Сны идут чередой, но ничто не цепляется в памяти. Придется снова учиться их ловить.Это дневные сны. Ночью сплю часа по четыре и поэтому стал на полчаса-час вырубаться днем. Сны в это время снятся очень интенсивно, я просыпаюсь, записываю, снова засыпаю, снится продолжение того же, опять дополняю записи. Ночью ничего не запоминаетсся. Они отличаются друг от друга. Дневные - ближе к мыслям, это скорее картинки на грани сна и яви, поэтому удается выплывать и записывать.
5 штук (коротких)
1. Запомнил, что смотрел на черную точку, чтобы загипнотизировать себя и стать оборотнем-волком, а потом хлынули то ли ливень, то ли музыка - на самом деле это было все сразу - из радио и на улице.
2. Стук - дом подрагивает и внутри у меня гулко резонирует. Сплю на чьем-то гладком и очень горячем животе. Пытаюсь вспомнить хотя бы пол этого человека, но не могу. Романс Неморино то ли во сне, то ли по радио на самом деле, во сне уже точно - длинные леденцы, бело-розовые, бело-желтые, похожие на карандаши, увитые спиральной тонкой ленточкой. Жара, площадь какого-то парка культуры и отдыха, советское время, а я белогвардейский шпион, видимо. Полные крупитчатые руки у женщины, платье без рукавов, черные подмышки, запах пота, пожалуй, приятный, легкое вожделение, вальсируем на танцплощадке, но я вдруг отшатываюсь в каком-то антисоветском фанатизме: «Все они враги».
Мороженое продают, дети, музыка, - чем-то похоже на кино «Подкидыш», на детях белые рубашки, короткие штаны на помочах, красные галстуки колом стоят, а на рукаве эмблема - бросаются в глаза вышитые голубым почтовые трубы у одного пионера. В этом что-то важное для меня.
Так жарко, что ухожу с площади к морю, на набережную, от волны брызги в лицо. Там встреча с каким-то агентом, рассказываю про синие трубы, он мечтательно: «Государь пожаловал нашему полку серебряные трубы за сражения под Миром и под Красным». Но моя цель найти еще более древнюю орифламму, золотое знамя. Гобелены рассматриваю в приморском музее, Даму с единорогом - только этот музей не Клюни, а маяк на море.
После перерыва продолжение того же сна: Раскопанная могила, там рыцарь в доспехах, но не покойник, скорее просто пустые узорчатые доспехи. В железных перчатках рыцарь держит полуистлевшее, аккуратно сложенное золотое знамя, крепко прижимает к груди. Трогательный жест. Все это прямо на аллее парка. Сирень, липы, электрический свет от качающегося и скрипящего фонаря на асфальте.
3. Гуляю в зеленом лабиринте из стриженных кустов у Лувра. Чья-то рука очень быстро высовывается из стены, цапает меня и мгновенно втягивает в кусты, как Алису в Зазеркалье. А там - что-то бесконечное, будто поезд проламывается сквозь джунгли, стриженные ветки ломаются о лобовое стекло, плющатся бабочки, всё в мелких сбитых листочках. Горизонтальное падение, втягивает куда-то, в другой мир, но не помню, где оказались.
4. Щебетанье птиц преобразовалось во сне в бубенцы на тройке. И понеслось - в жарюгу - мне сон снится про мороз, ковровая полость, из-под полозьев пласты снега отваливаются, синие санные следы, кто-то впереди нас едет, кого мы все догнать не можем.
5. Считал я котов по парижским улицам. Они спали, прикрывшись опавшими слежавшимися листьями и прочим мусором. Уже легли в спячку. Я поднимал слой прелых листьев, а они там лежали рядком на боку, бледные, сопящие, голенькие коты.