока маленький, а то он такие зубы отрастит, не успеешь оглянуться - города горят, чужие армии шастают, как у себя дома, персы радуются, кричат: "Давай, давай!"

- А кто зачинщиком-то был, узнали уже?

- На первый взгляд, разбойники решили своего вожака отбить. Сей молодец два года седлал дорогу в Берою и путников потрошил. Его давно на смерть осудили, только поймать все не могли. Раз взяли - сбежал. А тут, как убийцу детей искали, во время облавы случайно прихватили. Судьба! А на второй взгляд... посмотрим, поищем...

Ради общего блага, царь решил с казнью не затягивать.

Забыл я имя этого разбойника, но ясно помню день его казни. Он был молодец с виду, удачливый, отчаянный, раз он уже убегал, сбив колодки, а сейчас - не выгорело. Но держался он хорошо, даже румянец не полинял, когда через весь город его вели на казнь... В армию бы такого, жаль, что не так сложилось.

На большом зелёном лугу, недалеко от алтаря Немезиды, собралось полгорода. Говорили, что в толпе много его сообщников и они снова попытаются его отбить. Стражники смотрели вовсю. Настроение у всех было взбудораженное и праздничное. Филипп махнул рукой, разбойник крикнул: "Не поминайте лихом!" Телохранитель Адмет, один из Семёрки, взмахнул топором и снёс ему голову одним ударом. Толпа ахнула, вскрикнула. Отвратительное и прекрасное зрелище, когда хлынула кровь на дубовую колоду, и Адмет поднял отрубленную голову за черные кудри, показал народу и сказал:

- Дело сделано.

Все молчали и тянули шеи... И вдруг чей-то голос запел:

- Я ухожу, я ухожу по торной дороге...

И сотня глоток подхватила:

- Встречайте меня, встречайте меня, поля асфоделей...

Все пели, и царь, я видел, тоже пел, улыбаясь:

- Под медным небом, под медным небом, судите меня...

Это была жалостливая, разбойничьи песня, но сейчас её пели в бешеном, военном ритме:

- Не скрою, не скрою ни дела, ни слова.

Земля, казалось, дрожала, потому что сотни людей, взявшись за руки пошли в пляс, ударяя ногами по мокрой насквозь земле, поднимая брызги, так, что казалось, будто все танцуют в воде по колено. И мы тоже, перемигнувшись с Протеем, стали приплясывать на месте, постукивая копьями.

- Как я любил, как я любил твои чёрные очи, Антея...

И последний общий, горестный и торжественный возглас пронесся над зеленым лугом:

- Под медным небом, под небом Аида я буду помнить сладкие губы твои.

Я думал: надо все хорошенько запомнить, чтобы, когда придет пора умереть, вести себя также, как этот вор. Красивая смерть! Куда лучше, чем в постели.

Когда в Индии со страшной раной в груди Александр сел на коня, чтобы показать войску, что еще живой, он, стискивая зубы от боли, вцепившись в узду так, что руки побелели, упрямо и прерывисто повторял свистящим шёпотом со смертной улыбкой:

- Я ухожу, я ухожу по чёрным ступеням. Вспоминайте меня, вспоминайте меня, как живого, когда яркого вина, когда яркого вина по чашам разольют.

@темы: Александр, Новая книжка

---

Дачный дневник

20 июля, среда

Крыши горят, грязь блистает, склоны сверкают, листья деревьев - как игривые зеркальца. Хожу слепой и пьяный от всей этой красоты. Мне нравятся грозы, смешанные с солнцем. Люблю волнения всякого рода.

+++

Из Мамлеева; "Когда мне было десять лет, учительница визжала мне: не смей верить в Бога, никакой бессмертной души нет, ты сгниешь, ты сгниешь, как и все… Потом, когда мне было шестнадцать лет, мне попался тип, который учил меня верить в то, что я – вошь. Дескать, это освобождает от вечных проклятых вопросов, от достоевщины. И было время, когда я твердо верил, что я – разумная вошь, и наслаждался этим."

Где-то здесь, кажись, корни остервенения нынеших атеистов. Только они нашли слова покрасивее, про позитив и про то, что вместо церквей надо строить что-нибудь другое. Это куда больше сторонников собирает, чем "я - разумная вошь и тем наслаждаюсь, и вы все сгниете, как и я".

И еще из Мамлеева: " - Вы что, шутите?! Времени не будет! А как же пиво, как же бабы?! Какой же вы не сладострастный все-таки! В тюрьму, в тюрьму!
Тут уж Черепов удивился.
– Тюрьмой высшие силы не напугаешь… А я-то тут при чем?!
– При чем, при чем!.. Никаких высших сил нету, если их не призывать… А вы природу и людей смущаете. Закона международного на вас нет. Платон вы поганый!"

