Я не червонец, чтоб быть любезен всем
Взято у Льва Вершинина в его жж
Там у него много больших и интересных постов об Иване Грозном.
Примерно в это время (если точно, то в 1574-м) в бумагах последний раз мелькает имя Михайлы Воротынского, славного воина, соавтора еще взятия Казани. Что есть форменное чудо. Ибо, по Карамзину, - то есть, по Курбскому, - еще за два года до того «шестидесятилетнего героя связанного положили на дерево между двумя огнями; жгли, мучили. Уверяют, что сам Иоанн кровавым жезлом своим пригребал пылающие угли к телу страдальца. Изожжённого, едва дышащего, взяли и повезли Воротынского на Белоозеро. Он скончался в пути. Знаменитый прах его лежит в обители Кирилла». Однако ни Карамзин, ни курбский не в курсе, что на Белоозере схоронили вовсе не князя Михаила, а его брата, князя Владимира, постригшегося в 1562-м, когда его братья (Михайла и Александр) попали в недолгую опалу. Впрочем, считающих истерику Курбского источником, все это не смущает. А в результате картина наливается вовсе уж синюшными оттенками.
Судите сами:
в 1560 году Михаил сослан в Белоозеро, но в 1565 году вызван оттуда, и (Курбский свидетельствует!) пытан огнем при участии царя. Затем (это уже по Валишевскому, но опять со ссылкой на Курбского) умирает по пути в монастырь, но вскоре (по Платонову), хотя и замучен, получает от царя во владение Стародуб-Ряполовский. При этом, к слову, - опять Валишевский и опять со ссылкой на Курбского, - жалуясь царю из монастырского подземелья, что ему лично, его семье и дюжине слуг не присылают положенных от казны рейнских и французских вин, свежей рыбы, изюма, чернослива и лимонов, и царь реагирует приказом разобраться. После чего, в 1571-м, накануне нашествия Орды князь Михайло (то ли из могилы, то ли из заточения) руководит комиссией по реорганизации «засечной черты» (это признают все), а в 1572-м геройствует при Молодеях. Зато на следующий год, в апреле (это уже Зимин и Хорошкевич, со ссылкой, ага, на Курбского) ему опять «пригребает пылающие угли» жестокий царь и он опять умирает опять по пути в монастырь. Впрочем, старик силен. Даже вторая смерть не мешает ему (это снова Зимин и Хорошевич, со ссылкой на то же) еще через полтора года (16 февраля 1574) подписать новую редакцию устава сторожевой службы.
Короче, Курбский, как источник, рулит вовсю.
via
Там у него много больших и интересных постов об Иване Грозном.
Примерно в это время (если точно, то в 1574-м) в бумагах последний раз мелькает имя Михайлы Воротынского, славного воина, соавтора еще взятия Казани. Что есть форменное чудо. Ибо, по Карамзину, - то есть, по Курбскому, - еще за два года до того «шестидесятилетнего героя связанного положили на дерево между двумя огнями; жгли, мучили. Уверяют, что сам Иоанн кровавым жезлом своим пригребал пылающие угли к телу страдальца. Изожжённого, едва дышащего, взяли и повезли Воротынского на Белоозеро. Он скончался в пути. Знаменитый прах его лежит в обители Кирилла». Однако ни Карамзин, ни курбский не в курсе, что на Белоозере схоронили вовсе не князя Михаила, а его брата, князя Владимира, постригшегося в 1562-м, когда его братья (Михайла и Александр) попали в недолгую опалу. Впрочем, считающих истерику Курбского источником, все это не смущает. А в результате картина наливается вовсе уж синюшными оттенками.
