[волчок в тумане]

26. Хилари Мантел. "Чернее черного" 8/10
Просто отлично написана. Я так лениво ее открыл посмотреть, а потом вдруг обнаружил, что зачитался до сотой с чем-то страницы, хотя там вроде бы не было ничего, что могло бы мне понравиться - книжка о какой-то толстой несчастной спиритке и ее тощей злобной помощнице, неторопливая, почти бессюжетная, но хорошая. Все ж для меня в книжке главное стиль, язык, хоть расшибись. В общем, не зря ей Букера дали.

Чудесный городской пейзаж:

Небо цвета морской волны, фонари расцветают белым. Эта земля не слишком-то плодородна: бесконечные кабели, лысые покрышки в канавах, дохлые холодильники кверху брюхом и тощие пони, подъедающие тину. Здесь полно беглецов и изгоев, афганцев, турков и курдов — козлов отпущения со шрамами от бутылочных порезов и ожогами, хромающих, с переломанными ребрами, удравших из городов. Здесь выживают одни отверженные и уроды: кошки, которых вышвырнули на полном ходу из машин, и овцы Хитроу со слипшейся от вонючего авиационного топлива шерстью.

Рядом с ней профилем на фоне запотевшего окна застыло лицо водителя. На заднем сиденье что-то мертвое заворочалась, забурчало, задышало. Автомобиль пролетает перекресток за перекрестком, и окруженное дорогой пространство — это пространство внутри ее: пустыня, арена битвы, гражданской войны за частоколом ребер. Сердце колотится, мигают задние фары. Тусклый свет струится от высоток, пролетающих над ними вертолетов, неподвижных звезд. Ночь нисходит на вероломных министров и исстрадавшихся педофилов, на проклятые путепроводы и исписанные граффити мосты, на канавы под издыхающими живыми изгородями и заборами, так и не познавшими тепла человеческой руки.

Ночь и зима: но в сгнивших гнездах и пустых норах она замечает следы развития, намеки на весну. Это время Le Pendu, Повешенного, привязанного за ногу вниз головой на дереве. Это время неопределенности, сомнений, затаенного дыхания. Пора отказаться от ожиданий, но не от надежд; предугадать поворот колеса Фортуны. Такова наша жизнь, и мы должны жить ею. Перебирать варианты.

Над горизонтом неподвижная гряда облаков, словно кто-то пролил в небе чернила. Сумерки сгущаются.

Что толку спрашивать меня, когда я решила стать той, кем стала, ведь у меня никогда не было выбора. Ничего другого я не знаю, никем другим никогда не была.

Становится все темнее. Краски покидают мир. Остаются лишь формы: верхушки деревьев в ряд, точно зубчатая спина дракона. Небо наливается темно-синим. Оранжевый свет уличных фонарей приобретает оттенок вишневой помадки; на пастбище опоры электропередач задирают свои юбки в железном гавоте.

Какие-то мрачные вещи о современной Англии узнал. Например, описывается ситуация, где жители одного из поселков-новостроек осаждают дом приличной дамы (той самой спиритки, толстой, старой, безобидной) с требованием убираться прочь, потому что у нее во дворе повесился бездомный, которого она по доброте несколько раз подкармливала. Ну и о профессии ее узнают. Очень возмущены тем, что если о самоубийстве бродяги напишут в газетах, то цены на их дома упадут. А она виновата, что приваживала. Полиции приходится защищать даму от самосуда и увозить куда-то подальше, закутанную в одеяло.

@темы: О книгах