Очень узнаваемые интонации. И еще: "Мир наш станет замкнутым, как пещера без выхода, но жить в ней будет сладко, жирно, безопасно."

21 июля, четверг

Сегодня хуже, солнца нет. Вишен много, созрели уже, все черные - но кислятина! Видел красивую птичку - голова и грудь оранжево-красные, цвета заката, тельце коричневатое, но среди перьев, кажется, тоже красное мелькало, обводами похожа на синицу или воробья, возможно, чуть крупнее. В определителе такую не нашел. Ближе всего - зарянка, но она меньше и худее, и клюв тоньше, и, главное, у нее черная шапочка на голове, а мой был весь ровно облит, без резких переходов. Может, клёст-еловик? Перекрещивающийся клюв я не разглядел, но, кажется, он более пестрый и нет таких красных тонов. Мой был гладенький, плюшевый.

Поезда стали ездить мимо с каким-то вурдалачьим воем.

+++

С книжкой дело так обстоит - у меня еще лист почти готовый есть, но половину из него я решил попозже сунуть, так по смыслу лучше выходит, а по форме хуже. Тут у меня везде Александр, и сплошные диалоги, что я очень не люблю: писать их легко, но мне не нравится, когда жизнь через разговоры проявляется. Поэтому меня больше тянет писать главки, где Гефестион один. В общем, мне надо форму правильную искать, в таком виде это меня не устраивает.

+++

Когда в церкви бываешь, про каждого можно представить, что у него такие невероятные глубины и высоты в душе, что мне никогда не понять. Может, там святые среди нас стоят, ради которых Бог всю землю милует. А в Интернете такого не представишь, все плоско, как на ладони, одни умствования.


22 июля, пятница

Дождь пошел. Мы с Ольгой одновременно выскочили на улицу - она укропу с петрушкой нарвать, я белье снимать. Вернулись одновременно: она насквозь мокрая, я совершенно сухой, даже не помню, чтобы на меня что-то капало, что в стотысячный раз подтвердило семейную теорию о том, что она - человек дождя, я - человек антидождя. Ольга вообще без зонта на улицу не выходит, и это очень плохо для окружающих: у нее зонт-трость, она воспринимает его как оружие, становится самоуверенной и агрессивной и постоянно кого-то этим зонтом бьет. А у меня и зонта нет, не нужен. Я дождь люблю, а она нет.

+++

Бесят совершенно невинные вещи, например, слово "мористей". Ладно бы "кушаю" или "моя супруга" - они далеко не так невинны, как хотят казаться. Если я кого-то искусаю за них, возможно, в руках суровых санитаров, я все равно буду считать себя правым в глубине души. Но "мористей"! Я из-за него чуть планшет не разбил.

+++

Сегодня я выполнил норму писанины, которую определил себе на все лето. Правда, сначала она была раз в пять больше, но мне не писалось, я сокращал ее несколько раз и в полном отчаянии оставил самый минимум - 300 слов в день, и не окончательного и свежего текста, а просто хотя бы правки, но чтоб уж кровь из носу - и вроде сработало. А еще сорок дней осталось, е.б.ж.


23 июля, суббота

Сны плохо запоминаются. Отрывок: из подвального окошка видны ноги проходящих мимо и расшитые подолы - все вышивки, как в музее. Во время дождя немного заливает, но вместо воды - крупный бисер, стеклянно стучит, раскатывается по полу. Кто-то в тусклом цвете рисует розу на необычной бумаге с водяными знаками, рисует ножом, который оставляет тонкие алые штрихи.

* * *

Сегодня опять фейерверк сквозь ветлу устроили. Я сделал вид, что это в мою честь, развернул кресло к окну и благосклонно смотрел, как ветла истекает золотыми струями, как при вспышках на мгновенье высверкивается ее кружевная структура, и на мерцание падающих звезд.

24 июля, воскресенье

Сон про то, как я выкармливал медвежонка. Он был совсем крохотный, с ладонь, тощенький, но ревел и взрыкивал, как большой, только тихонько. Он все время цеплялся за ногу и не отходил от меня ни на шаг - либо на ручки, либо на штанине висит. Невыносимо трогательный звереныш, обаятельный, требовательный и умный. Я его из соски кормил. При этом я вел деловую жизнь - метро, переговоры, приемы, собрания, медведь и бутылка с молоком везде. Договоры подписывались с полпинка.

