[волчок в тумане]

Все читаю третью часть своей книжки и прикидываю, что изменить, что дополнить - разрастается все ужасно, потому что я хочу написать совершенно обо всем.

А отбирать материал совершенно не хочу, п.ч. у меня изначальный принцип - что книжка должна быть бесконечной, что в ней должно быть все, - понятно, что в таком виде она и через 30 лет даже чуть-чуть к концу не приблизится, но мне по фиг. Идея такая, что о чем бы не писал - не важно, любая тема включает в себя всю вселенную, прошлое и будущее. (Забыл, именем какого цветочка называется этот феномен. Вот бы кто вспомнил и мне подсказал.) И что бы я ни написал - это все будет априори незавершенным, с возможностью развития до бесконечности.

Но вот что конкретно мне сейчас делать? Я постепенно впадаю в панику. Тону в материале, путаюсь в том, что написано уже и что должно быть еще написано. Страшно браться. Композиция - темный лес. Понятно только, что все нужно переделать. Я думаю, в какой-то момент будет понятно, что на данный момент я сказал все, что хотел, в этой части. Надеюсь, что так будет, а то никогда не выплыву.

Огромное количество персонажей. Я сразу хотел ввести множество имен, о которых никто не пишет (нахер Птолемея, Неарха, они для меня испоганены прокисшими историями с гетерами и унылой псевдодружбой с Александром). Столько людей есть интереснее - я вот вставляю как важных персов Аминту сына Антиоха, Клеандра, Гегелоха - про каждого можно офигенный роман написать. А еще вот вздумалось Главкию вставить, который потом через сорок лет замочит Роксану и Александра-младшего. Чтобы он здесь был таким пацанчиком, о котором кроме меня никто ничего плохого знать не будет. Интересно просто. И такое на каждой странице всплывает.

Небось, меньше 500 стр. никак не получится. Все чаще думаю, что я внезапно сдохну, а весь собранный материал останется одной здоровенной мусорной кучей. В общем, этим кончаются все похожие замыслы. Тынянов с Пушкиным, книжка Малларме. Ну да наплевать, не моё это дело об отпущенных сроках думать.

@темы: Александр, О моей книжке, И на луну не голоси