Судите сами:
в 1560 году Михаил сослан в Белоозеро, но в 1565 году вызван оттуда, и (Курбский свидетельствует!) пытан огнем при участии царя. Затем (это уже по Валишевскому, но опять со ссылкой на Курбского) умирает по пути в монастырь, но вскоре (по Платонову), хотя и замучен, получает от царя во владение Стародуб-Ряполовский. При этом, к слову, - опять Валишевский и опять со ссылкой на Курбского, - жалуясь царю из монастырского подземелья, что ему лично, его семье и дюжине слуг не присылают положенных от казны рейнских и французских вин, свежей рыбы, изюма, чернослива и лимонов, и царь реагирует приказом разобраться. После чего, в 1571-м, накануне нашествия Орды князь Михайло (то ли из могилы, то ли из заточения) руководит комиссией по реорганизации «засечной черты» (это признают все), а в 1572-м геройствует при Молодеях. Зато на следующий год, в апреле (это уже Зимин и Хорошкевич, со ссылкой, ага, на Курбского) ему опять «пригребает пылающие угли» жестокий царь и он опять умирает опять по пути в монастырь. Впрочем, старик силен. Даже вторая смерть не мешает ему (это снова Зимин и Хорошевич, со ссылкой на то же) еще через полтора года (16 февраля 1574) подписать новую редакцию устава сторожевой службы.
Короче, Курбский, как источник, рулит вовсю.
via
Вообще, у Вершинина интересно. У него там уже девять постов про Ивана Васильевича, отбивается от его ненавистников. Он отличный писатель, мне у него книжки про диадохов очень нравятся и стихи хорошие.
Благодаря Курбскому наша история обогатилась собственными «сожжёнными» Коперниками и Галилеями.
О, а расскажи поподробнее - я этого не знала 0_0
его у нас держат за первого диссидента, который истину царям говорил.
И поэтому к нему все никак не зарастет народная тропа ))) Действительно, прямо даже удивляют все эти произведения, в которых Курбский предстает положительным героем. Особенно удивил меня в этом плане роман, кажется, Плотникова - там Курбский до конца жизни мучается угрызениями совести по поводу погибшей по его вине семьи. Видимо, когда он убегал в Литву, он и представить себе не мог, что его семью за это убьют.
Обалдеть
А про то, что церкви жег - его Иван, кажется, в одном из писем упрекает, а тот в ответ отмалчивается.
Ну... по-моему, это не доказывает, что он непременно жег церкви. Может, он потому отмалчивался, что церкви-не церкви, но на русские земли он походами таки ходил, и по существу возразить ничего не мог. Все-таки он, если я не ошибаюсь, веру в эмиграции не переменил, и потому сжигание православных церквей выглядело бы как-то странно. Хотя кто его знает, конечно.
По-моему, семью Курбского царь отпустил вслед за ним в Литву.
r0di0n, я тоже думаю, что ничего с его семьей не сделали, жена наверняка была из хорошей семьи - зачем Ивану против себя ее родственников настраивать, уж лучше против Курбского, который ее бросил. Просто вроде бы в Литве Курбский женился на ком-то другом, суровая дамочка оказалась, но это наверняка после смерти русской жены.
"В России тяжелая участь постигла близких к нему людей. Курбский впоследствии пишет, что царь «матерь ми и жену и отрочка единого сына моего, в заточение затворенных, троскою поморил; братию мою, единоколенных княжат Ярославских, различными смертьми поморил, имения мои и их разграбил».
Курбский жил недалеко от Ковеля, в местечке Миляновичи (нынешняя территория Украины). Он и его потомки использовали герб Леварт (Лев II)[4]. Судя по многочисленным процессам, акты которых сохранились до настоящего времени, он быстро ассимилировался с польско-литовскими магнатами и «между буйными оказался во всяком случае не самым смиренным»: воевал с панами, захватывал силой имения, посланцев королевских бранил «непристойными московскими словами» и прочее.
В 1571 г. Курбский женился на богатой вдове Козинской (Kozinska), урождённой княжне Гольшанской, но скоро развелся с ней, женившись в 1579 г. на небогатой девушке Семашко, и с ней был по-видимому счастлив,[5] так как имел от неё дочь Марину (1580 г.р.) и сына Димитрия[6].
В 1583 году Курбский скончался. Так как вскоре умер и его авторитетный душеприказчик, православный князь Константин Острожский, правительство, под разными предлогами, стало отбирать владения у вдовы и сына Курбского и, наконец, отняло и город Ковель. Димитрий Курбский впоследствии получил часть отобранного и перешёл в католичество."
Не очень я этому доверяю, как раз о Курбском статья гнилая. Но жена его значит умерла до 1571 года. Бывает, может от тоски, может с перепугу.