А потом внезапно скатилось в кошмар. В гостях я спустил его на пол погулять, он где-то невидимо гремел игрушками, и вдруг в комнату невесть откуда вылетает несколько крыс, штуки три обычных серых, а одна просто огромная и угольно черная, и эта черная начинает серых убивать одну за другой, хозяйка орет, крысы визжат, движения такие стремительные и мощные, что вмешаться невозможно, а мой крохотный медведь где-то затаился. Я за него волнуюсь, но почему-то уверен, что он и спрячется хорошо, и драться будет отчаянно, если придется, его с кашей не съешь. А когда черная крыса передушила всех серых, оказалось вдруг, что это большой пушистый черный кот. Но фиг бы я ему стал доверять. И на этом моменте я почему-то проснулся весь в поту и с дико колотящимся сердцем, так и не узнав, где мой медведь. Правда, чувства, что с ним случилось что-то плохое, нет. Все равно - ужасно жалко его там оставлять. Я бы его себе взял, не раздумывая.

Прежде мне всегда медведи только в кошмарах снились, как самые страшные чудовища, а здесь вдруг неожиданно такая прелесть. Только переживаю, как он там без меня.

+++

Еще один кусок книжки закончил, на лист с лишним, только один эпизод я решил в другое место сунуть, так что меньше листа выйдет.

Вообще черновой вариант, сплошная болтовня, в будущем его его сто раз править буду, потому что Александр по-прежнему неудовлетворительный. В том, что касается Александра, повествование от первого лица создает множество трудностей, которые хрен знает, как преодолеть. Нехорошо такое выкладывать, но, может, я еще несколько лет думать буду, как правильно его писать, а дело будет стоять. В общем, обозначил силу и слабость, и лучше дальше пока двинусь, авось там что-нибудь прояснится.

+++

Траурница трижды хотела влететь в мое окно, но зависала в центре и отворачивала в последний момент. Клочок сожженного письма, лоскут вдовьего платья. Испейте нектару. - Ах нет, я в трауре.

Блин, весь день скучаю по медведю. Как он голосил, выпрашивая молочка, как топал следом, как лез вверх по штанам, глупыш.

25 июля, понедельник.

Кусок из забытого сна:

В сарае, где свалены красные знамена, транспаранты, портреты политбюро. Кто-то кричит снаружи:
- Захвати там красное знамя.
- Какое?
- Желтое.

+++

Пауки дружелюбны, щедры и хлебосольны. Один сегодня скинул мне в чашку с кофе две ноги кузнечика. Это было от души, я понял.

Вчера ночью я устроил фотосессию бражнику, который сел отдохнуть на зеркало.

+++

Начал было читать "На крестцах" Горенштейна, - драматические сцены про Ивана Грозного, написано, как обещали в предисловии, языком того времени, некоторые сцены, обещали, выше шекспировских. Вообще читать не смог! Это так ужасно, что я остаток дня грустил. Меня от одного названия колбасит - "На крестцах" - это "на перекрестке".

И все говорят выдержками из писем, летописей и грамот: "Царь, уподобившись во зле первому и самому лютому дракону, сиречь очень большому змию, губителю рода человеческого, ты, лютый зверь, не сыт еще кровью." - Это разговор, и "сиречь" у него через абзац.

"Иван (свирепо вопит) Удушить его немедля подушкой!" ("Свирепо вопит" на каждой странице.)

Содержание приблизительно такое, тема с вариациями:

"Опричники. Любо, любо! (Начинают избивать дубинами духовных. Крики и плач.)
Иван (дико вопит). Бей их!
Царевич Иван. Батюшка, и я их, злоязычников, побью. (Хватает дубину и тоже бьет.) "

В общем, вот такие шекспировские высоты и глубины.

26 июля, вторник

Эпоха лилий и флоксов. У нас сейчас тоже смог, как в Москве, душно, жарко, а когда солнце пробивается - вообще как на костре инквизиции, на сырых дровах. Но ничего, мне лишь бы тепло и чтоб сверчки пели.

На яблоне зеленушки скандалят. Их голоса - как клаксоны игрушечных машинок. Птенцы быстро растут, еще недавно были все встрепанные, в помятом пуху, а теперь их можно отличить от больших только по важному и растерянному виду, точно они забыли, зачем здесь оказались.

Ко мне в комнату лезут пауки, у них, должно быть, переселение народов. Мелких и худеньких я принимаю, а здоровенных гоню в окно, и они убегают, теряя ноги.

+++

Я планирую закончить свою книжку за одну-две махаманвантары. И, если вытянуть все слова в строчку, она будет длиной от Солнца до Плутона. А если смотать ее в клубок - ее можно запустить десятой планетой в Солнечной системе и назвать Гаврюшей Меланхолией, потому что она точно куда-нибудь свалится.

27 июля, среда

Никто не обольщай самого себя. Если кто из вас думает быть мудрым в веке сем, тот будь безумным, чтобы быть мудрым. Ибо мудрость мира сего есть безумие пред Богом
...все ваше: Павел ли, или Аполлос, или Кифа, или мир, или жизнь, или смерть, или настоящее, или будущее, — все ваше; вы же — Христовы, а Христос — Божий.

28 июля, четверг

Который день снится фэнтези, не запоминаю и не записываю, потому что все по книжкам. Но сегодня было забавно.
Цесаревна гуляла по крепостной стене с книжкой "Дева Евстратий и ребёнок". Потом эта дева Евстратий объявилась лично, как английская шпионка непонятного пола (шевалье д'Эон, что ли?). А ребёнка разыскивала Тайная канцелярия в дворцовых подземельях. Мне дали кулёк мятных пряников, чтобы я на них его выманивал.

Про книжки (про всякую фигню не пишу, хотя активно читаю):

СТАРОБИНЕЦ. ПЕРЕХОДНЫЙ ВОЗРАСТ
Русский хоррор. Страшно. Можно и дальше ее читать.


МАМЛЕЕВ. БЛУЖДАЮЩЕЕ ВРЕМЯ - 8/10
Очень русский, московский, хороший, страшный роман.

БОЛДУИН. СКАЖИ, КОГДА УШЕЛ ПОЕЗД?
Про бедную негритянскую жизнь, хороший рассказ.

МАРГЕРИТ ДЮРАС. АВТОБИОГРАФИЧЕСКАЯ ПРОЗА.

Как она ждала мужа из концлагеря и выхаживала его, дневник. Другие записи - тоже о войне, о том, как она ради арестованного мужа крутила с гестаповцем и потом давала показания против него в суде, и как допрашивала предателя. Как ни странно, я думаю, что в литературной обработке это было бы сильнее. Или просто все, что написано о войне западно-европейцами (кроме немцев), мне кажется неправдоподобным и странным. Всегда присутствует легкое искажение, то ли зеркало у них не то, то ли реальность. Впрочем, Дюрас и ее друзья по Сопротивлению считали слишком необычной.

ПОЛ БОУЛЗ. ИЗБРАННЫЕ РАССКАЗЫ
Очень мало осталось того, что я не читал у него, очень жаль, Боулз меня завораживает.

ВЛАД МЕНБЕК. ДЖЕБЕ - ЛУЧШИЙ ПОЛКОВОДЕЦ АРМИИ ЧИНГИСХАНА
Хороший исторический роман, написан в приятной простой старинной манере, как для детей. Тут все, кто есть у Фобса - Субедей, Джамуха, Теб-Тэнгри в детстве, Джелме, Хасар - прям, как про родных читаю, с удовольствием. Автору бы еще с -тся/-ться разобраться, и все будет хорошо.

@темы: О книгах, Жизнь, О моей книжке, Сны, Цитаты

---

Дачный дневник

4 июля, понедельник

Во время жары во всем случается некий застой.

Вчера сломался замок в доме, когда мы все были снаружи. Пришлось вынимать стекла из окна, влезать внутрь, а потом все равно вышибать дверь топором - изнутри она тоже не открывалась. Стекла узенькие, из трех кусков, от земли до дыры метра два, упереться ногами и руками не во что, нужно было забросить себя в эту дырку, как в баскетбольное кольцо. Зря я все же в цирк работать не пошел. Волча Бескостный, славный потомок викингов, эквилибристика с топорами, смертельный номер.

Вчера я весь день бегал от грозы, она ловила меня, но не поймала Был один странный момент: ветер дул в лицо, черная туча, полная молний, неслась навстречу. И вдруг, не знаю почему, я тормознул перед автостоянкой у метро. Подумал: открытое пространство - вдруг молния шарахнет? у меня музычка в плеере играет - вдруг долбанет? На стоянку, обгоняя меня, вылетели две девчонки на самокатах: я представил, как в них колотит молния, и дернулся удержать. Потом удивился таким мыслям: предчувствий у меня не бывает, а если и бывают, то ложные, гроз я не боюсь, знаю, что в городе молния все время бьет в дома, а там громоотводы, - так какого хрена? И пошел себе через стоянку, мгновенно выбросив все из головы. На даче - та же ситуация; летящая навстречу грозовая туча, поле, мокрая земля, я тороплюсь добежать до дома до дождя, - и ни одной мысли о молнии в этот раз. А вечером в новостях сказали, что в Москве несколько человек погибло от удара молнии: мальчик со смартфоном, парень с девушкой, которые лежали под деревом у реки. Наверно грозовые тучи с убийственными молниями внутри чем-то визуально отличаются от таких же, но не намеренных убивать.

Сегодня на меня вдруг набросилась аллергия – глаза забиты острыми осколками слёз, режет ужасно, даже сквозь опущенные веки. (" Жизнь – это лук, - говорит нам Карл Сэндберг. - Вы снимаете слой за слоем и иногда плачете"). И что делать? Сожрал две таблетки, спрятался в темном сарае, думал - щаз намечтаюсь на полжизни вперед, оживлю Александра, он захватит Африку, Рим и Китай, оживлю Маркова, и он будет принимать парад Добровольческой армии в Москве... Вместо этого взял и заснул, весь день продрых на дедушкином тулупе, топор в головах, гвозди в ногах, а сверху фанера, телогрейка, пассатижи и осиное гнездо.

А гроза все ж пришла ближе к ночи и была очень тёмной, но вялой, словно весь пыл в угрозах растратила.

5 июля, вторник

Караул, спасите, холодает!

+++

Сионские Западные мудрецы в курсах для молодых писателей сурово предостерегают: не надо флэшбэков! Они замедляют повествование! На мой взгляд, замедляют - и отлично, в книжке, как и в музыке, надо темп менять, ни роман, ни жизнь не бывают сплошь в темпе аллегро.

Другое дело, что длинные флэшбеки я тоже не люблю. Как у Мазина в "Варварах": дослужившийся до центуриона герой побеждает варваров, побежденных распинают, среди них - его друзья, а он не знает. Успеет он их спасти или нет? Открываешь следующую книжку, а она вся о том, как жили друзья-варвары последнюю пару лет. За такое, конечно, хочется убивать.
Но маленькие флэшбэки - дело хорошее. Это естественно, как воспоминания. В бою или во время погони человеку не до воспоминаний, а присел отдохнуть - тут пожалуйста, но в меру - никто на третью часть "Войны и мира" не навспоминает за вечер.

Совсем без флэшбэков плохо - плоско получается, один внешний слой, глубины нет. Так плоско только незнакомцы выглядят - их так и надо подавать, а если случайный прохожий закрепляется как персонаж - вот тут найти место для маленького флэшбэка. И вообще играть ими для изменения ритма.

+++

Зарылся в Бикермане и Скаржинской. Хочу Великие Дионисии по-своему написать, придется сочинять куски из трагедий и комедий. Я все круто придумал, но слишком уж трудоемко, опять главку буду полгода писать. Еще меня терзают смутные сомнения, что я с календарем что-то напутал. Ну ладно, это все потом можно будет исправить в два счета. А приезд Аристотеля я нарочно перенес с 343 на 342. И так два года в Миезе - слишком много, а три - и вовсе чересчур.

6 июля, среда

По небу что-то грохочущее пролетело, если судить по звуку - трактор.

Во сне снились красные курсанты с большим количеством звезд в разных местах и внезапно - тонкости этикета и причудливые интриги, кому дежурить у знамени и сколько сдавать на празднование дня парижской коммуны. (Это я перед сном Сен-Симона начитался.) Один курсант старательно стачивал каблуки на сапогах, чтобы быть чуть ниже командира, другой ради карьеры спал с любовницей завхоза, третий читал вслух газету "Правда", голосом выделяя отдельные слова так, что из них складывался дифирамб генералу-инспектору.

+++

Нужно придумать Александра в отрочестве. У меня до сих пор нет для него "крючка". Объяснить, что такое "крючок" я не могу, не прототип уж ни в коем случае, и не похожий на него (где похожего-то найдешь?) Какой-то общий тип энергии и ритма. "Крючок" - самое драгоценное для персонажа, без него не оживает. Для Александра в детстве крючок был - Ваня Кочубей (они очень сложно соотносились друг с другом, но Кочубей не давал мне свалиться в какую-то лживую хрень). А Александр-подросток для меня до сих пор персонаж абстрактный, поэтому мне с ним так сложно. Кого я только не перебирал... Все ни хрена не то, даже близко нет. Только с пластикой прояснилось, спасибо Давиду Вилье. Можно рассудочно собрать мозаику из разных людей, но мне хочется удара узнавания со стороны. С юностью Александра как-то проще, я себе лучше его представляю (или мне так кажется, пока я не взялся за него всерьез).

7 июля, четверг

Солнца нет, свет неизменный, бесцветное небо, белесая дымка, а температура меняется каждые пять минут - тепло и стылость вперемешку. Розы павлово-посадские, размером с капусту, цветом в свеклу, удалые, разбитные, для купчихиных платков и расписных санок, которые за тройкой с бубенцами. Они уже перезрели, в такой сырости не сожженные, а подгнившие, и наводят на мысль о горячем ярком борще и горячих щекастых сибирячках.

Где тепло? Хочу 30, не меньше, на 27 и не уговаривайте. И чтобы месяц кряду, а лучше два. Еще певчих птичек, чтобы кругом на веточках сидели и пели что-нибудь патриотическое и про любовь. Цикад хочу, теплые волны стрекота, усыпляющие, медитативные. Пусть стрекозы летают, бабочки порхают, кузнечики скачут, пусть ласточки летают высоко. А вот этого холодного мучнистого киселя вокруг не хочу, пошлите его в Африку.

8 июля, пятница

Четырнадцать! Это температура воздуха на улице. И так еще ругался на извозчика иностранец, потому что "четырнадцать" на его слух звучало как самое страшное проклятие. Оно и есть!

9 июля, суббота

Приехал в Москву на день, тороплюсь, собаки одни на даче остались. Думаю, быстро в интернет влезу, все почитаю, все узнаю про Великие Дионисии, шулерство в игре в кости и как делать мопсу клизмы при запоре, со всеми поговорю, комменты почитаю, книжки скачаю... Вхожу в дом - свет не горит. Лезу в ящик на лестничной клетке, может, думаю пробки вылетели. А ни фига - там провода аккуратно обрублены. Ни интернета мне, ни телевизора, ни телефона, ни холодильника. Пришлось пиво тёплым пить. Объяснить, зачем они это сделали, в РЭУ так и не смогли, просто хихикали, но обещали подсоединить. Ждал их, ждал, не дождался, уехал к собачкам. Придется из головы все про Дионисии сочинять и клизму по вдохновению ставить. В общем, света нет, электрики - сволочи, а счастье - в труде.

10 июля, воскресенье

Сон снился странного жанра - разработка характеров двух молодых придворных Петра II (про него я книжку перед сном читал). Парень от фавора до дыбы и ссылки, и девушка от появления при дворе до оспы и монастыря. Она в детстве видела вмирающего от оспы императора, наклеила себе на лицо клочки бумаги - играла так, потом выросла честолюбивой красавицей, завертела какую-то крупную интригу, и дело выгорало, и вдруг - оспа, лицо изуродовано, все кончено. С парнем помню, как он ружье баюкал, решал, застрелиться или нет.

Интересно, но совершенно не по-сонному, с разными вариантами поведения, с остановками - типа, а что он сейчас должен сделать? Лучше бы мои мозги во сне над Александром работали.

***

Хороший сегодня денек, мягкий, бессолнечный, но теплый. Но как же хочется жары!

***

Оказывается, Ирод - это Герод, у царя было греческое имя. Почему-то в голову не приходило.

11 июля, понедельник

Дело приближается к середине лета. И я уже горюю, потому что все еще не согрелся. Спирея вблизи неказистая, надо смотреть издалека, чтобы ее было много, сиреневый туман, все дела.

Три духовных хора Шнитке. Из слабости, расколотости, печали возникает что-то отчаянно упорное, убежденное.

Небо идиллическое, ветер сильный, но теплый. Одна роза у нас полосатая. А темно-синие цветы вьюнка на вишне просто огромны. Мне они очень нравятся, но я не знаю, что это за растение. Вишня еще кислая, малина уже сладкая. Боня все лягушек жрет, а потом животом мается - француз, что поделать.


13 июля, среда

Сон. Плывем на корабле по теплым морям. Флаг с алой розой на черном, летучие рыбы, похожие на стрекоз, плавниками, как крыльями стригут. В каждом порту на борт поднимается много китайцев. Красивая китайская девушка объясняет мне у бассейна: Англия объявила войну Китаю, и все китайцы из других стран собираются домой, чтобы защищать родину. Среди прочего она сказала: «В мире живет втрое больше китайцев, чем в самом Китае. Просто они им пришлось стать непохожими". Очень уверенная в себе, патриотичная барышня.

Потом наш корабль остановился среди тропических островов по просьбе китайцев, они провели какой-то обряд, спустили на воду здоровенный лотос, и вдруг из-под воды, как баллистические ракеты, стали вылетать китайцы, руки по швам, в военной форме, и все, оставляя дымный хвост, летели в сторону Англии.

14 июля, четверг

Ночью гроза была. Далекая. Много зарниц, но молнии рядом не били, ветер хлестал, а когда загремел дождь, все уже почти успокоилось - полило и затихло.

Сон про казаков, не помню подробности только - дикое поле, казачья батарея, солнце жжет.

+++

Антагонисты - это такая же фигня, как идея, детский дуализм: заяц и волк, герой и черный властелин. Искусственное образование, которое водится только в голливудском зоопарке. Научите меня, как поярче написать Саурона! Я сделаю ему трогательные веснушки на носу и, непременно, трудное детство, а то он получится недостаточно выпуклым! В детективах еще ладно. Что вообще означает это бессмысленное слово? Другую сторону в конфликте? Человека, который не похож на героя? Ну дык куда чаще это относится к отцам и детям, чем к герою и его врагу (которые часто похожи, как братья, и добра и зла в них намешано почти поровну, только цели разные).

В реале на противостоянии злодею держится очень небольшая часть конфликтов, и вражда с кем-то занимает небольшую часть жизни. Куда чаще (и намного важнее) - с близкими, обстоятельствами и собой.

Собственно, я об этом задумался из-за собственного злодея Никанора - вижу, насколько это незначительный персонаж, и никакого мало-мальски приличного конфликта из него не вытянешь. Ну в рыло ему дать, ну коварный пинок в зад получить - и все. А антагонисты, скорее, для Александра - Филипп и Олимпиада, для Гефестиона - Аминтор, и оба они тоже друг другу антагонисты, но че-то совершенно не хочется их так называть. А на злодея-соперника - плюнуть да растереть.

15 июля, пятница

Вот и пол-лета прошло. День сегодня был хороший, жаркий, и цикады, наконец, запели – покой, умиротворение и нега, я всю зиму этого ждал.

В дневник мало пишу, потому что много своей книжкой занимаюсь.

Ночью в распахнутые окна на огонь налетает множество странных насекомых. Если я травлю их фумитоксом, то они вылезают из всех щелей, устраивая пир во время чумы прямо перед моим лицом, чтобы я запомнил лица погибающих и мучился этим до конца дней. Кадриль, мазурка, полонез, занавес. И их холодеющие агонизирующие тела валятся мне на голову и за шиворот. Корифейки данс макабра - караморы, в кордебалете - мелкая моль.

16 июля, суббота

Второй солнечный денек. Куча птиц устроила свару у нас в саду. Синицы-московки, трясогузки и сороки. Вопли и драки, как в украинском парламенте. Похоже, отгоняли сорок от слётка. Я вмешиваться не стал, и скоро все затихло.

+++

Среди убогого стада авторов попаданцев, я нашел эталонного графомана. Не то чтобы он самый плохой, не, есть и хуже, но очень уж типичный.

Сразу порадовала грамотность автора (проверку орфографии он включил, но это его не спасло): "ай да", "звон как будто перезвон", "крики перекрикиваемые возгласами", "еле пролазаю", "не хватка", "вернуть развитие в старую колею развития" и любимое - "перейти с галопа на аллюр" (буду использовать непременно). Половину слов в кавычки ставит: поклонился "хозяину", люди приободрились и "растаяли", я "разбавлял" учение отдыхом и т.п. Бесит люто! Ну и мастерство художественного свиста: если память, то услужливая, если крик, то отчаянный, если забвение, то спасительное.

Пейзаж эталонный: "Весна с каждым днем все рьяней вступает в свои права, отбирая клочок, за клочком земли у лежащего повсеместно серого снега, с неохотой уступающего столь нужную ему территорию."

Такое впечатление, что у него в мозгах шестеренки проворачиваются без сцепления, пока три раза одно и то же не повторит – не уймется. "Само же море меня не только не прельщало, но и отталкивало, да вот такой я сухопутный человек, привыкший топтать землю и ни в коем случае не плавать". Вместо "встал рано, сделал зарядку, позавтракал" у него так: "Проснулся рано утром, вместе с петухами, зычно оповещающими все окрестные дома о надобности вставать и приниматься за работу", "не откладывая в долгий ящик физнагрузку, сделал легкую разминку, сгоняя легкую дремоту, преследующую любого только что вставшего с постели человека", "сам же завтрак так и остался стоять остывать, в углу зала, за обсуждением дел я совершенно забыл о нем, так что труды слуг оказались напрасными. Хотя почему это? Все-таки с утра я все же ничего не ел. По одному моему слову завтрак перенесли в кабинет"... Графоманище-эхолалище с недержанием. А ведь считает наверняка, что у него легкое перо, слова так и летят, клавиатура раскалилась, муза танцует кекуок на письменном столе.

+++

Ночью кто-то устроил салют. Соседская ветла четко его загораживала, но получилось еще лучше - ветла вспыхивала, взрывалась, на ней мерцали красные яблоки, белые и синие цветы, ветви плавились в ярких вспышках. Чижу тоже понравилось, он даже одобрительно повыл.

18 июля, понедельник

Не спал всю ночь из-за грозы. Мне до железной крыши рукой подать, так что это было как спать под шпицрутенами.

Теперь вот в Москве жду, когда меня к электричеству подключат.

ПРО КНИЖКИ:

АНДРЕЙ КОНЧАЛОВСКИЙ. О СЦЕНАРИИ. Отрывки из книги "Парабола замысла" - 3/10

ЛИДИЯ ГИНЗБУРГ. О ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ ПРОЗЕ - 8/10
Отличная книга, хочу еще таких.

СКАРЖИНСКАЯ. ДРЕВНЕГРЕЧЕСКИЕ ПРАЗДНИКИ. - 7/10
Хорошая, добросовестная, очень нужная книга.

Joe Abercrombie. Half a King - 7/10
Здорово заверчено. Из всех фэнтези авторов Аберкромби у меня любимый. Наверно, если бы я читал по-русски, я бы раньше догадывался обо всем, а на английском - я идеальный наивный читатель, который офигевает и бегает по потолку с воплями: "Не может быть!" на каждом повороте сюжета. Но его английский все же очень странный.

СУХБАТ АФЛАТУНИ. ПОКЛОНЕНИЕ ВОЛХВОВ. МЕЛЬХИОР. - 8/10
Написано попроще первой книжки, но до чего же внезапно жутко: солдатские мечты о Рождественской звезде страшно трансформируются в революцию через оккультистов, заговорщиков, повешенных дервишей, великих князей, декадентов и педофилов. Книжка хорошая, но на полгода кошмаров. Что-то даже руки трясутся.

ДУРЫЛИН. "ГЕРОЙ НАШЕГО ВРЕМЕНИ" ЛЕРМОНТОВА. КОММЕНТАРИИ - 7/10
Хорошая книжка. Мне особенно комментарии редактора понравились, более свободные. И приложения хорошие.

БЕРИЛ БЕЙНБРИДЖ. ГРАНДИОЗНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ - 8/10
Трогательная хорошая книжка. Бейнбридж отлично пишет, мне ее стиль очень нравится, я бы ее больше читал, но пока только две книжки нарыл, обе отличные.

ВОЛОДИХИН. СОЦИАЛЬНЫЙ СОСТАВ РУССКОГО ВОЕВОДСКОГО КОРПУСА ПРИ ИВАНЕ IV. - 6/10
Думал, какие-нибудь новые источники появились, но ни фига, то же, что у Кобрина, Веселовского и Скрынникова. Но ничего, книжка полезная.

И всякая фигня:

КОРЕПАНОВ. ВИНЕГРЕТ ДЛЯ НАЧИНАЮЩИХ. - 1/10
Сумбурная короткая халтура - советы начинающим фантастам. В основном, цитирует других, столь же сомнительных, авторов, добавляя от себя мудрое: "Ну не знаю, не знаю, может он прав, а может и нет".

ВОЛКОВ. КОМАНДОРСКИЕ ОСТРОВА. ПОХОД КОМАНДОРА. ГАВАНЬ КОМАНДОРА. КОМАНДОР ПЕТРА ВЕЛИКОГО. - 3/10
Уныло. Особенно любовные линии раздражают, сопли в сахаре похлеще, чем в дамских романах. И главный герой весь этим обмазан, такой чувствительный, скромный, великий - тьфу. И почему-то всю эту дрянь я читаю перед сном, как каторжный? Наверно, проклял кто в детстве

ЭДВАРД ЛИ. ГОЛОВАЧ. - 4/10
Задорная садистская хрень про дикие нравы белой деревенщины и продажных полицейских.

КАЛБАЗОВ. БУЛЬДОГ. НАЧАЛО ПУТИ. ЭКЗАМЕН НА ЗРЕЛОСТЬ. ХВАТКА - 5/10
Попаданец в Петра II. Ничего, нормальная книжка, не раздражает.

КОНОНЮК. ШАНС? ПАРАЛЛЕЛЬНЫЙ ПЕРЕХОД, 2 книги - 5/10
Интересно, нормальная книжка. Вот только странно, я читал точно такую же, только невыносимо графоманскую и глупую, у Красницкого, кажется. Кто у кого сюжет спер вплоть до деталей? Если Кононюк - тогда ладно, из дерьма конфетку сделал, но вдруг наоборот?

МАЗИН. ЗЕМЛЯ ПРЕДКОВ, ВИКИНГ 6 - 6/10
Продолжение. Рюрик уже в России. Живенько, пролетает мелкой пташечкой.

@темы: О кино, Жизнь, Сны